О российской истории болезни чистых рук

16

Красивость чисто внешнего эффекта разом осуществленных благих перемен неизменно затмевает в их глазах всю истую черноту слащавых помыслов тех зачинателей переворотов, что в отличие от теоретиков дышат воздухом кровавой смуты, а не вдыхают полной грудью аромат блекло светлых надежд.

Им-то, как правило, есть ведь дело до одного лишь бескрайнего разрушения всех главных основ минувшего, а потому в их головах и мысли совсем не возникнет о некоем так сказать сущем избавлении всего человечества от пут рабства и согбенности само собой уж проистекающих от всех тех его веками снедающих язв.

А если столь безукоризненно достоверно заговорить о некоем вполне реальном преображении всего этого мира в некую весьма и весьма вполне этак исключительно наилучшую сторону, то уж тогда это одна лишь та столь чудовищно ощеренная пасть зла, наконец вот выведенного на чистую воду, и может свидетельствовать, о том, что оно и впрямь на деле укрощено и побеждено силами добра и света.

В то время как очерченные ореолом новой судьбы восторженные лица свидетельствуют о чем-либо непременно обратном, а именно о мелком и гнусном устремлении отдельных демагогических личностей буквально-то полностью оседлать политические и моральные иллюзии донельзя экзальтированной братии бравых утопистов.

И наиболее тут главное оно в том, что очень многое из того, что вовсе ведь никак не по душе многим современным либералам это всего лишь явные пережитки седой старины.

И почти все это само собой со временем попросту бесследно исчезнет, причем вполне уж еще возможно, что и не без косвенного, либо того еще самого прямого насилия, а все-таки насилия более чем принципиально естественного, нисколько идеологически необоснованного.

17

Да и вера в Бога как бы его не называли, куда только весьма значительно лучше слепой языческой веры в чудо, а также еще и языческих поисков выгоды через простое соблюдение, каких-либо восторженных обрядов.

Свет истинной веры освещает человеку путь, а полунаука о которой писал Достоевский в «Бесах» награждает его скипетром власти над всей вселенной, которого он пока никак попросту и недостоин.

Вот они слова Достоевского.

«Никогда еще не было народа без религии, то есть без понятия о зле и добре. У всякого народа свое собственное понятие о зле и добре и свое собственное зло и добро. Когда начинают у многих народов становиться общими понятия о зле и добре, тогда вымирают народы, и тогда самое различие между злом и добром начинает стираться и исчезать. Никогда разум не в силах был определить зло и добро, или даже отделить зло от добра, хотя приблизительно; напротив, всегда позорно и жалко смешивал; наука же давала разрешения кулачные. В особенности этим отличалась полунаука, самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны, не известный до нынешнего столетия. Полунаука – это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда. Деспот, имеющий своих жрецов и рабов, деспот, пред которым все преклонилось с любовью и суеверием, до сих пор немыслимым, пред которым трепещет даже сама наука и постыдно потакает ему. Все это ваши собственные слова, Ставрогин, кроме только слов о полунауке; эти мои, потому что я сам только полунаука, а стало быть, особенно ненавижу ее. В ваших же мыслях и даже в самых словах я не изменил ничего, ни единого слова».

18

Автор тоже никак ничего не меняет во всех тех приводимых им подчас довольно-то пространных цитатах, хотя иногда бывает более чем легкодоступно; цитируемое настолько совсем уж донельзя исказить одним лишь его хитроумным, урезанным цитированием, да еще и столь невероятно тенденциозно, что это и впрямь попросту уму непостижимо.

Все, что для этого надо бы, собственно, сотворить, так это исключительно разом столь безоговорочно вырвать нужный кусок из его достаточно пространного контекста.

Ленин именно подобным образом всегда и поступал – вот что пишет об этой его манере Марк Алданов в его книге «Самоубийство».

«Старик отстал заграницей от русской жизни, и ударился чуть ли не в анархизм, в бланкизм, в бакунизм, во «вспышкопускательство». Приводили цитаты из Маркса.

Он отвечал другими цитатами. Сам, как и прежде, по собственному его выражению, «советовался с Марксом», т. е. его перечитывал. Неподходящих цитат старался не замечать, брал подходящие, – можно было найти любые. Маркс явно советовал устроить вооруженное восстание и вообще с ним во всем соглашался. Но и независимо от этого Ленин всем своим существом чувствовал, что другого такого случая не будет».

19

А случай этот ему представился разве что исключительно потому, что слишком ведь много восторженных духом людей жило в той прежней России.

И это именно они лет еще так за 70 до первой революции на всю уж ивановскую столь несусветно несли всякую разнузданную крамолу о другой куда более светлой и веселой жизни в земном, а не том совершенно вовсе напрасно наобещанном попами небесном раю.

Вот, пусть только для того всамделишно еще воцарится на всей уж земле тот самый искрометно победивший все старое зло донельзя свободолюбивый либерализм.

При Николае Первом совсем ведь никто не говорил об этом открыто (вслух), и об этом старались нисколько не писать даже и в личной переписке самым близким друзьям, но зато суровым шепотком промеж собой все это непременно доводилось до самого пристального внимания.

Времена тогда были вовсе не сталинские и максимум могли на хорошую должность кого-либо попросту не назначить, раз тот человек, мол, по слухам и доносам не слишком благонадежен по всем своим тщательно им на людях скрываемым политическим убеждениям.

20

А первоисточник всего этого дремотного ворчания находился где-то уж очень даже далече совсем за далекими пределами российской империи!

Им была культурная и просвещенная ФРАНЦИЯ.

Вот ведь чего на сей счет пишет писатель Марк Алданов в его книге «Заговор»:

«Я преувеличиваю, конечно, но что-то есть дикое и страшное в некоторых из этих портретов. Может быть, ваши художники обличают высшее общество? У нас перед революцией все обличали двор: писатели обличали, художники обличали, музыканты обличали… Вестрис и тот танцевал не иначе как с обличением и с патриотической скорбью».

21

А российская интеллигенция повела себя в точности также с одной лишь ТОЙ весьма вот существенной поправкой.

Раз уж достаточно многим из ее представителей явно понадобилось куда ТОЛЬКО совсем ведь поглубже «вонзить острие всего своего дикого неприятия» стародавних реалий всего того житейского простонародного быта.

А именно тихого И КРАЙНЕ НЕПРИМЕТНОГО течения людской массы от детства к старости без каких-либо явных перемен, в самом стиле всей своей жизни.

Да и вообще столь многие тогдашние интеллектуалы к тому же и без того всегда жили в атмосфере сытой и всем умиротворенной праздности непременно свойственной буквально всякому рассудку, что духовно и чувственно в то самое полностью свободное от всех земных забот время попросту уж угорело уноситься в самые необозримо отдаленные дали.

И главным уделом мыслительного процесса всей той левой дореволюционной интеллигенции некогда стало разве что более чем планомерное разрушение всей той совершенно в их глазах обветшалой старославянской культуры, ради чисто внешней большей цивилизованности общества, а этот путь неизменно вел к одному лишь яростному раздроблению «чучела прежнего социального зла».

Однако на его месте тут же сразу как из под земли вздымается нечто безродное и бесформенное более всего собою напоминающее древнего идола на капище.

И все-таки те с виду всесильные жрецы первобытных времен никогда не были владельцами праведных душ и ярыми ненавистниками всех-то душ хоть в чем-либо вообще даже и на единый миг усомнившихся…

22

Возрождение времен античности сколь неизменно более чем толково сопровождалось всеми ее атрибутами, а в том числе и великими архитектурными ансамблями, которые простоят на своем месте в больших городах бывшего СССР еще не менее 300 лет.

Да только сам по себе поворот к дикости и рабству был со всем тем ярким и лучистым светом в глазах во всем столь так радостно обрисован именно как некие благороднейшие намерения по весьма значительному улучшению всего того человеческого бытия.

Чего уж все это действительно само собой означает?

А вот оно что!

То сколь ярко отображенное в томном мечтательном взоре «добро», более чем безапелляционно призывало к уничтожению всего того гиблого прошлого во всех его и поныне существующих ипостасях, формах и проявлениях.

А между тем все те доподлинные зачатки истинного светлого начала всенепременно встречаются буквально попросту именно что повсеместно…

Есть они фактически везде и разве что лишь чисто внешние его черты вполне могут оказаться, совершенно различны, поскольку жизненные условия людей и впрямь еще могут быть ни в чем уж никак нисколько несопоставимы с духом той «истинной правды», что столь во всем весьма и весьма подходяща всяческим чопорным западным европейцам.

23

Ислам, первых дней своего существования тоже ведь своего рода реальнейший раннесредневековый либерализм, да только никак совсем неевропейский.

Арабы захватывали новые территории не одной лишь донельзя явно тогда во всем преобладающей силой всего своего грозного оружия, но и вполне до чего искренней религиозной терпимостью, а также и явственным уважением к людям, уже имеющим свою неязыческую веру.

Весь сегодняшний вид современного воинствующего ислама это одно лишь его весьма существенное перерождение в сущую первобытность ему некогда явно предшествующую под знаменем, как всегда до чего только незыблемо светлого героического прошлого.

Ну а в самом начале своего существования Ислам был светочем с небес, переменившим воззрения пустынников и давший им совершенно иные моральные ценности.