Э с п р е с с о, л ю б о в ь и л о б с т е р ы

– И ты тоже молодец.

Действительно, подумал Люсьен: «Жизнь налаживается».

15. Шери и Люсьен

Утром Шери еще раз сказала, что уезжает, сказала время отправления поезда, хотя Люсьен не спрашивал, но запомнил.

– Меня будут провожать родственники целым табором, – улыбнулась Шери.

– При таком раскладе мое появление на вокзале будет выглядеть странно, – сказал Люсьен.

Люсьен зачем-то записал ее телефон и адрес Шери в прекрасном городе Терпомосити. На прощание они поцеловались в губы, при этом Шери приподнялась на цыпочки. Поцелуй получился не очень, без страсти.

Люсьен по непонятным для себя самого причинам решил проводить Шери, но так, чтобы не привлекать внимания ее родственников. Он поехал на вокзал.

Времени до отправления поезда было много, Люсьен зашел в вокзальный буфет. Выведенная из спячки появлением потенциального, тем более приличного вида клиента, и желая высказаться, краснолицая буфетчица, толстая, с маленькой головенкой, увенчанной белоснежным накрахмаленным чепчиком, дунула на лезшую в глаза прядь завивки, громко сказала:

– Эй, ты! Сколько можно рыгать?! Совсем совести нет. Полчаса тут рыгаешь! – обобщая опыт наблюдений, она спокойно сказала молодому человеку лет тридцати в добротной зеленой куртке, который икал и не мог остановиться. – Приходят на рогах, сто грамм возьмут, а потом час рыгают. Ни выручки от них, ничего, только рыгать.

Парень вышел из буфета, едва не задев плечом Люсьена.

Люсьен показал на кофе-машину: «Эспрессо, пожалуйста». Мало аппетитные пирожки, требующие срочного захоронения, интереса не вызвали. Он взял бутерброд с сыром, который выглядел вполне прилично.

Мальчишка появился внезапно, словно из-под бетонного пола буфета, и тут же заявил: «Ой, нога болит, блин! Не могу. Оооо, болит нога, не могу, блин». Он стоял журавлем на одной ноге, «больную» придерживал рукой. Выписывая туловищем замысловатые зигзаги, силясь удержать равновесие, жалостливо глядел Люсьену прямо в лицо. Вполне прилично одетый бомжонок, с несколько большим для его возраста присутствием грязи на лице, руках и одежде, продолжал ныть:

– Блин, нога-а-а-а болит, не могу-у-у-у, – морща мордашку, протянул бомжонок и требовательно прибавил: – Дай булку! Нога, блин, болит, не могу, боли-и-и-и-т.

Бегло оглянувшись на предмет поиска родителей или смотрящих вымогателя и никого не обнаружив, Люсьен приступил к переговорам:

– Где ты тут булку увидел?

– Нога! Блин! Не могу, болит. Булку дай! – взвыл малыш. – Ой, нога болит, булку дай!

– Булки нет, есть хлеб с сыром.

– Нога болит, дай булку. – Не унимался мальчик, стоя на одной ножке. Он слегка подпрыгивал, как будто играл в классики. Как-то само собой он поменял ноги, видимо, устал на левой стоять и встал на правую «больную». Люсьен улыбнулся и сказал:

– Станиславский в таких случаях сказал бы: «Не верю!» Я понимаю, что капля камень долбит не силой, а частым падением, но я не доктор и булки у меня нет. Если я тебе дам хлеб с сыром и колбасы в придачу, ты оставишь меня в покое?

Мальчик для верности сказал вяло: «Булку дай». И кивнул головой. Сделка состоялась.

Он взял бутерброд Люсьена, кусочек колбасы небрежно бросил возникшему из-под лавки облезлому вокзальному шарику, хитрому и вонявшему псиной.

Люсьен подумал, что мир не погибнет никогда, пока бездомный способен делиться добычей с теми, кто в худшем положении. Нужно делиться.

Люсьен вышел на перрон. Он видел, как появилась Шери в окружении родственников и после недолгого прощания с ними вошла в вагон. Люсьен пошел на самый край перрона в надежде увидеть Шери в окне поезда. План был так себе. Но он почему-то не хотел с ней расстаться вот так еще раз, не посмотрев на нее. Хотя она могла оказаться и с другой стороны вагона, тогда весь план летел в тартарары. Поезд стал набирать ход, пришло его время. Вагоны все быстрей и быстрей проходили мимо Люсьена. Пока не стали пролетать мимо. Люсьен едва успевал взглянуть в окно, как оно проносилось, сменяясь другим, третьим, и так без конца окнами вагонов. Когда Люсьен подумал, что план на самом деле был изначально плохим и бессмысленным, он увидел на какие-то мгновения Шери. Шери грустно смотрела в окно и увидела Люсьена, их взгляды на долю секунды встретились. Шери от неожиданности подпрыгнула, и ее вагон умчался прочь.

Люсьен еще постоял, глядя на рельсы, этих стальных блестящих на солнце червей, уходящих вдаль. Потом довольно громко, вокруг никого не было, сказал: «Если девушка видит парня, который ей безразличен, она даже от неожиданности не подпрыгивает до потолка». С этой обнадеживающей мыслью Люсьен отправился домой. Он подумал, что ему следует навестить Шери, ее предположение про «следующий раз» как-то подогревало. Это была странная мысль, так показалось Люсьену, но она крепко засела у него в голове.

***

В течение полугода Люсьен несколько раз приезжал к Шери, и они очень хорошо проводили время вдвоем. Даже учитывая тот первый случай, когда Люсьену пришлось играть в какую-то странную игру с Валерием, бывшим любовником Шери. Тот случай запомнился Люсьену и еще одной фразой, оброненной Шери как между прочим. Когда Валерий таки ушел, они с Шери долго сидели вдвоем, пили кофе и беседовали на отвлеченные темы. Уже совсем поздно Шери посмотрела на часы, висевшие над дверью, и сказала, что пора спать. Она выключила свет. «Может, стесняется», – подумал Люсьен. Хотя выключатель был рядом с дверью, а кровать шагах в пяти. Тогда Шери и сказала: «Только без анала и в рот не кончать». И легла ближе к стене, освобождая Люсьену половину кровати. Люсьен промолчал и так никогда и не смог ответить, зачем она это тогда сказала. «Может быть, так ненавязчиво направляла мои мысли в нужном направлении?»

Их отношения были скорее дружескими с большой долей симпатии, Люсьен как-то не мог назвать это любовью, хотя, конечно, Шери ему нравилась во всех отношениях. Шери тоже про любовь не говорила, но и ей Люсьен был симпатичен и даже очень. А в постели Шери была очень хороша.

***

В очередной визит к Шери Люсьен с тревогой узнал, что у нее выявили язву желудка. В те времена еще не обнаружили бактерию Helicobacter pylori, которую теперь сравнительно легко убивают сочетанием пары антибиотиков, – это был почти смертный приговор.

Хирург с толстыми пальцами-сардельками сказал Люсьену, что нужно оперировать.

Тощий и длинный терапевт с носом, удивительно картофельным для такого телосложения, как и положено терапевту, считал, что нужно попробовать лечение.

– Кто вы ей? – между прочим спросил терапевт.

Люсьен задумался: «А кто я для Шери? Любовник, просто любовник. Да не просто любовник, а любящий ее человек, и мне важно ее здоровье». Тогда в беседе с тощим терапевтом Люсьен впервые подумал, что он любит Шери.

– Брат. – Сказал Люсьен доктору и после небольшой паузы добавил. – Двоюродный.

– Если бог на вашей стороне, это поможет. Будем лечить. – Сказал терапевт и посмотрел на Люсьена, словно это он будет лечить Шери.

– Спасибо. – Люсьен хотел спросить, а чем он, собственно, может помочь, но не стал этого делать. Он и так понимал, что ему просто нужно быть рядом с Шери и поддерживать ее морально.

Почти месяц Люсьен ухаживал за Шери в больнице, проводя много часов у ее постели. Много шутил и вообще делал вид, что все идет хорошо. Только вечером, приходя в пустую квартирку Шери, давал волю своим чувствам, вздыхал и грустил, чтобы на следующий день идти в больницу уверенным и оптимистичным. Он стал экономить деньги на случай, а вдруг будет нужно и негде взять! У него с собой было не так много средств, и режим жесткой экономии не мешал. Люсьен ограничил курение и перешел на самые дешевые сигареты без фильтра, которые и курить было невозможно. Он питался кашами, которые готовил из круп, обнаруженных в комнате Шери. Для Шери он покупал всякие разрешенные в больнице вкусности и на этом не экономил. Пару раз он приобрел необходимые Шери витамины, которых не оказалось в больнице.

Еще через две недели терапевт, которого Люсьен перехватил в коридоре больницы, обнадежил:

– Я посмотрел анализы и считаю, что бог оказался на вашей стороне.

– Спасибо, – выдавил из себя Люсьен, едва не расплакавшись от счастья.

Да, Бог оказался на их стороне.

После пережитой болезни Шери Люсьен чувствовал к ней то, что вполне мог назвать любовью. И да, Шери оказалась совершенно права, когда сказала Люсьену после его фиаско в постели в день знакомства, что в следующий раз получится. В следующий раз у них всё получилось как нельзя лучше. А потом всё лучше и лучше. Люсьен обнаружил, что у Шери была своя изюминка в сексе. В момент достижения оргазма Шери грязно ругалась и нецензурно требовала продолжения. Было даже удивительно, что она знает такие слова. Обычно никогда не употребляла даже грубых слов, не то что матерных. Была милой и доброй. Вот этот контраст очень заводил Люсьена.

***

Выписавшись из больницы, в ближайшее воскресенье Шери предложила Люсьену прогуляться. Они гуляли по улицам, пока не подошли к большому белому православному храму, по виду католическому, без маковок, с двумя высокими башнями. Шери сказала: «Давай зайдем». Люсьен кивнул. На крыльце Шери достала из сумочки легкий платок и повязала на голову. Люсьен знал, конечно, что в храм женщинам с непокрытой головой нельзя, при том, что мужчина и полуголый может свободно зайти. Такие обычаи. Шери перекрестилась и вошла в храм. Люсьен удивился, он не предполагал, что Шери верующая, крестик у нее на груди он, конечно, видел, но ведь их носят если не все, то многие, и с верой это часто никак не связано. Внутри храма Шери молилась, реально и со знанием дела. Люсьен не стал ей мешать, а прошел не спеша вдоль стены, рассматривая иконы, до самого алтаря, отгороженного красным канатом. Людей было сравнительно немного. Шери отстояла в храме всю утреннюю службу – часа два. Люсьен слегка загрустил. Он не был излишне верующим человеком, скорее мозгом понимал, что да, я православный человек, это часть нашей культуры, нашей истории и прочее бла-бла. Не более.

Когда они вышли из храма, Люсьен молчал, что на него было очень не похоже. Он действительно не знал, что сказать. Шери чувствовала это состояние Люсьена. Спросила:

– Ты не устал?

– Нет.

– С непривычки может показаться утомительно простоять всю службу. На самом деле это сил придаёт.

– Веруйте, ибо не знаете, когда господь ваш придет. – Сказал Люсьен, он много читал, в том числе и Библию. Он опять замолчал, потому что его слова Шери могла истолковать как некий сарказм. А он не хотел ее обижать. И не знал, как себя теперь вести с ней. Шери посмотрела на задумчивого Люсьена, улыбаясь и щуря глазки. Взяла его за руку и остановила. Она положила руки ладонями на его грудь и довольно плотно прижавшись к нему всем телом, таким образом, что Люсьен невольно обнял Шери за талию.