Сапфир

– То ярость на твое распутство, что топчет мою гордость, – прошипела Сапфир. – Но сейчас я не об этом пришла говорить.

– Нет? – Гронидел вскинул бровь и сделал шаг навстречу. – О чем тогда?

– Ты специально подослал ко мне в покои свою любовницу, чтобы она распустила язык и донесла о нашем романе вымышленные сплетни!

– Это вопрос или утверждение? – невинно уточнил нахал.

– Утверждение! – рявкнула Сапфир.

– Тогда поспешу внести коррективы, – осторожно заметил он. – Элия – не моя любовница.

– Неужели! – Сапфир вскинула руки. – Тогда будь добр, выбери слово, которым мне теперь называть распутную девку, что спит с тобой – моим мужем!

Гронидел сделал еще шаг и оказался слишком близко к Сапфир. Королевский нос пощекотали ароматы нагретой солнцем древесины, молотой кожуры апельсина и сухих зальтийских трав. Шершень явно использовал пахучее мыло и теперь напоминал принцессе гигантскую палочку благовоний, источавшую аромат в душном помещении. И хотя запах ей вовсе не претил и, можно сказать, даже нравился, сам Шершень вызывал в ней жгучее желание проехаться по его гладко выбритому лицу кулаком.

– Фаворитка? – предложил Гронидел. – Наложница?

Сапфир, которая мгновение назад потеряла нить разговора из-за пахучего мыла, заморгала. Ах да, она спрашивала о слове, которым ей теперь называть бесстыжую зальтийскую девицу.

– Шлюха, – подытожила Сапфир, задирая голову и показывая свою надменность.

– Принцесса не должна произносить подобных грубостей. – Он сделал еще один шаг и оказался слишком близко к Сапфир.

Ей бы отступить, но давать слабину в их противостоянии она не желала. Муж давил на нее своим высоким ростом, испытывал взглядом алых глаз и пугал слишком красивым лицом, которое не могли обезобразить даже метки маны. Но кроме всего перечисленного, он вызывал в ней ужасное чувство свирепой страстности, что уподобляло Сапфир обезумевшему животному в период гона. Эта страсть бурлила в крови и заставляла отринуть рациональность. Она придавала сил и побуждала бороться за себя до последнего вдоха.

Сделать шаг назад для принцессы несложно, но сделав его, она проиграет их маленький бой, в котором Гронидел желал ее смутить.

– Я сама буду решать, какие слова мне подобает произносить, а какие нет, – ответила Сапфир со всем достоинством, на которое была способна в этот момент.

Шершень внимательно смотрел на нее и даже наклонил голову, заглядывая в глаза. Чересчур близко. Настолько, что его дыхание стало касаться ее губ.

– Собираешься меня сжечь? – внезапно прошептал он.

Принцесса вздрогнула, пытаясь совладать с волной тепла, что принес ее телу ласковый шепот Гронидела.

– Хорошая мысль, – сдавленно проговорила она. – Стану вдовой сразу, а не через год.

– Если не собираешься, то причина явно в другом.

– Я не улавливаю хода твоих мыслей, – призналась Сапфир.

– Такое случается, когда отвлекаешься на более приземленные темы, способные туманить рассудок не хуже гнева.

Гронидел продолжал стоять, склонившись над ее лицом, и его губы почти касались ее рта. Воздух вокруг сгустился, словно перед грозой. Еще немного, и появились бы стрелы молний, рассекающие пространство и опаляющие предметы в этой комнате.

Сапфир ощутила ману на кончиках пальцев. Она струилась вверх по руке, облизывая кожу и погружая тело в негу. Волны мурашек распространялись следом, закручиваясь в маленькие вихри и собираясь внизу живота. Все происходящее стало похоже на пытку, где движение маны дарило удовольствие, а наградой за слабость воли могло стать блаженное освобождение. Тяжелый воздух облепил плечи и сковал грудь. Стоит Сапфир глубже вдохнуть, и не молнии в комнате все подожгут, а вспыхнет ярким пламенем она сама.

Грань между контролем и его потерей оказалась слишком тонка, но принцесса не сдавалась, продолжая балансировать на ней легкой поступью канатоходца. Она обуздает дар и не позволит себе вспыхнуть.

Словно услышав волю хозяйки, мана потоками перекинулась с тела Сапфир к Грониделу, струясь уже по его коже и подсвечивая на ней все метки силы.

Принц закрыл глаза, во мгновение ока превращаясь в яркий источник золотого свечения, и накрыл губы Сапфир своими.

Волна маны разошлась от них по сторонам, пронизывая обоих и растворяясь в воздухе. Почти освобождение, но еще не оно. Хотелось большего. Намного большего.

Сапфир обвила шею Гронидела руками и отдалась во власть его бесстыжего поцелуя. Их губы сминались под натиском обоюдной страсти, их языки встречались и выполняли друг с другом акробатические номера.

Широкие мужские ладони поползли по спине Сапфир вниз, чтобы ненадолго застыть на ее талии и прокрасться ниже. Пальцы сжались на ягодицах, и принцесса едва не застонала от восторга.

Внезапно Гронидел прервал их поцелуй и шарахнулся в сторону. Полотенце сползло с его бедер, и он подхватил его, прикрывая возбужденный член и уносясь в смежную комнату.

Хлопнула дверь. Принцесса осталась стоять одна. Губы ныли, щеки горели, а внутри вместо прекрасного волнительного чувства предвкушения расползалась боль. С каждым ударом сердца она разносилась по телу вместе с кровью и неизвестным ядом травила его.

На глаза навернулись слезы. Подобное унижение трудно было себе представить. Сначала Сапфир застала Шершня выпроваживающим любовницу за дверь, а теперь сама превратилась в бесстыжую девку, которую еще и бросили.

Принцесса стерла слезы со щек и поспешила покинуть злосчастное помещение. Реветь она будет долго, но не здесь.

Гронидел

О чем он думал? И думал ли вообще?

Когда Сапфир стала свидетельницей сцены, как принц провожал Элию из комнаты, он заметил, насколько эта крамольная ситуация потрясла его молодую жену. Он сам не ожидал подобной реакции и даже окликнул Ведьму, чтобы объясниться. Но женушка сделала вид, что не услышала его, а Гронидел не собирался догонять ее в одном полотенце.