Сапфир

Сапфир угрожающе прищурилась:

– А коли не проснешься?

– Тогда оставишь гнить так, – ответил Шершень и поудобнее устроился на еловых ветках, из которых смастерил настил.

Принцесса насупилась. Попыталась вспомнить, что видела в бреду, но образы меркли, поглощаемые темнотой ночи. Кажется, в ее воспаленном от горячки воображении присутствовал Гронидел. Или виной тому был паучий яд и она все это себе придумала?

Сапфир неспешно поднялась и подошла к кусту, на котором Шершень разложил ее грязное изодранное платье. Ткань еще не высохла, чему принцесса обрадовалась: надевать «это» на себя ей вовсе не хотелось.

На соседнем кусте принц сушил свои вещи. Сапфир приблизилась к ним и пригладила грязный мокрый бархат. Почему на собственную свадьбу этот зальтиец выбрал не свой национальный наряд, а туремский? Послы из Зальтии являлись на официальные приемы в ярких шелках, напоминавших распахнутые халаты. Они носили широкие свободного кроя штаны, которые подпоясывали длинными тонкими ремнями, что в несколько слоев обматывали их талию и подчеркивали рельеф мышц. Голую грудь прикрывали украшения из белой кости, жемчугов и разноцветных сплавов металлов. А в ушах мужчины носили длинные серьги с камнями и цветастыми перьями.

Сапфир помнила, как втайне подглядывала за ними вместе с Изумруд на пиршествах, на которые их не пускали. А после они с сестрой в красках обсуждали нелепые и срамные наряды заморских гостей. И хотя гувернантка не раз показывала принцессам картинки в книжках с зальтийцами и их одеждами, все же увидеть подобных «павлинов» вживую было куда интереснее!

Радовало одно: если Сапфир и придется во время визита к королю Зальтии облачиться в традиционный костюм их народа, то волноваться о голой груди не придется – зальтийские женщины не выставляют ее напоказ. Их девы носят платья из ярких шелков и с головы до пят обвешивают себя украшениями. Если дева из обычных крестьян, то украшения на ней дешевые – из олова, деревянных бус и ракушек. Ежели дева из числа дер, то и украшать ее будут драгоценные камни, жемчуга, серебро и золото. И чем больше на костюме «добра», тем выше статус деры в иерархии зальтийской знати. Сколько же приданого придется надеть на себя Сапфир, если потребуется нарядиться в зальтийское платье? Да и как добраться до того приданого, если все оно находится в Звездном замке?

– Ты долго еще будешь размышлять, что делать с моим костюмом? – раздался недовольный баритон Шершня.

Сапфир вздрогнула от неожиданности и подальше отошла от куста, на котором сохла одежда Гронидела.

– Ты же спать собирался, – буркнула она настороженно, останавливаясь перед супругом.

Гронидел сел и потер веки.

– Я просил тебя настороже побыть, а не витать в облаках. Но разве на тебя можно положиться?

– Хватит меня отчитывать! Лучше прикройся, – принцесса указала на его задранную выше колен рубаху.

Гронидел продолжал внимательно смотреть на Сапфир.

– Неожиданно, – хрипло произнес он, одаривая ее обжигающим взглядом алых глаз.

Сапфир по наитию прижала ладони к груди и наклонилась, чтобы себя осмотреть. В свете костра, горящего за спиной, через ее рубаху просвечивали контуры тела. Девушка уронила руки, осознав, что все, что муженек хотел, он мог увидеть, когда раздевал ее, и обошла костер по кругу, чтобы лишить его волнующего вида на ее прелести.

– Из этого великолепия тебе ничего не достанется, – заявила она и вскинула подбородок, подкрепляя обещание знатной долей высокомерия.

Гронидел прыснул.

– Великолепия? – повторил он. – Да ты, я погляжу, весьма высокого о себе мнения!

– Я прекрасна! – выдала она без стеснения. – И обладаю женственными формами, которые способны довести до греха любого мужчину. А твои жалкие попытки посеять зерно сомнения в моей голове не сработают. Ложью меня не обидеть, Гронидел.

– Нельзя обидеть только того, кто не собирается обижаться, принцесска.

Сапфир нагло ухмыльнулась и прикусила губу.

– Шершень, вот скажи мне: разденься я перед тобой догола и помани пальцем, ты бы долго на месте усидел?

Гронидел натянул край рубахи на колени и сел боком. Затем перевел злобный взгляд на Сапфир.

– А еще девственницей себя называет, – буркнул он. – Ты стыд умеешь испытывать или от природы тебе досталась сугубо рьяная невозмутимость?

– «Стыд»? – Сапфир удивленно вскинула брови. – А что это такое?

Гронидел прищурился.

– Потом в словаре поищешь.

Конечно, Сапфир умела испытывать стыд. Но сейчас ее пальцы немели от пережитого страха. Она ведь думала, что уже никогда больше не откроет глаза.

– Раз уж ты все равно не спишь, я отлучусь по нужде. – Принцесса всунула ноги в грязные туфли, что сохли у костра, и юркнула во тьму ближайших кустов.

Даже странно, что Шершень не пошутил по этому поводу. В его манере было бы сказать нечто едкое и неприятное вроде: «А если бы я спал, ты бы справляла дела не таясь?»

Сапфир потрясла головой, прогоняя нелепые мысли, и расслабилась. Будь ее воля, она бы в этих кустах и спала: все лучше, чем лежать рядом с Шершнем.

Интересно, как быстро Гронидел спохватится и оторвет зад от настила из еловых лап, если женушка задержится? Сапфир выбрала кочку помягче и села, подперев спиной ствол дерева. С этого места ей прекрасно был виден и костер, и Гронидел, который, казалось, снова уснул.

«Для тех, кто видит будущее, оно уже является прошлым».

Сапфир моргнула и задержала дыхание. Вокруг стало светло, как днем, а впереди вместо костра оказались Бескрайние воды. Принцесса медленно встала, глядя на пенные волны, что накатывали друг на друга сплошными белыми гребешками и разбивались у берега. Они облизывали золотой песок и уносились прочь, чтобы спрятаться под новыми волнами, оказавшимися у края побережья.

Рядом остановился Гронидел. Сапфир дернулась в сторону и разинула рот от изумления. Из одежды на Шершне не было ничего! Голый принц без стеснения смотрел на нее, и стыд обжигал Сапфир куда больше, чем палящие лучи солнца непокрытую голову! Взгляд принцессы опустился с лица нахала на его грудь, скользнул по рельефу мышц под гладкой бронзовой кожей груди и живота и уплыл ниже.

Всякое может присниться, когда задремлешь в темном лесу после нападения нечисти. И даже голый Гронидел, который вроде бы и муж теперь, но все же не настоящий. Тем не менее на излишнюю фантазию Сапфир жаловаться не стоило. То, на что она смотрела, поражало и пугало одновременно.

Гронидел наклонился вперед и пытливо заглянул Сапфир в глаза.

– Что с тобой? – спросил он обеспокоенно, и принцесса заморгала.

Она отвернулась от Гронидела, лицо которого маячило напротив, и осмотрелась. Все на месте: ночь, лес, костер вдали и рубаха на Шершне. Стало не по себе. Принцесса готова была поклясться, что только что спала и видела странный сон, который в одно мгновение растворился в реальности. Беспокоило, что она не заметила, как уснула. А проснувшись, не сразу поняла, что Шершень ее распекал.

– Я звал тебя, – его грубый голос выражал нетерпение. – Почему ты не отвечала? И как же тебе ума хватило пристроиться на ночлег здесь, так далеко от костра? Это же опасно, Сапфир!

– Я могу за себя постоять, – пробурчала она.

Гронидел разогнулся и вскинул руки. Он хотел что-то сказать, но вместо этого показал неприличный зальтийский жест, подхватил Сапфир под локоток и повел обратно, к костру.

– Больше без сопровождения ты даже в кусты не пойдешь, – шипел он сквозь зубы. – Не хватало еще, чтобы я вдовцом стал. Если с тобой что-то случится, ни Рубин, ни Турем мне этого не простят.

– И Рубин, и Турему на меня наплевать, – с прискорбием заметила Сапфир, ни на секунду не сомневаясь в собственной правоте.

Гронидел

Гронидел оказался ближе к омуту ярости, чем полагал несколько минут назад. Король Дарроу не научил среднюю дочь нести ответственность за слова и поступки, в результате чего Сапфир говорила прежде, чем думала, и творила глупости, не волнуясь о последствиях. Центром ее мира была она сама, в то время как остальным вменялось в обязанность вертеться где-то рядом и приходить на помощь по первому требованию. Теперь Сапфир пыталась вызвать к себе жалость. Как бы не так, Ведьма! С ним подобные фокусы не пройдут.

– Думаешь, я по шерсти тебя поглажу? – возмутился Гронидел и усадил женушку у костра. – Утешу добрым словом бедную принцессу, от которой все отвернулись, и расстелюсь ковровой дорожкой у ее ног, чтобы топтать стало удобней?

Сапфир насупилась и поджала губы. Ожидаемо, ведь ответить на правду ей нечего.