Спасительная неожиданность

– Епископу все как надо расскажете, сегодня же деньги получите, и немалые.

– Мы готовы!

– Прямо сейчас веди!

– А епископ, князь и бояре будут готовы вас выслушать только после обедни.

– Подождем!

– Сколько надо подождем!

– Вот и подождите. Скоро уж и пойдем, опаздывать нельзя. Дружинники идут с нами.

А я отправился бродить по терему дальше. У теремных девок стоял несусветный крик – видимо решали на чью сторону встать. Я решил в их запоздалые дрязги не вмешиваться. Все теперь зависит от решения епископа, эти бабские крики и споры ничего не решают. Скажет Слава, всех поразгоним –убытка большого не будет. Только бы удалось боярыню с рук сбыть!

Немного подальше наткнулся на давешнего старичка, которого, видно, боярыня выкинула из своей опочивальни перед уходом к родне. Дед сидел на полу и тихо плакал, уткнув седую головушку в коленки.

Я присел рядом.

– Горестно, деда?

– Еще как горестно, сынок! Пропадет мой Елисеюшка через гонор этой дуры! Я у отца его всю жизнь служил, и за Елисеем как могу уж пятьдесят лет приглядываю, только такой напасти с нами сроду не бывало!

– Да и не воровали, поди, так бессовестно? – предположил я.

– Так через эту Капку все! Елька как устраивался, знаешь какие мысли имел! Все хозяйство воеводе налажу, за сынами его пригляжу, – будет и от меня еще польза! А как завертелся с подстилкой этой, так и пошло все наперекосяк: Богуслав опять разживется, мы с Капочкой детей бросим, сами подальше убежим, да богато заживем!

А эту негодяйку я уж сегодня вволю наслушался: жить с кем хочу буду, мне муж не указ, все деньги у меня должны быть, детей пусть в дружине учат, большенькие уже. Тьфу!

Теперь вот вовсе пропал Елисей через жадность гадины этой. Привезли его сегодня поутру связанного в грязном мешке, сбросили на землю и велели ранее припрятанные деньги показывать. Елисей было вилять взялся: не знаю, не помню. Так один зверообразный с лысой башкой попинал его от души, а потом пригрозил: сейчас пытать тебя по-настоящему начнем, это я тебя так – балую. Очень быстро не только свое все отдашь, а вспомнишь, чего и двоюродный дедушка невесть где зарыл! Тебе что вначале отрезать – нос или уши? Тут уж я не стерпел: вынес лопату, да показал, где хозяин ворованное закопал, думал отстанут. Но не тут-то было! Быстро откопали эти бандиты краденое, но на этом не успокоились.

Опять засунули хозяина в мешок, закинули на коня поперек седла бедолагу моего и посулили смерть ему неминучую, если боярыня мужу развод сегодня не даст. Побег я к ней, а она, вишь, как себя показывает! – и дед снова зарыдал.

Потом вытер длинной седой бородой глаза и с надеждой спросил у меня:

– Может ты знаешь, где его прячут? Придумаем чего-нибудь…

– Ни сном, ни духом ничего не ведаю! – перекрестился я. – Но может не убьют? Попугают да отпустят?

– Твоими бы устами да мед пить, – понуро сказал дедок, – да уж больно звероподобны были похитители эти!

Посидели еще молча.

– Ты может голоден? – поинтересовался я у старика.

– Все равно есть не могу, об Елисее тоскую!

Я вздохнул.

– Тогда бывай. Может еще свидимся.

Старец не ответил, уткнув голову в коленки.

Я шел по коридору и думал, как все хорошо складывается в книжках 21 века у попаданцев. Хоп-хоп, здесь как надо вырулил, там ловко все уладил, прибил по ходу кого-нибудь особенно вредоносного, – и воссиял рассвет над миром! Все довольны, все смеются.

У меня же – одному поможешь, другого, может тоже неплохого, в дерьме по ходу утопишь. Конечно, Елисей не белый ангел, а за воеводу своего жизнь готов был отдать. Какие были бы у нас шансы в битве с черным волхвом без Богуслава? Да никаких!

А что такое украденные деньги в сравнении с гибелью всей Земли? Мелочь и пустяк, не стоящий внимания! Осталось одно с этим Елисеем – простить и отпустить! Отслужил уже пятнадцать лет назад, отработал как смог, искупил вину свою вперед. А мы тут его деда-пестуна топчем, да серебро краденое усиленно назад отнимаем. Ему бы за доблесть мраморный памятник при жизни воздвигнуть, а вместо этого по моей наводке бывшего командира сотни или насмерть забьют, или продадут в рабство. Да, дела делишки…

Посмотрел на часы: 11.10. До конца обедни еще пятьдесят минут.

Пора переодеваться и готовиться к выходу. Я не обладаю женскими талантами собираться на выход в течение часа, иной раз и двух – мне не нужно подкрашиваться, потом перекрашиваться, заниматься нелегким выбором нужных блузочки, юбочки, колготочек, босоножек, туфелек, платьица, бижутерии – а выбор у живущих со мной женщин почему-то всегда стремительно нарастал, и получая команду одеваться, не горячился, чтобы потом весь этот долгий срок не нудить из прихожки, как молодожен:

Ну сколько можно! Я давно одет! Мы опаздываем, поторопись!

– а спокойно занимался важнейшими мужскими делами: читал очень полезную книгу «Раскопки Хейаловавского кургана» – должен же я знать историю племени, вымершего в незапамятную эпоху, глядел по телевизору «Новости Поволжья» – выросло чего-нибудь на полях или как всегда, иногда дремал. Все это, конечно, в основном делалось лежа на уютном диванчике, чтобы качественнее разгорячиться перед рывком.

А когда влетала очередная суженая и принималась негодовать:

Я уже готова, а ты все голый лежишь!

– никогда не вступал с ней в ненужные прения, типа, прошло полтора часа, прикажешь мне их одетым сидеть? Или: чего это я голый? Я в уютных семейных трусах! – отнюдь нет.

Очень ласково произносил:

А что это волосы у тебя на левом височке как-то не так?

Эффект всегда был ошеломляющим! Женщину отбрасывало от меня к зеркалу и можно было спокойно собираться. Когда был полностью готов: одет, обут, местами расчесан, надо было подойти к торопливице, поцеловать, неважно куда – щечка, шейка, носик, ушко и сказать:

Да это там просто так свет падал! А сейчас вижу – все просто великолепно! Ничего больше не трогай, порушишь чего-нибудь!

Все! Можно выводить красавицу!

А тут идти, вроде, минут десять всего, одеться мне чуть дольше, чем просто подпоясаться, но я люблю появиться пораньше – торопиться, дергаться и опаздывать терпеть не могу! Еще здесь можно как-то подрасчитать, когда где будешь, а как свяжешься в 20 – 21 веках с общественным транспортом, опозданий не расхлебаешь!

Поэтому я всегда приходил или приезжал пораньше (в частых городских пробках и наличие своей машины не спасает от внеплановых задержек) и просто прохаживался (перезванивался по другим делам, искал что-нибудь в ноутбуке, ковырялся с машиной и т. д.) до нужного времени. Поэтому на все встречи приходил всегда минута в минуту.

Эту мою особенность все знали, и если меня не было целых пять минут (за последние тридцать лет такое случалось целых два раза!) оправдания с моей стороны не требовались – Владимира настиг какой-то катаклизм, и катастрофа разразилась очень внезапно!

Оделся по-боярски, только головной убор не осилил – нету навыка в жару в теплой шапке пыхтеть. Сразу видно – липовый я боярин! Настоящий на такие дела с непокрытой головой не пойдет.

А я считаю – каждому овощу свое время. Когда на улице + 25 градусов по Цельсию в тени, меня даже в легонькую панамку не нарядишь. Вот поздней осенью или зимой заору громче всех: куда мою любимую шапку подевали!

Зато подцепил к поясу богато украшенную саблю из дамасской стали в дорогих ножнах – знай наших!

Пока наряжался, Николай помалкивал, но видя, что уже все, решил подсказать неразумному боярину, как положено одеваться. Сам он на обычную свою сутану никаких праздничных риз не накинул, зато нахлобучил на голову фиолетовую камилавку.

– Сын мой, все бояре к епископу в горлатных шапках придут, один ты вроде белой вороны окажешься. Такая шапка признак знатности и благородства!