Рязанский сказ. От Мурома до Рязани

– Шабаш! Хватить бревны тащить. Погодим, когды Яфим Темный лошадей с телегами подасть, – мужики расселись на сложенные вдоль дороги бревна,

– Дед Михей! Давеча ты про Баташовых сказывал. Ишо соври чаво нибудь. Больно складно у тебя выходить.

– А чаво не погутарить! – дед Михей удобно уселся на бревне, растолкав мужиков, – Так на каком путях я остановилси?

– А ты сначни с переде. Тута, кто в прошлом разе не дослышал чаво. Ты сказывал, поругались они, да и разбежались, кто куды.

– Ну, энто кажный по – своему понимаеть. Я, когды в Гусь – Железном на заработках бывал, мне много кой чаго сказывали. Всяго и не упомнишь. Но, кой чаго помню. Хотитя – расскажу:

«Жил в Туле богатый человек – Иван Тимофеевич Баташов. Ну не сразу богатый. Сначала кузнец. Потом, благодаря знакомству с известным промышленником Демидовым, накопил богатое состояние. Сто лет назад Иван Тимофеевич решил расширить свои заводы и наказал внукам своим Андрею и Ивану Баташовым начать свое дело на новых землях. Так на Гусе появились чугунно-литейные заводы. Шведы, до сих пор „помнят“ пушки и ядра, которые выливались на заводах братьев Баташовых. А когда Екатерина Великая, ко дню рождения Ивана, подарила разрешение осваивать берега Выксы и Велетьмы, то заводов у Баташовых стало „пруд пруди“. Почитай – больше десятка. А столицей империи Баташовых стал Гусь – Железный, другими словами „Орлиное гнездо“. Считай, двадцать пять лет, братья правили своим железным царством»…

– А, ты дед Михей, видал, то «Орлиное гнездо»? Почему гнездо то?

– А, чо не видать то! Добре, расскажу про гнездо: «Проезжаешь Клетино и, вот она, крепость под красным кирпичом. Ежели по кругу брать, считай, версты две будет. Из каждой башни, что построены в ряд, можно легко докричаться и сообщить, ежели кто посторонний подойдеть. Поверху проход с бойницами для мушкетов. Одним словом настоящее гнездо. А, Орлиное, потому, что орлы там проживали, то есть братья Баташовы. Я молодой тогда был, лет двадцати. Собрали нас, как то, таких же молодых, и увезли в крепость ту, сад убирать. Ветки, траву, всяку мелочь. Завели нас в ворота и, бог мой! Красотища! По центру дворец на два этажа. А вокруг сады под стеклом. И на деревьях корзинки плетенные висят. Говорили, что их едять! Христом богом клянусь, едять! Анунасы прозываютси. Я потрогал корзинку, а она меня, как уколет! А, когда парк прибирали, то тоже страху натерпелись. Ляжит большой камень посреди деревьев и вдруг раз и раскололся на два камня. А меж ними дыра под землю! И оттуда шум слышатси и ветер холодючий. Сказывали, что это подземные ходы к хозяину Мещеры! Братья Баташовы договор с ним скрепили: он им подземные богатства в обмен на молодых девок и парней отдавать будеть. Кажный день! Когда из барского дома посыльный прибежал и крикнул, что в дом два молодых и красивых парня просют, я чуть портки не испортил. Притворился, что у меня живот заболел и спрятался за беседкой, что разбросаны по всему саду. Потом, оказалось, что с крепостного театра два актера сбежали. Вот они и решили поискать замену среди нас…»

– Ну и споймали тех, кто убег? Батогами небось погуляли по спинам то?

– «… не поймали. Охраны в казарме цельный батальон! Всю ночь по саду факела мелькали. Но беглые, как в воду канули. Потом сказывали, что они через те подземные ходы к Мещере подались, просить о помощи…»

– Да, у Мещеры вона, какие леса, краев нет, – Ермолай опустил зипун и удобнее уселся на бревне, – Мне свояк сказывал, что один бедолага по грибы пошел. Идет, значит, белых выглядает. Когда назад повернуть решил, то глядь, а кругом вода. До вечера бродил в поисках сухой тропы, да так и уснул от усталости, на небольшой опушке. А проснулся в избе с бородатыми мужиками. То, лесная мещера его нашла и в свою глухую деревню притащила. Неделю там прожил. Ужасти сказывал! У старшого ихнего на груди и спине бляха висить, медная с шумящими висячками. Они яго толавой называють. А ходють они по болоту, как мы вот, по твердому. И бабы у них все кольцами обвешаны. И тож с шумящими висячками. А одна, тож бляхой сверкаеть.

– Ну, уж такого не бываеть! Они, те мужики, с ведьмами болотными живуть чо ли? А ли как?

– Я не знаю, он мне не говорил про то. Говорил, что кички у них рогатые, будто рожки выглядывають. А так, ничо, от наших баб не отличишь,

– А куды ж помещик то глядить? У няго работники с ведьмами бесуятьси, а ему нипочем. Можа, ихняй барин из чуди, которая детей пугаеть?

– Да нет, того не может быть. У них ни помещика, ни другого барина нет. Только старшой. Каждый делает, что хотить! Даже тягла нет! Всё обчее. Еле-еле тот мужик уговорил отпустить его домой. Уговорил. Они ему глаза завязали и вывели на сухую тропинку. Вот так. Может они и есть те беглые?

– Вот и я говорю, – дед Михей поправил, съехавший набок, картуз, – Есть, у меня мысля: те ходы, что в баташовском саду среди камней спрятаны, в мещерские леса ведуть. Бреевские мужики сказывали, что по ночам из нашего лесу голоса слышны. Будто хохочет кто-то. В какой день мужские голоса, а в какой день вроде бабские голоса.

– А, что же властя молчать? Акспедицию в лес заслать, пущай порядок наведуть. А, может, это Баташовы, своя лесное царство там устроили? Или, кто ищо?

– Ну, Андрей с Иваном уже давно на небе, в царствие небесном отдыхають. А при жизни, сказывають, дялов натворили. Расскажу, что тогды говорили:

«Когда царица разрешила братьям земли на Выксе осваивать под себя, братья поехали по окрестностям деревни крепостных скупать, чтобы фабрики свои работными людьми наполнить. Платили хорошо. Но один помещик больно жадный оказался: ну, ни в какую не хотел идтить на предложенную сумму. Так, вот, однажды приехали родственники того помещика в гости. Глядять, а деревни то нету. И усадьбы нету. Кругом пуста, толька бурьян растеть. Как, будто и не было здесь никого. Обратились в управу, а там только руками развели. Почитай две с половиной сотни крепостных жили и пропали. Только, через несколько лет, объявился в Гусе человек, который будто бы рассказал, как было дело. Однажды ночью приехали в поместье „несговорчивого“ помещика вооруженные люди. Избы и барский дом разобрали, крестьян по телегам усадили, хозяина в пролетку. Землю перепахали и, нет деревни! Никого нет, окромя вставшей посля дождя травы. Догадывались, что это дело рук Баташовых, да кто захочет связыватьси с „железными королями“? Проверяющие чиновники, посланные губернатором, вернулись ни с чем. А все из-за „хитростей“ Андрея. Хозяйский дом был построен так, что одно крыло находилось на владимирской земле, а другое на рязанской земле. Если приезжали чиновники из рязанской губернии, то братья переходили на владимирскую половину. И наоборот. Рязанским чиновникам говорили, что хозяева „отбыли“ в Владимирскую губернию, мол, обращайтесь туды, а владимирским чиновникам говорили, что хозяева „почивают“ в рязанской губернии, а когды возвернутьси „не докладывали“. Да врут, люди, скольки времени ужо прошло с той поры…»

– А я слыхал, что Братья Баташовы и не жили вместе. Тот, которого Андреем величали, жил в Гусе. А младший брат яго, Иван, хозяйничал в Выксе. Что по ентому поводу скажешь?

– Что скажу? Не родился я еще тогды, – дед Михей хитро глянул на небо, – Я, когды работал в ихняй усадьбе, то хозяином был Дмитрий Дмитриевич Шепелев, герой войны с французом. Про ссору братьев Баташовых, в точныя не знаеть никто. Гутарили, что из-за девок дворовых поругались. Будто бы Андрей, хоть и суров был, но до девок был больно охоч. При доме жили не менее пяти десятков молодок – от 15 до двадцати лет. Старший брат сам их подбирал: чтобы красива была и работяща. И все такое. Кто хозяина ослушался, тому место на полотняной фабрике, сукно красить, али ишо хуже: в мыловарню… Так и существовала така карусель: хозяин, прачечная, полотняная фабрика, мыловарня, откуда ужо никто не возвращалси. Иван другого характеру был: спокойный, мягкий, честный. Поначалу, не перечил старшему брату, творить его «темные» делишки. Но, когда Андрей начал разных каторжников в крепость собирать, да «не замечать» их разбойничныя дела в муромских лесах, то возмутился: «Мол, зачем, брат, фамилию Баташовых позоришь?» Андрей сказал: «Ты мне не указ, что хочу, то и буду делать! А, если тебе не нравится, то вот порог, живи там, где тебе не стыдно». Иван собрался и уехал жить на Выксу, да и остался там управлять заводами. А, как дальше было, не ведаю. Знаю, что внучка Ивана Дарья вышла замуж за Дмитрия Дмитриевича Шепелева, который нашу деревню поднял.

– Что значит, поднял? – мужики заерзали на бревнах, – Перетащил на другое место?

– Нет. Поднял до известности. Наша деревня Залесовым прозывалась, и было в ней дворов десять, не более. И вот однажды, было это уже после французской войны, появился в деревне господин, военного стиля. С ним много народу приехало, на лошадях, все, как один, подтянутые в плечах, с усами и шашками на боку. Цельную неделю ездили по лесам, что – то высматривали, вымеривали. Сказывали: то в Ташенке, то в Рубецком видели ихних лошадей. Потом охоту устроили. Я там тожа был, помогал с ребятами лося из лесу выманивать. Три дня, опосля того, они в помещичьей усадьбе гуляли. А, наутро седьмого дня исчезли. И помещик исчез, вместе со всей семьей!

– Убили, чо ли по пьяному делу?

– Слушайте дальше. К полудню, согнали всех жителей села к усадьбе и велели слушать. На крыльцо вышел человек и объявил, что с энтого дня деревня с дворами, крестьяне с тяглами, окрестные леса и земли, принадлежат новому хозяину – Дмитрию Дмитриевичу Шепелеву. И прозываться эта деревня будет по новому – Шепелево. А он, значит, новый управляющий, и служить ему надобно не хуже, как бывшему помещику. А вольные жителя, пусть решают, как пожелают: остаться, или уехать, держать никто не будет. Из наших, вольных, только Ваньки Мусата дед осталси, Гаврила. Да, кто ж такого кузнеца отпустит? Когда Шепелев уехал, начались невероятные события. В деревню привязли ищо народу, считай на двадцать тягла. Говорили, что в Лом привязли столько же. И в Ташенку даже более. Избы поставили новые. Обчественную баню! Ту, которая десять лет, как сгорела. Это сейчас почти у каждого баня, а тогды это была новыя дело! Усадьбу кирпичом обложили. Пруд начали копать. Жизня в хорошую сторону повернулася. На новых прирезках лен посадили, опять же подсолнух прибавили! А всяму, баташовский род, тому виной. Для перестройки заводов в Гусе и Выксе закончились запасы леса, видать всю округу там порубили. А наш лес еще в прошлые времена был известен, наравне с муромскими лесами, где флот для Петра Великого строили. Вот и прослышал про это новый хозяин «Баташовского царства» – Шепелев. И решил он здеся лес заготавливать и по Оке в Гусь и Выксу сплавлять: для Гуся в Рубецком плоты вязать, а для Выксы в Ташенке плоты скряплять. В Клетино их вытаскивали на берег для Гуся, а в Досчатом перетаскивали на Выксу. Вот почему ваши отцы, считай лет тридцать на этих бревнах сидели, а сейчас мы вот тута загораем, телеги ожидаючи.

– А вона Яфим, те телеги уже тащить! Ну-ка, мужики, руки ноги разомнем»…

?…Когда проводили Виктора с Галиной, Борис с Катериной заскучали.

– Ну и что теперь будем делать? И зачем? Жили спокойно и дальше будем жить. Какая разница: купцы были или революционеры. И что изменится? Никому это не нужно.

– Не скажи Катюша. Я бы многое отдал, чтобы узнать, как жили мои предки. Вот и внуки наши захотят узнать, а время все сотрет. Не хочу я, чтобы у нас позади белое поле было.

– Да как ты узнаешь? Там уже нет никого.

– А я думаю, что нужно составить план, и не торопясь искать факты. Вот, по линии деда Ивана, можно в Касимов съездить летом. Нет, сначала в Муром. Наверняка там есть исторический музей. Потом в Касимов. У нас, судя по записям дяди Толи есть одна зацепка: адрес в Касимове. Улица Набережная, дом сто пять. Есть деревня Поповка, указанная в письме бабы Антонины, двоюродной сестры тети Тони. Вот, смотри, что в письме написано: «…Тоня сообщаю тебе, что я осталась одна, как ты. Проша мой умер 21 февраля 92-года… Сейчас вот сижу и плачу, и обо всех вспоминаю. Много мне родных прислали писем, и вот сегодня решила всем написать… Похоронили его на родине в Такареве… Из Касимова сынок Володя приезжает, навещает его… Тоня из Грузии прислала письмо, когда Проша еще лежал на столе. Вот, что значит родная кровь. Еще умерла твоего Анатолия сестра Таня. Это от т. Матрены, отцовской сестры, так, что из двоюродных Мусатовых осталась одна Мария в Москве…»

– И что это дает?

– Многое. В дневнике дяди Толи есть запись: Мусатов Прокопий Степанович, 1919 года рождения, деревня Поповка Рязанской области. Сын Владимир. Давай посмотрим карту. Смотри: деревня Поповка расположена на правом берегу Оки в четырех километрах от села Ташенка. В четырех километрах, на правом берегу, есть деревня Шепелёво, а от Шепелёво до Токарёво тоже четыре километра. Делаем вывод: В конце девятнадцатого века в районе от Ташенки до Токарево жил Степан Мусатов, который был двоюродным братом твоего деда Ивана. И был у него сын Прокопий, который женился на сестре Антонине, которая была двоюродной сестрой Евдокии Дьяконовой, твоей бабушки. Двоюродные братья поженились на двоюродных сестрах! Ну и дела! Если мы съездим в Поповку, то можем застать там Владимира, которому столько же лет, как и тебе. Едем?

– Сейчас, разогнались! Что мы скажем? «Здравствуйте, я ваша тетя! И куды, вы дели наше купеческое богатство? Открывайте свои сундуки, будям делить». Так, что ли?

– Да, ты права. Поспешать не нужно. Летом попросим сватов, чтобы в Муром нас свозили. А зимой поищем в архиве историю с дьяконом Аркадием. Я найду адрес архива Рязанской епархии. Если деда действительно сбросили с колокольни, тем более дьякона, значит это должно быть зафиксировано. Я думаю, это будет интересно.

Адрес архива епархии дед Борис нашел быстро. Даже нашел имя человека, который руководит архивом: – иеромонах Иоким (Заякин). В архивном отделе, который располагался в Николо-Ямском храме на улице Циолковского Бориса и Катерину встретили приветливо. Девушка, с грустными глазами, молча, выслушала посетителей и также грустно ответила:

– Вы знаете, в данный момент помочь вам, к сожалению, не сможем. Батюшка Иоаким сейчас находится в Сасовском районе и управляет восстановлением храма. Приходите попозже, когда он вернется в отдел.

– А когда он вернется?

– Этого тоже никто не знает. Может, через месяц, а может и через три.

– Мы можем оставить свои координаты и письменный запрос?

– К сожалению, нет, – Еще грустнее ответила девушка, – Батюшка запрещает нам принимать запросы без его повеления. Приходите позже.

Возвратившись, домой, дед Борис задумался: «Три месяца, это многовато. Как же быть-то?» Выручила Катерина:

– Напиши письмо в газету «Панорама города». Там есть раздел «Дорога к храму» и раздел «Страницы истории». Они, точно разберутся.

– Умница ты у меня, Катюша. Напишу я Евгению Данилину. Этот докопается. Завтра и отнесу. И Ольге нужно позвонить, может новости, какие с архива появились.

Ольга привезла несколько восстановленных страниц из тетради:

– Вот, Вера Сергеевна передала. Я прочитала, но ничего не поняла. Какие-то имена, пометки, деньги.

– А что ты хотела? Чтобы тебе роман писали? Ты, когда хочешь запись сделать, чтобы не забыть, что пишешь? Самое главное и как можно короче. Вот смотри, что здесь написано: «Поехали к деду Дмитрию в Шепелево. Тятенька уехал. Я остался на все лето. Карасей ловил. Дед про свою жизнь рассказывал. Хорошо!». Что можно прочитать между строк? Что в деревне Шепелёво, что затерялась среди мещерских лесов в Касимовском районе, жила семья Мусатовых. Дмитрий назвал сына Иваном. У Ивана родился сын Георгий, который записал этот дневник. Иван уехал из деревни давно, раз сына на целое лето деду погостить привез. Возможно из Касимова, или ещё откуда. И, наверное, не бедный. И, вероятно, дела какие-то у него накопились, если сына из дома надолго отправил. Смотри, какой почерк у Георгия ровный! Это значит, что отец имел возможность сына в хорошей школе выучить, или в гимназии, а это по тому времени недешево. Где в то время гимназии были? В Рязани, Касимове и Муроме. Дед много рассказал о своей жизни Георгию. О чем? Хотел, чтобы у внука память о предках осталась, о корнях Мусатовских. Здесь большой фантазии и не нужно. Читаем дальше: «Ходили к лесу смотреть, как бревна на плоты готовят. Дед говорит, что крючья и скобы еще тятенька в кузне ковал. Им и сейчас износу нет». Так это целая история! Иван Мусатов по молодости в кузне работал и изготавливал для деревенских мужиков изделия из железа. Лемеха, бороны, мотыги и другую мелочь. А для лесорубов крючья разные, багры, цепа. Судя по фамилии, имел умение серпа, косы и ножи точить. Да такого мастера в любом городе на ура примут. Вот дед Дмитрий и благословил своего талантливого в кузнечном деле сына своё дело затеять в городе. Если есть Георгий, значит, есть и мать. Если есть мать, значит, есть и семья.

– Ну, ты и фантазер, папа. Из двух предложений целую историю рассказал.

– Я расскажу историю, когда всю тетрадь восстановим. Когда еще принесешь?

– Вера Сергеевна говорит, что не скоро. Некоторые места вообще восстановлению не подлежат. Я думаю, что месяца через два еще несколько листочков будет.