Мы подошли к Антею. Великан
Из мрачного колодца поднимался
На полторы сажени, но скрывался
В колодезе его громадный стан.
И молвил мой учитель исполину:
«О, ты сходивший в славную долину,
Где десять сотен львов завоевал,
Где Сципиона слава увенчала
И в бегство обратился Аннибал…
О, ты, о ком молва не перестала
Еще доныне громко толковать,
Что мог бы ты победу даровать
Сынам земли, сражаясь с ними рядом!
Не откажись помочь нам и спусти
В ту бездну нар, где скован вечным хладом
И льдом, Коцит недвижен на пути…
Нет, не смотри на нас суровым взглядом,
Не говори, что мы должны идти
К Тифею или к Тицию[189 - Тифей и Тиций – титаны, восставшие тоже против Юпитера.]… Смотри же
Без гнева ты на смертного и ниже
Теперь нагнись. Вот этот человек
Еще живет и кончит, вероятно,
Еще не скоро жизненный свой век.
Прославит он тебя неоднократно,
Воздаст тебе он похвалу и честь,
Чтоб в светлом мире будущие внуки
Могли твою историю прочесть».
Учитель смолк, и, протянув к нам руки,
Гигант Антей (всю силу этих рук
Изведал Геркулес сам в тяжкой муке)
И моего учителя взял вдруг.
«Скорей приди теперь в мои объятья,
Чтоб мог тебя с собою вместе взять я», —
Сказал поэт. В минуту ту Антей
Мне башней Гаризендой[190 - Гаризенда – наклоненная башня в Болонье, названная по имени своего строителя.] показался,
Когда несется облако над ней.
На миг один я так перепугался,
Что всякий спуск другой бы предпочел,
Который бы нас свел в пучину зол;
Но проводник наш тихо подвигался
И, наконец, на дно той бездны снес,
Где в пропасти холодных, вечных слез
Сам Люцифер с Иудою томился…
Над этой мрачной бездною склонился
Антей недолго: голову вознес
И корабельной мачтой распрямился.
Песня тридцать вторая
Дно замерзшей бездны и Коцит. Четыре отделения казни. Два грешника, из которых один грызет голову другого. Вопрос поэта.