Болгарская неожиданность. Книга 5

– Бог в помощь, – ответствовал купец.

– И тебе с детками не хворать! Передай горячий привет от меня теще.

Подумав, что я над ним насмехаюсь, Дезислав насупился. Ничего, мастер, сейчас я тебя развеселю и от злой докуки избавлю. Гнусный хорек, а ведь и верно сильно похож, заорал с новой силой.

– Ко мне, теперь только ко мне, уважаемый!

Да уж тебя-то я без русской заботы не оставлю!

– Первым делом, не ори! У меня от твоего крика аж в ушах звенит. Не хуже тебя слышу, не глухой. Показывай товар. Если сабли и мечи хорошие окажутся, все в любую цену возьму. Только стоимость сразу говори, а то потом заламывать начнешь.

Мы перешли к соседнему прилавку, и обрадованный купчик негромко зачастил, расхваливая и очень высоко оценивая свой товар. Я его не слушал, а молча разглядывал и кое-что брал в руки. Изделия, даже на внешний вид, были дрянь дрянью. Косые, кривые, неровные. Клинки были разной толщины, центр тяжести у всех сбит. На нескольких даже были заметны кое-где островки ржавчины. Этот удод, видимо, даже ленился их чистить после дождя! За такую торговлю надо продавать в гребцы на галеры – больше от этого аспида пользы будет, чем он тут небо коптит.

– А кто это все кует? – спросил я.

– Мой отец! – гордо заявил купчик.

Да, горестно подумал я, судя и по тебе, и по его мечам, как кует, так и …! – как твой батя нерадиво работает, так и чересчур халатно исполняет свои супружеские обязанности. В общем, кругом бракодел, клейма ставить негде. И не захочешь, а обматеришь. Хотя может быть где-то в 21 веке один из них был бы талантливым модельером, а другой толковым провайдером? Здесь не угадаешь! Но вот тут они оба явно не у места. Не дай Бог, с их погаными железяками столкнуться с действительно опасным врагом! Живым из этой схватки не выскользнешь. Продолжим. Прислушался к называемым ценам. Цены были заоблачными. Глупый, жадный и бессовестный купчик, увидев, как я безропотно отдал деньги за ножны, решил, что поймал заведомого и давно желанного лоха, и старался ободрать меня ни на похожую. Впрочем, мне и это было на руку.

– Подожди! – оборвал я его обильные словоизлияния. – Я возьму эту, эту, эту и вот эту сабли, этот, этот, этот и вот этот мечи (отобрал самый хлам), но каждая ведь дорогая вещь перед покупкой проверки требует. Или ты против?

– Да проверяй сколько угодно, – махнул рукой ничтоже сумняшеся наглец, – замечательное оружие, я тебя заверяю!

– Все слышали? – громко спросил я у окружающих.

– Да! Да. Конечно!

– Будьте свидетелями, и коли купец вдруг отвиливать от испытаний начнет, не взыщите, если я его слишком жестко приструню.

– Да хоть убей! Надоел он тут нам всем хуже горькой редьки!

Народно-торгашеское мнение было единодушным. Вдобавок, покупателей было маловато, и продавцы откровенно скучали. А тут забесплатно этакая забава: сейчас или глуповатого покупателя на изрядную сумму обуют, или надоевшего всем нахалюгу унизят, а то еще и прибьют. Народ, бросив прилавки, скопился возле нас в ожидании зрелища. Действительность превзошла все народные чаяния и ожидания. Я вытащил из старых ножен заветный Аль-Тан и показал его скопившейся возле нас толпе.

– Недавно появился у меня серебряный кинжальчик, подарок сельского друга, сейчас будем его рубить продаваемыми изделиями – это и будет проверка.

Народ заохал и заахал. Дело было ясное: сейчас первая же железная дешевка перерубит непрочное серебро дурака пополам, и придется скучать дальше. Стоящий возле меня пожилой купец аж плюнул и сказал мне:

– Бежал бы ты, парень, отсюда подобру-поздорову! Купил какую-то мелочь, за которой тебя, наивняка этакого, послали, и беги к папке с мамкой поскорее. Никакое серебро против стали не выстоит, только дорогого кинжала, которым можно только хлеб резать, лишишься.

Зато козлина, уверенный в скорой победе, приосанился и одернул сострадательного человека.

– Умолкни, старый! Не мешай уважаемому с его проверкой! Главное, что я согласен, а все остальное ерунда. Пусть хоть весь мой товар своим кинжалом проверяет!

Народ примолк, а я поинтересовался:

– Сильные люди есть? Продавец ведь хорошо мечом не ударит, придется много раз повторять.

Из толпы почти сразу вышли два кряжистых мужика с фигурами атлетов молотобойцев и одинаковыми лицами. Ростом они возвышались над присутствующими на две головы. Рожи у них были совершенно зверскими, носы картошкой большими, губищи пухлыми, а типично болгарские карие глаза добрыми-добрыми. Близнецы были, по-видимому, признанными силачами, и даже хорек не осмелился ничего возразить против моей новой выдумки. Одеты они были в привычные для себя порты и грязноватые рубахи, а увенчивали это пиршество высокой болгарской моды покрытые многочисленными грязными пятнами, копотью и прожжеными дырами фартуки. Серые шапки на головах богатырей имели вид протирочных концов для рабочей части наковальни и соответствующий работе цвет. Близнецы были немногословны.

– Мы это можем.

Глядя на этих бугаев, под рубахами которых перекатывались массивные мышцы, я испытал сомнение в прочности Аль-Тана. Похоже, эти богатыри, дай им волю, не то что магический кинжал повредить, могут и рельс пополам перерубить, и не поперек, а вдоль! Но отступать было уже поздно, и я покорно сказал:

– Начинайте.

Один из силачей сгреб здоровенной ручищей самый большой меч, а другой богатырь взялся за кинжал. Мне очень хотелось перекреститься, вырвать Аль-Тан и убежать.

Дальше все у них пошло, по-видимому, по многократно отработанному в кузнице сценарию.

– Тома! – рявкнул первый и легко занес одной мозолистой лапищей над головой тяжеленнейший меч-двуручник, за который все славнейшие и сильнейшие рыцари всегда хватались двумя руками.

– Тодор! – будто прокатил в ответ по камням валун другой, и подставил под удар лезвие Аль-Тана.

Со свистом клинки встретились. Привычного звона не было. В полной тишине отпал ровно срезанный кусок лезвия меча. Толпа в один голос ахнула, а потом загалдела.

– Я всегда знал, что они дрянные клинки делают, но такого не ожидал!

– Даже серебро через это их дерьмо, как нож сквозь растопленное масло проходит!

– Давно я на свете живу, но такого позора не видал сроду!

– Ганс бы сказал: это не есть гутен меч и повесил бы обоих на первом же дереве!

– Что, Лубен, не забудешь доложить папочке?

Тут не утерпел даже и терпеливый Дезислав.

– Тещеньке моей тоже доложиться не забудь! С горячим приветом от человека, хотевшего сделаться вашим первым покупателем на новом месте.

Все перекрыл дружный хохот толпы. Из нее вырвался чей-то тонкий дискант:

– Ох и пороть сегодня Лубена батя будет! Драть неутомимо и день, и ночь!

Отозвался мощный басок.

– Мало того, что за неделю ничего не продал, так еще и главного семейного достояния сдури лишился! За пропажу именно этого меча его и кормить перестанут!

Многие уже вытирали от смеха слезы. А толпа все прибывала и прибывала. Народ стягивался на шум и смех, и начинал торопливо выяснять, над чем же тут так хохочут люди.

Лубен, с красной рожей и трясущимися губами начал орать, что у любого, даже самого хорошего кузнеца так бывает. Братья переглянулись.

– У нас не бывает, – тяжеловесно заявил Тодор.

Он у братьев, видимо считался за старшего, да и нос у него был побольше. Может родился на пару минут пораньше, или просто был порешительнее, и поэтому всегда говорил первым. Одно слово – лидер.

– Никогда! – добавил Тома.

Его имя переводилось как «близнец», и он всегда говорил вторым – зримый ведомый.