Рязанский сказ. От Мурома до Рязани

– Мы тоже с Катей документальный фильм по «Рен ТВ» смотрели. В нем немцы утверждают, что это они подарили нам правителя. Дания утверждает, что это их заслуга. Швеция не хочет уступать в первенстве. Наши ученые тоже расходятся в гипотезах.

– А ты, конечно, знаешь точно. Мещера подсказала?

– А то! Есть одна закономерность. В управлении народами, территориями, странами всегда был единый принцип – родовой. Власть всегда передавалось по наследству. Например: в Азии у Чингиз-хана было свыше тридцати пяти колен. В Европе власть передавалась от отца к сыну, от внука к правнуку и так далее. В Египте фараоны тоже не допускали чужаков к власти. У нас тоже все династии были родственные: Рюрики, Романовы. Когда союз финно-угорских племен решил призвать на княжение сильного правителя, то сомнений не было: нужно призвать своего. Который говорит на их языке, который имеет славянские корни. Больше всего подходили потомки финнов и балтов, обрусевшие викинги – варяги, которые могли договориться и с кривичами, и с вятичами. Кстати, финны называли все племена, живущие у Белого моря и южнее, именем «русь», то есть русские. Так появился в «Новом граде Великом на Ильмене», последователь скловен из рода «Русь», обрусевший викинг-варяг Рюрик из Скандинавии, ставший основателем древнерусского государства.

– Значит, немцы «пролетели» со своими гипотезами?

– Другого варианта и быть не могло. Склавины (славяне) никогда не смешивались с германцами и франками, которые жили по соседству. Разная культура, разный язык. В греческих источников склавин называли «людьми, говорящими по-нашему», а племена германцев «людьми, не говорящими по – нашему». То есть «не мы», «немые», «немцы». Даже, когда венеды заселяли восточные и северные территории Европы, контакты ограничивались только войнами. Так, что Рюрик, свой человек: «из наших». Иначе мы сегодня считали бы своим праздником «день святого Валентина», а не день «Ивана Купала»…

© … «Иванов день» – день особый для деревенской молодежи. Каждый год он проходит по одному графику. На утренней службе поп долго говорит о непринятии церковью «бесовских игрищ», пугает страшной карой божьей несмышленых девиц и недорослей. После обедни поп заезжает к Анисиму Даниловичу и просит недопустить «бесовщины» у леса. Анисим Данилович, как всегда, внимательно выслушает батюшку, кивая головой, и скажет: «Не одобряю я эти забавы. Своим детям запрещаю ходить на кострища. Кто постарше уже не ходят прыгать да скакать, нечисть всякую пугать. Но с палкой по лесам бегать не буду за каждой девицей. Есть у них родители, они за них ответ перед богом держат». На этом все у них и кончается. Но у молодых только начинается! Еще вчера были натоплены горячие бани, заготовлены лечебные травы. Барвинок и базилик, плакун-трава и зверобой, папоротник и ежевика, ветки дуба, берёзы и сосны. Одна трава для тела, другая трава для головы (венка), а третья против чертей и ведьм. Корень плакун-травы, выкопанный накануне и брошенный в чан с водой, испугал колдунов и ведьм, а бесы лесные и болотные разбежались в глухие места. Чистотел надежно защитил душу и тело от чар всякой нечисти. Теперь можно и повеселиться! С раннего утра на Ивана Купала в избах переполох. Девки плетут венки, а бабушки им мешают своими древними советами: «Дык, хто ж так плетёть! Барвинок спередя должон быть, а марьянка у боку! Позадя пучок плакун-травы причапи! Аль кака видьма, аль русалка причапитси? Эх, молодежь! Учи вас, неуменных». Венки, сплетенные в Иванов день, чудодейственные. Нужно сплести три венка. Один для головы и плясок. Другой для воды и молока (Считается, что вода и молоко, пролитая через венок, обладают лечебными свойствами), а третий для отпугивания нечисти от дома в «страшную» ночь (Считается, что в ночь на Ивана Купала нечисть бежит из лесу и воды к домам, ища спасения во дворах). К вечеру на всех тынах, или над дверьми, обязательно вешается венок, который поутру бросается в печь или костер. После службы парни шли на пруд собирать хворост для костра, косили траву на берегу, расчищали место для купания. Девки открывали сундуки и доставали праздничный наряд: белые и синие рубахи, сарафаны из синей пестрядины, с густыми складками позади, ситцевые фартуки с оборкой и рядами узких полосок из разноцветных ситцев. Кто беднее, надевают поневу (понитковую юбку) с разноцветными полосками по низу. На голову надевают ленту с бисерной сеткой – «подвязочкой», спускающейся на лоб. Иные надевают на голову повойник или кичку, которые прикрывают красным платком или косыночкой. На ноги натягивают легкие онучи. Лапти, плетенные в лык, довершают праздничную одежду. Парням наряжаться некогда. Белая или красная рубаха и портки – вот и весь наряд. Да лапти, чтобы ноги не наколоть.

Иван в этот день на службу не пошел. Гудели ноги, дрожали мышцы на руках. Вчера Анисим Данилович загрузил работой на два дня: «Тридцать кос для косарей и пятьдесят скрепов для лесорубов к завтрашнему вечеру должно быть!». Иван еще подумал: «Чаво энто с ним? Задумал меня на праздник не пущать? Аль, што б я от ево Зинаиды не сбег? Ну, уж нет! Я братьев позову, сёдня к ночи управимси». И управились! Только ноги болят и руками не повернуть. Уже солнце в окно полуденным жаром палит, а Иван с лавки подняться не может: «А, есля, Катенька к костру прийдеть? А, я тута валяюся! А, ежели Яфим Темный свою непотребу, не ко времени, у Катеньки требавать будеть? Хто защатить? Нада вставать!» Иван слез с лавки, подошел к кадке с холодной водой и, тотчас вылил целый ковш себе на голову: «У-ух. Добро!» и, пошел одеваться.

– Маменька! Чаво мне одеть-то на кострище?

– Како кострище? На соби погляди. Вчора еле до лавки дополз. Не ровен час в костер свалиси. Отлежись на лавке-то. Што Анисим Данилович скажеть? Или ты Зинаиду с собою бярёшь?

– Ишо чаво. Мне та Зинаида совсем не нужна. Народ смешить! Вон та белая рубаха подойдеть?

– Вот глупой! Всё поперек, да поперек. Красную рубаху надень, да шаровары плисовые, шо дядька из Мурома передал. И сапоги кожаные надень. Пущай знають, што мы не лыком шиты.

– Можа и глупой, да пятухом перод робятами не хочу. Надену белую рубаху, портки, да лапти. Да картуз широкий. Вона нынче солнце как палить, пряма качаетси, как на качелях.

Когда Иван пришел на пруд, народ уже вовсю веселился. Дети и подростки, что посмелее, купались в пруду, парни постарше складывали хворост в стопки «на подклад», а девушки на полянке пели купальные песни:

Хожу я по улице, не нахожуся Ой, не нахожуся
Гляжу я на милого, не нагляжуся Ой, не нагляжуся

Брови мои, брови Брови мои чёрные
Не давали брови на улицу выйти Не давали, не давали

друга увидали Пошёл, пошёл миленький, а вдоль по селу Ой, а вдоль по селу
А в крайнем-то дворике девка хороша Ой, Катюша-душа

Брови мои, брови Брови мои чёрные Не давали брови на улицу выйти
Не давали, не давали, друга увидали Брови мои, брови Брови мои чёрные…

Одну песню петь закончили, другую начинают:

На велик день идеть, а мне нечего надеть
Одна сермяжка. И та тяжка
На велик день идеть, а мне нечего надеть
Одна плёлька. И та по пуп только

Полно горе горевати, пойдём по улице гуляти
Пойдём по улице гуляти, там будут скрипки-волынки
На велик день идеть, а мне нечего надеть
Лапти да боры. Все мои приборы

Полно горе горевати, пойдём по улице гуляти
Пойдём по улице гуляти, там будут скрипки-волынки
Там будут скрипки-волынки. Молодые скоморохи
Молодые скоморохи, там будет Дарья и Марья…

Ребята срубили молодую березку и вкопали её посреди поляны. Девушки, с криками «Краси купайлу!», стали вешать на неё разноцветные полоски, шишки и всякую мелочь. Дети помладше затеяли игру в «Коршун»:

– Скажи коршун, что ты здеся делаешь?

– Ямку копаю, денежку ищу

– А зачем тебе денюжка?

– Мешок камушек куплю

– А зачем тебе камушки?

– Цыплят отгонять, чтобы через мой забор не прыгали

– А забор то высок?

– А вот я и проверю, – «Коршун» побежал «цыплят» ловить. Но не тут-то было! Цыплят наседка стережет, ловить коршуну не дает!

Подростки постарше разделились на две команды «два дома» и норовят чужой дом занять. Да есть меж ними «Сторож». Зорко следит, чтобы порядок был. Да не дают «Горелки» ему покоя, сторожа отвлекают:

Гори, гори ясно
Чтобы не погасло
Глянь на небо
Птички летят
Колокольчики звенят
Раз, два, три – беги!!!

Пока «сторож» в небо глядел, побежали «захватчики», чужой дом занимать, только пятки сверкают. Кого сторож догнал, тот вон из игры…

…Иван не сразу увидел в кругу девушек Катеньку. Будто жемчугом рассыпало по полянке у берез девичьи фигурки. Будто белыми и красными цветами осыпало траву. Как только солнышко коснулось верхушек темнеющего леса, раздался радостный клич:

– Айда костер палить! Айда ведьмов пугать! Айда хороводы водить!

Ребята потерли дерево, раздули дымок у края и, вот он, чистый огонь пошел гулять по сухому хворосту, радостно выбрасывая в небо фонтаны трескающихся искорок.

Иван отыскал среди щебечущих девушек Катеньку и Лизавету и стал подле них, любуясь отблесками огня на их, завороженных кострищем, лицах.

– Ты почему, Ваня, без Егора? Али заболел чего? – у Лизаветы зардел румянец

– Так, вона, у пруда копошитьси. Егор! Подь сюды!

– Бягу! Я тама русалок с робятами выглядал, а они вона у костра уже стоять, Егор бросил палку в костер и подошел к друзьям.

– Чудной! – Лизавета бережно стряхнула с рубахи Егора «цеплячую» веточку, – Кто ж на свету русалок выглядает? Они ждуть, когды закат потухнеть. Тогды и утащать. Дай я тобя за руку даржать буду, што б не утащыла кака девка с хвостом.