О российской истории болезни чистых рук

И все это происходит сугубо как раз именно ведь подобным образом только лишь оттого, что именно таково само по себе привитое ему еще с самого раннего детства уж весьма незатейливое практическое воспитание.

Однако существует оно вовсе никак не само по себе…

Одинокое бесправие простого народа более чем легко объяснимо восторженной оторванностью российской интеллигенции от всех тех и поныне на Руси существующих старорежимных порядков взяточничества и кумовства, а также и буквально всеобщей и всеобъемлющей безответственности.

Народ, в России он всегда разве что только сам по себе, а его властители и их слуги чиновники к нему кроме презрения, никаких иных чувств уж нисколько никак не питают.

А главное, тут именно то, что и властелины высоких дум до чего, несомненно, обо всем (не абстрактном – черным шрифтом отпечатанном на белой бумаге) рассуждают, в принципе в точности также… и нет им совсем никакого дела до тех неприметно серых во всей той до чего всеобъемлющей массе своей – простаков обывателей.

79

Ну а если вкратце приглядеться к тому неизменно уж связующему звену крепко-накрепко объединяющему общество в нечто единое целое, а именно к тем самым доблестным представителям сферы бытового обслуживания, да и вообще всему торговому люду…

Можно вот сколько угодно долго его до чего храбро и безостановочно ругать за мещанство, праздность духа, злющее стяжательство…

Однако, как раз-таки эти люди, собственно, и были способны избавить всех других представителей человечества от абсолютно бессмысленного выстраивания затылок в затылок, в бесконечных очередях за всем ведь на этом свете самым жизненно необходимым.

Ну а если кого-то попросту всецело мутит от той самой крайней озабоченности мелкой буржуазии всяческими мелкотравчатыми заботами бытия…

Ну так ему значится явно было по душе, то самое безвременное времяпровождение в поисках самого жизненно необходимого вместо того чтобы заняться каждому из представителей интеллектуальной элиты, к примеру, до чего только вдумчивым чтением занимательной художественной литературы.

А между тем, если уж люди определенного склада, не слишком так большого, зато более чем прагматичного ума и впрямь были готовы взять на себя заботу об обустройстве всеобщего нашего житейского быта…

Ну так к чему это им было в этом исключительно бестолково вообще же еще столь принципиально мешать?

К чему это было кое-кому до чего беспрестанно долдонить о совершенно непременно сопутствующем им при всем том всепоглощающем желании добыть себе все самое наилучшее, урвать кусок, да покрупнее…

80

Однако все это для людей, нисколько так ежечасно совсем вот не мыслящих о чем-либо всенепременно более чем возвышенном и тонком…

До чего уж однозначно все эти безмерно бравые сентенции попросту являлись чем-либо навроде фетиша, всецело так доказывающего сущую скотскую и стяжательскую сущность всякого истинно разумного хозяйственника.

Вот чего можно отыскать на сей счет у великих писателей фантастов братьев Стругацких в их, скажем так несколько проблематичном романе «Трудно быть богом».

«Хозяин, а хозяин! Сукно есть хорошее, отдадут, не подорожатся, если нажать… Только быстрее надо, а то опять Пакиновы приказчики перехватят… – Ты, сынок, главное, не сомневайся. Поверь, главное. Раз власти поступают – значит, знают, что делают…»

А между тем эти люди, пусть по временам (и то, смотря кто) и подсовывали пришлым лохам всяческий довольно лежалый товар, а все-таки, то было совсем не то, что уж вслед за тем всем нам стали хамски впихивать и всучивать работники государственного, централизованного общественного питания и ширпотреба.

И ведь именно на этих суконных лбах и зиждился весь тот нормальный здоровый быт, а их до чего тяжкая для всякого внешнего восприятия неразвитость более чем очевидное производное самого явного отсутствия большого количества чисто же интеллектуальных упражнений.

Да только все это на деле вовсе не такая и беда, ибо сказано у Экклезиаста «Прибавляющий знания – прибавляет скорбь».

Хотя куда лучше было бы это выражение с древнееврейского перевести следующим более надлежащим образом «Прибавляющий знаний – прибавляет скорби».

81

Причем, прежде всего, это порою касается той самой области дальнейших их практических применений всяческими амбициозными политиками, а в особенности теми, кто всегда столь уж усердно мечтает об невообразимо большой империи, а подобного рода люди могут, в принципе, оказаться в наличии, в том числе и в крошечном княжестве Монако.

И именно поэтому там столь легко и деятельно очищают карманы приезжих в том самом всемирно знаменитом Монте-Карло.

Но хуже всего это, конечно же, безмерная имперская жадность вполне и вправду способная на весьма значительно худший наглый грабеж среди бела дня, нежели чем тот, что когда-либо и где-либо вообще еще могут осуществить обыкновенные воры и грабители.

В начале 20 века члены Антанты попросту взяли себе за труд сколь беспардонно обобрать, причем до самой последней нитки, ту и без того в результате кровопролитной войны довольно-таки обнищавшую Германию.

А в результате подобного рода весьма этак беспроглядно «благочестивых деяний» тысячи добропорядочных немецких семейств вскоре разом покончили жизнь самоубийством со вполне естественно совершенно уж нисколько нестандартным использованием бытового газа, а тем и подсказали они нацистам методы уничтожения (по их мнению) всех тех с их личной точки зрения исключительно неполноценных людей.

И это именно те господа империалисты, что столь безукоризненно и прагматично создали в Веймарской Германии все те наиболее во всем подходящие условия для той и впрямь вопиющей к далеким небесам нищеты вполне же трезвомысляще и заставили немцев дожевывать ту еще самую так последнюю черствую краюху хлеба…

Да и вообще именно они и порешили промеж собою политически зрело и нисколько не деконструктивно истинно уж еще поддержать сколь неистово бесноватую власть большевиков.

И это несмотря на все их никак так не вызывающие каких-либо сомнений лозунги, и уж сделали они это разве что лишь потому, что у них для этого был свой собственный зубасто алчный интерес, попросту говоря, им все это было столь однозначно – бессовестно выгодно.

82

Нет, конечно, вовсе-то никак нельзя сбрасывать со счетов и тот сколь незамысловатый факт, что смерть, как охота всяческим доблестным доброхотам столь животворяще радостно воплотить в эту пресную жизнь планы по весьма так исключительно неотложному облагораживанию всего, как он только есть рода людского…

И, ясное дело, что как раз-таки путем самого всеблагостного предания оному уж несколько вовсе совсем иных черт характера…

Однако истинная жизнь она всегда тому до чего рьяно еще попросту воспротивится, раз у нее совершенно иные законы, нежели чем те абстрактные блики, ныне существующие лишь в одном том весьма ведь воспаленном воображении людей, начисто отрицающих всю ту действительно ныне существующую реальность.

Раз им немыслимо горька и неприемлема мысль об абсолютной несовместимости пламенных идей и всего того сегодняшнего поколения праздных обывателей.

И, кстати, именно из-за этакой более чем уж неизбежно заранее обреченной на самый полный провал попытки всем тем еще резвым кагалом разом ведь просочиться в политику не только явно затем всецело прибавляется скорби и утрат, но и сама жизнь тоже зачастую резко укорачивала свой и без того весьма недлинный путь…

Да и дело это подчас невразумительно бессмысленное, раз все то черное от копоти зло своя власть чинит, а не какая-либо чужая и пришлая.

83

А то, что Братья Стругацкие сколь беспроглядно наглядно описывают, как совершенно недостойный и безыдейный быт, только лишь самая что ни на есть естественная часть существования всякой мелкой буржуазии, уж той-то самой, что иногда попросту вовсе никак не затронута какой-либо высокой культурой.

И виновата в этом, пусть и отчасти сама интеллигенция, поскольку никак не старается она насаждать этику и культуру, а куда вернее было ей дано всею душою раз за разом окунаться во все то свое славное естество высоких дум и точно таких духовных материй, дабы уснуть там блаженным сном святого праведника.

Ну а ругать почем зря средний класс это вполне естественно, что самое милое для нее дело, поскольку то ведь вовсе нисколько не те вконец же тупые и разжиревшие на даровых, казенных харчах чиновники-бюрократы.

Вот он тому самый преотличный пример из все той же книги «Трудно быть богом» пера братьев Стругацких.

«Он вспомнил вечерний Арканар. Добротные каменные дома на главных улицах, приветливый фонарик над входом в таверну, благодушные, сытые лавочники пьют пиво за чистыми столами и рассуждают о том, что мир совсем не плох, цены на хлеб падают, цены на латы растут, заговоры раскрываются вовремя, колдунов и подозрительных книгочеев сажают на кол, король по обыкновению велик и светел, а дон Рэба безгранично умен и всегда начеку. «Выдумают, надо же!.. Мир круглый! По мне хоть квадратный, а умов не мути!..», «От грамоты, от грамоты все идет, братья! Не в деньгах, мол, счастье мужик, мол, тоже человек, дальше – больше, оскорбительные стишки, а там и бунт…", «Всех их на кол, братья!.. Я бы делал что? Я бы прямо спрашивал: грамотный? На кол тебя! Стишки пишешь? На кол! Таблицы знаешь? На кол, слишком много знаешь!», «Бина, пышка, еще три кружечки и порцию тушеного кролика!» А по булыжной мостовой – грррум, грррум, грррум – стучат коваными сапогами коренастые, красномордые парни в серых рубахах, с тяжелыми топорами на правом плече. «Братья! Вот они, защитники! Разве эти допустят? Да ни в жисть! А мой-то, мой-то… На правом фланге! Вчера еще его порол! Да, братья, это вам не смутное время! Прочность престола, благосостояние, незыблемое спокойствие и справедливость. Ура, серые роты! Ура, дон Рэба! Слава королю нашему! Эх, братья, жизнь-то какая пошла чудесная!..»

84

Может тут, конечно, и некоторое иносказание, поскольку уж слишком все вышеизложенное, пусть и несколько отдаленно, однако вполне вот явственно само собой смахивает на серые роты советских чиновников от культуры.

Именно ее буквально так все поистине живое губящие деятели неизменно и были готовы поглотить всю культуру, оставив разве что только, то до чего немыслимо вычурное и совершенно бессмысленно трафаретное…

Однако чувствуется тут и явное презрение к среднему и мелкому предпринимателю, то есть тому самому чисто абстрактному субъекту капиталистического общества, которому и вправду попросту было чего терять, а как раз поэтому запуганная красной угрозой мелкая буржуазия, так и подалась в широко распростертые объятия национал-социализма.

Да вот, однако, не прояви ленинский большевизм столько-то довольно поразительной никак от него нисколько неожидаемой устойчивости, и вовсе не было бы тогда во всем этом мире никакого озверелого лика нацизма, раз при таких делах он никому бы никак уж совсем попросту и не понадобился.