Разделенные

– Интересно, – проворковала Элеонора, смакуя безупречное суфле из крабового мяса. – Настоящие продукты такие же на вкус?

– Не знаю, – ответил Генрих после короткой паузы. – Какая разница? Главное, что мы можем наслаждаться общением друг с другом.

Он встал, подошёл к Элеоноре и протянул ей руку. Лёгкая мелодия заполнила пространство, словно подстраиваясь под их настроение. Они обнялись и начали двигаться в спокойном ритме музыки, погружаясь в приятный момент.

И вдруг в воздухе, словно из ниоткуда, проявилось сообщение:

– Если вы желаете уединиться для соития, требуется обоюдное согласие и подтверждение биологического возраста. Счёт будет добавлен к общей стоимости.

Элеонора густо покраснела, её щеки загорелись, будто вспыхнули под лучами невидимого солнца. Генрих усмехнулся, но, заметив её смущение, деликатно коснулся невидимой панели управления и отмёл предложение системы.

– Это была ошибка системы, – с лёгким смешком сказал он, пытаясь снять напряжение. – Давай просто потанцуем.

Элеонора кивнула, опустив глаза, но спустя мгновение снова взглянула на Генриха. Музыка продолжала звучать, наполняя пространство спокойствием и теплом.

В целях предотвращения заболеваний и нежелательных ситуаций, связанных с насилием, система строго регулировала физические контакты между мужчинами и женщинами. Такие контакты разрешались исключительно для продолжения рода и только после прохождения полного комплекса тестов, подтверждающих физическую, психологическую и генетическую совместимость. Положительный результат был обязательным условием для получения разрешения, а сама процедура сопровождалась строгим контролем и предварительным заключением договоров о взаимных обязательствах.

Но чтобы компенсировать ограничения и удовлетворить эмоциональные и физические потребности, система внедрила альтернативу – виртуальный контакт. Специализированные нейроинтерфейсы и стимуляторы позволяли моделировать полное ощущение близости, вплоть до мельчайших деталей, включая тепло кожи, ритм дыхания и даже эмоциональный отклик партнёра. Всё было запрограммировано так, чтобы создать идеальную симуляцию, идентичную реальному взаимодействию, но без риска для здоровья или психологического комфорта.

Виртуальные отношения постепенно стали нормой. Они стирали барьеры, позволяли людям быть вместе, независимо от расстояния или обстоятельств, и при этом полностью исключали нежелательные последствия. Многие даже находили такой формат более удобным, лишённым неловкости, ошибок или несовершенств, присущих реальной жизни.

Однако для некоторых эти ограничения вызывали ощущение отчуждения от естественной природы человеческих отношений. Вопрос о том, можно ли считать виртуальные ощущения равными настоящим, стал предметом дискуссий, но большинство привыкло к новому укладу.

Пара закончила танец, и, когда они вновь заняли свои места за столиком, перед ними, словно по волшебству, появились напитки в изящных бокалах. Лёгкий аромат наполнил пространство, создавая ощущение завершённой гармонии. Однако их внимание отвлекло неожиданное появление нового сообщения в воздухе:

– В честь столетия со дня создания первого анклава, сеть наших ресторанов приглашает вас провести праздничный вечер, заказав столик в столь знаменательный день.

После объявления начался яркий голографический ролик. На фоне космической тьмы появилась Земля, окружённая мягким светом, а голос за кадром повествовал о начале новой эры. Первый умный город, управляемый искусственным интеллектом, стал сенсацией своего времени. Он был экологически чистым, с идеально сбалансированной эко- и социальной системой.

Кадры сменялись один за другим: футуристические здания, наполненные зеленью и светом, улицы, где транспорт двигался без шума, и счастливые лица людей, нашедших убежище от хаоса внешнего мира. Этот город стал первым шагом к построению идеального общества. Люди бежали туда, оставляя позади нестабильность и разруху старого порядка.

Со временем города росли и множились. Они объединялись в кластеры, которые затем формировали анклавы – автономные сообщества, связные общей сетью. За сто лет было создано более ста тысяч таких городов, полностью покрывших планету сетью взаимосвязанных анклавов.

Ролик завершился сценой, где Земля, словно в паутине света, была опоясана идеальной системой анклавов. В центре экрана появлялся слоган:

"Власть Шести".

Слова сияли на фоне планеты, обещая стабильность, гармонию и счастливое будущее для всех её жителей.

Генрих и Элеонора грустно улыбнулись. Ролик был блестящим примером пропаганды, но за этой иллюзией скрывалась хорошо известная правда. Всё, что демонстрировалось как "идеальное общество", на самом деле было тщательно организованной системой контроля.

Каждый кластер существовал в изоляции, отделённый от других гигантскими стенами, уходящими высоко в стратосферу. Эти стены служили не только физическим барьером, но и символом разделения. Перемещение между кластерами было категорически запрещено, чтобы предотвратить миграцию населения в более благоприятные регионы с комфортным климатом. Любая попытка нарушения этого правила каралась жестоко, а обоснования всегда звучали одинаково: "Во благо равенства и порядка".

Контроль был повсеместным и абсолютным. Искусственный интеллект, управлявший жизнью анклавов, следил за каждым действием, каждым словом и даже мыслями, выраженными через виртуальные интерфейсы. Ничего не ускользало от его алгоритмов. Создание семьи и рождение детей также регулировались строгими правилами. Пары могли получить разрешение только после прохождения множества тестов на совместимость и соответствие потребностям анклава.

Эти анклавы, представленные в рекламе как утопия, на деле были комфортабельными загонами. Каждый кластер специализировался на определённой деятельности, производя ресурсы или технологии, которые передавались правящему классу. Этот элитный слой общества, недосягаемый и почти мифический для обычных жителей, находился на вершине пирамиды власти. Они управляли всем с помощью искусственного интеллекта, распределяя ресурсы и принимая решения, которые обеспечивали стабильность системы – но только той, которая выгодна им самим.

Ролик уже подходил к концу, когда его сменил следующий. На этот раз речь шла о новейшем достижении системы – создании водных анклавов. Голос диктора звучал вдохновляюще, почти торжественно, описывая этот шаг как новую веху в развитии человечества.

Голографические изображения сменялись одно за другим: гигантские платформы, дрейфующие в открытом океане, подводные города с куполами из сверхпрочного стекла и бесконечные промышленные комплексы, уходящие в морские глубины.

– Водные анклавы предоставляют человечеству уникальные возможности! – звучал голос диктора. – Здесь кластеры специализируются на добыче ценнейших ресурсов из океанов и морей: нефти, газа, минералов, а также водных биоресурсов. Эти технологии – прорыв, который поможет обеспечить устойчивое развитие и процветание для всех жителей планеты!

Генрих нахмурился, наблюдая за сменой картинок. На экране показывали рабочие поселения, окружённые сложными системами очистки воды и переработки. Люди, изображённые на голограммах, улыбались, занимаясь исследованием морских глубин или обслуживанием оборудования. Всё выглядело идеально – слишком идеально.

Элеонора опустила взгляд, её руки машинально играли с бокалом.

– Они называют это гармонией, – произнесла она тихо. – Но мы же знаем, это просто контроль.

Генрих кивнул, глядя на мерцающую голограмму планеты.

– Утопия для них. Для нас – золотая клетка, – ответил он с горькой усмешкой.

Они замолчали, погрузившись в свои мысли. Музыка тихо звучала в фоновом режиме, её лёгкость и беззаботность странно контрастировали с напряжением, повисшим между ними. Тема, которую они так старательно избегали, снова поднимала голову, требуя обсуждения.

Элеонора сидела неподвижно, склонив голову. Её пальцы нервно касались края бокала, рисуя на его поверхности невидимые узоры. Генрих смотрел на неё, но не решался заговорить первым, как будто боялся нарушить хрупкое равновесие.

– Генрих, я боюсь, – наконец произнесла она, и её голос прозвучал неожиданно тихо, почти шёпотом. После долгой паузы она подняла на него глаза, полные тревоги. – А если мы не сможем быть вместе? Если система нас не одобрит? Я… я не выдержу этого.

Она отвернулась, стараясь скрыть слёзы, предательски блеснувшие в глазах.

– И ещё это клеймо… "одинокие". Я не смогу жить с этим. Может, нам лучше остаться просто друзьями? Так будет проще…

Генрих быстро встал, его стул едва не упал от резкого движения. Он подошёл к Элеоноре и, опустившись перед ней на одно колено, взял её руки в свои.

– Что ты, милая, – воскликнул он, глядя ей прямо в глаза. – Такого не случится! Мы – идеальная пара. Наша совместимость гарантирована самой природой.

Его голос звучал уверенно, но в глазах мелькнуло беспокойство, которое он старался скрыть.

– Мы созданы друг для друга, – продолжил он, сжимая её ладони. – И я обещаю, что мы будем вместе. Навсегда.

Элеонора не ответила, но её пальцы слабо сжали его руки в ответ. В её взгляде всё ещё читались сомнения, но слова Генриха, хоть и не до конца развеяли её страхи, всё же принесли некоторое успокоение.

– Я обещаю, – повторил он, с силой вложив в эти слова всё своё чувство.

Они остались так, сидя в тишине, окружённые мягкими звуками музыки и приглушённым светом, который словно подчеркивал их маленький мир внутри огромной системы, где обещания и чувства были единственным, что ещё оставалось под их контролем.

Пара рассталась уже после полуночи. Генрих отвёз Элеонору домой, и их прощание было коротким, но наполненным теплотой. Её улыбка, хоть и усталая, согревала его сердце, пока он наблюдал, как она исчезает за дверью своего жилища.

Флаер плавно поднялся в воздух, подхваченный ночным потоком транспорта. Генрих летел по воздушной трассе, его взгляд блуждал по огням родного кластера, мерцающим внизу. Огромный промышленный добывающий комплекс светился как гигантский организм, излучая холодное электрическое сияние. Высокие башни, переплетённые трубопроводами и лифтами, образовывали лабиринт из света и тьмы. Это зрелище завораживало своей монументальностью, но в то же время подавляло, напоминая о неумолимой рутине и ответственности.

Мысленно Генрих уже подсчитывал убытки. Оставленная сумма за ресторан сократила его электронный кошелёк ровно на половину. Такие траты были редкостью, но сегодняшняя встреча того стоила. Однако впереди его ждал новый день, и теперь приходилось искать пути восполнения.

"Надо будет проработать сверхурочно," – подумал он, напрягая память в поисках списка предстоящих задач. Любая ошибка или сбой в работе могли стоить не только премии, но и места в системе, где даже малейшее снижение эффективности считалось поводом для пересмотра статуса работника.

Флаер свернул на боковой маршрут, ведущий к его жилому сектору. Вдали маячил его дом, одно из сотен одинаковых зданий, выстроенных ровными рядами. Генрих устало выдохнул, предвкушая сон, который позволил бы хоть на несколько часов забыть о тяжести завтрашнего дня.

Перед сном Генрих тихо заполнил заявку на сверхурочные часы, обосновав её желанием накопить дополнительные дни отпуска. На самом деле он стремился заработать больше, не вызывая лишнего интереса у компании. Этот предлог был проверенным способом отвлечь внимание от истинных намерений – всем казалось, что он просто заботится о балансе работы и отдыха.