Повелитель войн

– Две тысячи воинов, – ровным голосом повторил я. – И теперь ему понадобился я?

– Это верно, лорд. Ему нужна твоя помощь.

– Он что, сам вторжение организовать не может? – Во мне пробуждалась злость.

– Это не вторжение, – хладнокровно возразил Ода. – Просто официальный визит. Обмен любезностями между королями.

Дан мог называть это событие как угодно, оно все равно оставалось вторжением.

И я разозлился.

* * *

Я бесился, потому что Этельстан поклялся, что никогда не вторгнется в Нортумбрию, пока я жив. И вот он в Эофервике с армией, а я по его просьбе прячусь с восьмьюдесятью тремя воинами за гребнем холма к югу от Беббанбурга. Меня подмывало отказать Оде, посоветовать ему уплыть на своем чертовом корабле обратно в Эофервик и плюнуть Этельстану в лицо. Я чувствовал себя обманутым. Я обеспечил Этельстану трон, но буквально с самого дня битвы под Крепелгейтом он делал вид, что не замечает меня. Я этому только радовался. Я нортумбриец, живу вдали от владений Этельстана, и все, чего я хочу, – это чтобы меня оставили в покое. Но в глубине души я понимал, что покоя не будет. Во время моего появления на свет саксонская Британия разделялась на четыре страны: Уэссекс, Мерсию, Восточную Англию и мою родную Нортумбрию. Король Альфред, дед Этельстана, мечтал объединить их все в страну под названием Инглаланд, и эта мечта близилась к воплощению. Этельстан правил Уэссексом, Мерсией и Восточной Англией, оставалась только Нортумбрия. Этельстан дал мне клятву, что не покусится на нее, пока я жив. И вот теперь он вошел во главе армии в мою страну и воззвал ко мне о помощи. В очередной раз. В глубине души я понимал, что Нортумбрия обречена – либо Этельстан получит ее, либо Константин присоединит к своим землям. И пусть уж лучше это будут люди одного со мной языка, саксонского, который мы называем энглийским. Вот поэтому я и повел за собой из Беббанбурга восемьдесят три воина, чтобы устроить засаду на короля Гутфрита Нортумбрийского, бежавшего от вторжения Этельстана. Солнце стояло высоко и припекало, день выдался тихий.

Осви, прискакавший на взмыленной лошади, принес весть о приближении Гутфрита.

– Скоро, господин! – сообщил он.

– Сколько их?

– Сто четырнадцать. Часть – пленники.

– Пленники? – резко переспросил епископ Ода, настоявший на том, чтобы поехать с нами. – Нам нужен только один.

– Господин, с ними женщины, – продолжил доклад Осви. – Их гонят, как овец.

– Женщины пешие? – спросил я.

– Кое-кто из мужчин тоже. И куча лошадей хромает. Быстро гнали! – Разведчик принял от Рорика кожаную флягу, прополоскал элем рот, сплюнул на траву и сделал большой глоток. – Похоже, всю ночь шли.

– Очень может быть, – пробормотал я, – раз так скоро сюда добрались.

– Теперь они измотаны, – с довольным видом заявил Осви.

Епископ Ода доставил мне вести из Эофервика, и его корабль проделал этот путь за два дня, вопреки неровному ветру, но те, кто приближался сейчас по длинному прямому тракту, покинули город верхом. По моим прикидкам, на путешествие из Эофервика в Беббанбург требовалась неделя, хотя не спорю, это из расчета неспешной езды с ночевками в усадьбах друзей. Однажды я одолел эту дорогу за четыре дня, но никогда в такую жару ранним летом. Люди сбежали из Эофервика и скакали быстро, но гребцы епископа Оды намного опередили их, и теперь усталые лошади несли беглецов к нашей засаде.

– Это не засада, – возразил епископ Ода, когда я употребил это слово. – Мы здесь только для того, чтобы убедить короля Гутфрита вернуться в Эофервик. Также король Этельстан требует твоего присутствия там.

– Моего? – буркнул я.

– Именно. И еще хочет, чтобы ты освободил пленника, которого удерживает Гутфрит.

– Пленников, – поправил я.

– Ну да, – пренебрежительно отозвался Ода. – Но Гутфрит обязан вернуться в Эофервик. Его просто нужно убедить, что король Этельстан пришел с миром.

– При этом захватив с собой две тысячи человек? Все в доспехах и при оружии?

– Король Этельстан предпочитает путешествовать с размахом, – высокомерно заявил епископ.

Этельстан мог описывать свой визит в Эофервик как угодно, но в городе не обошлось без столкновений, потому что, по правде говоря, это было завоевание – молниеносное вторжение. И при всей злости на Этельстана, мне оставалось лишь восхищаться его успехом. Ода рассказал, как король пересек с войском в две тысячи воинов границу Мерсии, затем стремительно повел армию на север, не потеряв по пути ни единого человека или лошади уставшими или больными. Саксы проскакали по дороге и добрались до Эофервика, когда их присутствие в Нортумбрии еще считалось неподтвержденным слухом. Южные ворота города открыли воины из Уэссекса, просочившиеся в Эофервик под видом купцов, и армия Этельстана наводнила улицы.

– На мосту произошло нечто вроде боя, – рассказал мне Ода, – но милостью Божьей язычники были разбиты, уцелевшие обратились в бегство.

Вел этих беглецов Гутфрит. Этельстан отправил епископа Оду с поручением, чтобы я перекрыл дороги на север и не дал Гутфриту уйти в Шотландию. Вот почему я торчал на склоне горы под палящим солнцем. Мой сын, Финан и я лежали, распростершись за гребнем, и глядели на юг, а епископ Ода присел на корточки позади нас.

– А зачем нам мешать Гутфриту удрать в Шотландию? – с недовольством уточнил я у него.

Ода вздохнул, словно удивляясь моей глупости.

– Затем, что это даст Константину повод вторгнуться в Нортумбрию, – объяснил епископ. – Он попросту провозгласит, что восстанавливает законного короля на троне.

– Константин – христианин, – напомнил я. – Чего ради ему вступаться за монарха-язычника?

Ода снова вздохнул, не сводя глаз с теряющейся в мареве дороги.

– Король Константин собственных дочерей принесет в жертву Ваалу, лишь бы расширить границы своего государства.

– А кто такой Ваал? – поинтересовался Финан.

– Языческий бог, – высокомерно пояснил Ода. – И как думаешь, долго ли Константин станет терпеть Гутфрита? Он вернет его на трон, женит на своей дочери, потом тихонько придушит, и скотты приберут Нортумбрию к рукам. Вот почему Гутфрит не должен добраться до Шотландии.

– Идут! – воскликнул Финан.

Вдали на дороге появилась группа всадников. Я видел только расплывающиеся в мареве очертания людей и лошадей.

– Они и впрямь с ног валятся, – добавил Финан.

– Гутфрит нам нужен живым, – предупредил меня Ода. – И в Эофервике.

– Это ты уже говорил, – буркнул я. – Только я до сих пор не понимаю, чего ради.

– Потому что король Этельстан так велел, вот почему.

– Гутфрит – кусок тухлого дерьма, – настаивал я. – Убить его, и дело с концом.

– Король Этельстан требует, чтобы ты сохранил ему жизнь. Пожалуйста, сделай это.

– А я обязан подчиняться его приказам? Он ведь не мой король.

Ода строго посмотрел на меня:

– Этельстан – Monarchus Totius Brittaniae. – Я недоуменно вытаращился на него, и ему пришлось перевести. – Он – монарх всей Британии.

– Вот как он себя теперь называет?

– И это соответствует правде, – отрезал епископ.