Рязанский сказ. От Мурома до Рязани

– Яво с вечера нет, – Дмитрий сделал вид, что ничего не понимает, – Вроде говорил, что в лес с ребятами силки проверять пойдеть. Как придеть, сразу в кузню отправлю.

– Смотри Дмитрий, не шути со мной. И не забудь, что завтра я от тебя сватов жду. Ивану скажи, чтобы шел быстрее, дела то ждать не будут…

…Не дождался Анисим Петрович Ивана. Вечером прибежали соседские мальчишки и принесли картуз: «На ветке нашли, у леса. Кажись Ваньки тваго». И поползли слухи по деревне: «У Дмитрия сынок в лес ушел, да сгинул, только картуз и нашли». А в соседней деревне Бреево, новые слухи поползли: «Яфимава невеста в пруду утопла. Опять в пруду русалки завелися» (Ох и выдумщица Лизавета!)…

…Только ничего этого не слышали Иван и Катенька. Прижавшись друг к другу, с восхищением смотрели они на спешащие куда-то пароходы, на низкие поклоны белых берез, на радостный щебет, кружащих в небе чаек. Поверх крутого берега медленно выплывали, сверкающие на солнце, купола чудных, невиданных церквей.

– Вот и Муром! – изумление сверкало в глазах «путешественников», – Как оно будеть?…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сказ о Муроме

?…Муром встретил жарой. Горячее дыхание шло от палящего солнца, от асфальта улиц, от фасадов старинных домов.

– Машину оставим здесь, – Виталий осмотрелся, – Дальше проезд запрещен.

– Народищу! Это, наверное, Муромский Арбат, – Любаша обошла машину, разминая отекшие от дальней поездки, ноги, – Нужно запастись холодной водичкой.

Муром. Улица Московская

– Московская улица! – прочитал Борис табличку, – Вот по ней и прогуляемся. Улица напоминает часть Соборной улицы от площади Ленина до первой аптеки в Рязани. Такие же старинные дома. Только на один этаж повыше.

– Точно. Улица Соборная, Муромский вариант, – Катерина потрогала шершавый камень старинного особняка, – Такое ощущение, что я здесь уже была. Будто сейчас откроется окно, вон из того дома и голос позовет: «Эй, Катерина! Ты откудава здеся? И где стока время пропадала? Георгий! Уходь с дороги! Зашибудь таби колёса то. Вот щас я таби оттягаю». Прямо дежавю какое – то. Даже мурашки по телу пробежали.

– Вот ты не верила, что это может быть, а это может быть, – Борис тоже потрогал горячий камень, – Ученые уверяют, что вещи и предметы могут хранить информацию о прошедшем времени. И, если информационные волны твоего тела совпадут с волнами, идущими от этих предметов, то ты можешь, на мгновение, увидеть себя в прошлом времени. Я не исключаю, что в этом доме, а может быть, вон в том доме, что с мезонином, жила Муромская Катерина и по вечерам глядела, как ругаются извозчики, развозя подвыпивших купцов из питейных заведений.

– Вот ты смеёшься, а помнишь, как мы на Красной площади в храм Василия Блаженного заходили? Я потрогала камни, а у меня слезы из глаз потекли. Сами по себе. Наверное, в прошлой жизни уже видела всё это.

– А я о чем говорю? Скоро информационные технологии доберутся и до твоей головы. Наденешь колпак на голову, скопируешь информацию на флэшку, приедешь домой и смотри по компьютеру: Где была двести лет назад, с кем встречалась, от кого бегала. Красота!

– Дурачок! Мне и так уже страшно. Будто следит за мной кто-то.

– Это Илья Муромец следит, чтобы гости не озорничали. Задумаешь плохую мыслю, а он раз! Мечом шисть, и голова долой! Возвращайся ты домой, – Виталий красочно изобразил, как меч описывает дугу в воздухе.

– Пойдемте уже. Пугальщики.

Компания двинулась по Московской улице, с любопытством оглядывая причудливые дома.

– Классицизм. Эклектика. Опять классицизм.

– Ты чего там бормочешь?

– Я удивляюсь, находчивости строителей, – Борис показал на двухэтажный дом с мезонином, – Дома построены примерно в первой половине девятнадцатого века. Предполагаю, что у купцов средней руки начали появляться деньги. На изящные дворцы средств недостаточно, но и простые избы строить стало уже не модно. Европейская архитектура начала просачиваться в русские городки. Скромная, экономная архитектура с элементами истории позволяла выделиться из серого пейзажа деревянных строений. Это и есть эклектика. Строгий кирпич (по достатку) и изящный, узорчатый мезонин, с намеком на славянскую принадлежность. А вот прибавили колонны с лепниной. Угадывается гармония, простота и строгость, в чем-то даже изящество. Это новый классицизм. Равнение на итальянских мастеров. Знай наших! Муромские купцы тоже не лыком шиты!

– Смотрите! – Любаша оглянулась назад, потом снова вперед, – Народ в одну сторону идет. Там что-то происходит. Давайте посмотрим.

Людской поток вынес гостей на большую площадь с фонтаном. Толпа жалась к фонтану, пытаясь надышаться воздухом с прохладным мокрым туманом. А вокруг кружились «пришельцы» в ярких кичках с ленточками, в белых сарафанах, в поневах на четыре ярга.

– Пряники маковые! Пряники мятные! – краснощекие красавицы, то снимали с шеи связки бубликов, то опять забрасывали их за спину, – Бублики для чаю! Бублики для душевного разговору!

– Калачи! Муромские манящие, к беседе зовящие! Налетай честной народ – урожайный нынче год! – молодки – красавицы кружились вокруг фонтана, завораживая своими шутками – прибаутками «обезумевший» от жары и ярмарочного шума народ.

– Народ больше туда идет, вниз, – Любаша с грустью посмотрела на быстро опустевшую упаковку от мороженного, – Пойдем, а то нас эти молодухи скоро заставят забыть о диете.

От площади дорога пошла вниз, к белому монастырю, из-за которого сверкала излучина Оки. На площадке, в небольшом парке монастыря разворачивалось театральное представление. Молодая княгиня просила Илью Муромца заступиться за Владимира, Красно – Солнышко и за Русь Великую от царя поганого Калина. Илья Муромец, выставив вперед меч и строго глядя на народ Мурома и его гостей, молвил:

Я иду служить за веру христианскую
И за землю русскую,
Да и за стольный Киев град,
За вдов, за сирот, за бедных людей
И за тебя, молодую княгиню, вдовицу Апраксию,
А для собаки-то князя Владимира
Да не вышел бы я вон из погреба…

Народ Мурома отшатнулся, опасливо поглядывая на грозный меч. Только Виталий Елохин не испугался: «Что ты можешь сделать мне этим ножичком?» – подумал Виталий и смело сделал шаг вперед: «Я в Афгане этих Калинов по горам гонял! Чтобы здесь только русским духом пахло! А не их вонючим зельем».

– Виталик! Отойди назад, – Борис потянул Виталия за рукав, – Не ровен час заденет тебя богатырь карачаровский, кто машину домой поведет?

– Да я так, заслушался. Хорошо играют. Из театра, наверное.

– Согласен. Играют хорошо. Вот только неувязочка: Княгиня Апраксия не могла быть вдовицей. Ведь муж Владимир живой стоит рядом. Если, конечно, она не была женой брата.

– Смотрите! Лодка какая большая, – Любаша показала в глубь парка, – Пойдем посмотрим.

– Идите, я потом.

В глубине парка, из-за раскидистого дерева, выглядывала голова неведомого зверя: толи лошадь склонила голову, толи голова птицы вытянула шею. Голова венчала большую лодку с веслами по бортам. Нижняя часть была выдолблена из цельного дерева, верхняя часть набита тонкими досточками. Из-за досточек выглядывали три мачты без парусов.

– Ладья. VI – век, – медленно прочитала Катя, – Где же они такое огромное дерево нашли?

– Метров пятнадцать – двадцать будет. В Муромских лесах это не трудно найти. Петр Великий не зря в этих краях корабельный лес ценил, – Борис постучал по борту, – На этих ладьях до Византии доплывали, когда купцы мех да мед везли, на шелка менять, а когда и боевая дружина на помощь спешила киевскому князю. Человек двадцать могли плыть с комфортом.

– Люба! Где ты? – послышался голос Виталия из толпы зрителей, – Пошли фотографироваться с Ильей Муромцем.

– А с вдовицей княгиней Апраксией можно? – оставив жену в одиночестве, Борис ринулся к сцене.

– Куды! – Катерина поймала мужа за рубашку, – Я тя можно! Я ящо не вдовица. Хотя ежели Илью Муромца попрошу тебя утихомирить, то можа и стану.

Вдоволь «нафотографировавшись» двинулись назад. На выходе из парка, Катерина остановила мужа:

– Глянь, какие ворота! Картина, а не ворота.

– Здесь написано: «Церковь Николы-Набережного».

– Мне ворота нравятся. Значки какие-то. Узоры. Цветочки. Кружочки.

– Кружочки говоришь. Подойди-ка поближе. Видишь большой круг с треугольниками внизу?