Блуждающие в мирах. Маршал Конфедерации. Книга вторая. Академия

– Точно так, господа хорошие! Джон Андерсон собственной персоной! Последняя попытка, кстати, самая удачливая, состоялась где-то около года назад. Вот и думайте теперь! …Учти, котёнок, я по вашей берлинской мове тоже неплохо шпрейхаю. Ерст денкн, дан ленкн [59 - От Erst denken, dann lenken (нем.) – Сначала думай, потом делай.]! Сам-то сообразил, чего сморозил, али у тебя язык завсегда вперёд паровоза летит?!

– А что, собственно, такое? – сально осклабился Рол.

– Если я правильно поняла… Было высказано некое автопожелание… М-м-м-м… за гранью, я бы даже сказала, эдакого сурового мужеского супермазохизма… Или супрематизма? А-а-а-а, – не в силах выразить словами абсолютное бессмыслие последнего, безнадёжно махнула рукой, – та же шняга! В общем, подобного злющему врагу не пожелаешь, не то что себе, Ролушка! Ай-яй-яй, как опрометчиво! Для начала – рыбка золотая случайно ведь рядышком может оказаться. С нашими-то техническими возможностями – запросто! Ха-ха! Осознаёшь печальные последствия? Да и там, наверху, – Назарова привычным уже жестом тыкнула в люстру, – желание твоё мигом исполнить могут. Ты, поди, не впервой эту темку муссируешь, верно, малыш? Подумают, подумают… Ну… удивятся, конечно, маленько, но раз человек сильно хочет, почему бы и нет?! Мало ли у кого как жизненные обстоятельства сложились. Раз! Щёлк пальцами, и-и-и-и… полна жопа огурцов! Ха-ха-ха!

– Ну-у-у… Как-то уж совсем общё, неконкретно всё. Сдаётся, дорогая Жанин, слабовато вы шаритесь…

– Неконкретно? Слабовато? Это мы щас-с!

– Эй-эй-эй! – Максик явно чувствовал себя ущемлённым на празднике словоблудия. – Что ещё за огурцы?!

– Есть такой старый-престарый анекдот. Я как-то в библиотеке академическое издание Пушкина Александра Сергеевича разыскивала, попутно «Собрание старинных анекдотов» под редакцией Пустомлеева-Мединского обнаружила. Прикольное фамилиё, да? Запомнилось почему-то. И книжонка забавная. Ничего больше евоного не нашла, вконец пустой, видать, бамбук был, только, что шнягу всякую собирал. Пустомелев более ему подходит. Будете слушать?

– Что, бамбук пустой?

– Хорош тупить! Анекдот, мазафака!

– Конечно же будем!

– За себя говори! Шайссе! Столько времени впустую уходит на трепотню вашу! Ужас!

– Представьте себе раннее летнее утро. Солнце ещё не взошло. Линкор, к примеру-у-у… э-э-э-э… скажем… «Севастополь», тихохонько покачиваясь, дремлет на рейде Севастополя… же. На корме только что сменившийся вахтенный матрос ловит рыбу, и попадается ему на крючок, значится, золотая рыбка. Не какой-то там примитивный разноцветный гибрид карася, пусть и ведущий свою родословную аж со времён династии Тан [60 - Династия Тан (VII – начало X вв.) – китайская императорская династия, основанная Ли Юанем. Эпоха, традиционно считающаяся в Китае периодом наивысшего расцвета и могущества страны.], коего в избытке вываливают в канализацию нерадивые горе-аквариумисты, а самая что ни на есть Золотая Рыбка! Пушкинская! Жирненькая такая, увесистая, будто слиточек банковский! Дальше прям по Александру Сергеевичу, классика жанра человечьим голосом: чё тебе надобно, старичок, мол, исполню в лучшем виде, чё возжелаешь – хошь стриптиз, хошь порно с осликом, ну, и всё такое прочее. А матросик-то дюже подуставший после вахты, спать, видать, страшно охота пареньку! Он и удочку-то забросил так просто, из озорства, развеяться немного перед сном, расслабиться. Опять-таки курить во внутренних покоях корабля запрещено. Тем более – шмаль! И никакая рыба, поверьте, никуда ему не упёрлась, ни золотая, ни платиновая, ни даже полониевая двести десять. Разве что осётр икряной попадётся пудов эдак на десять – пятнадцать! Вот это – да, мирикал! Везуха-осетруха! Барыгам в порту толкнуть за полцены, на вырученные бабки столько косячков забить можно – весь флот в хлам укурится! В общем, присутствие полного отсутствия желаний у человечка, а тут ещё эта сраная Рыбка дободалась, знай себе канючит: загадай желание да загадай, загадай да загадай! До того достала, гнида, – глаза режет! Всю печень проела, что твой Прометеев орёл, курва матка! Как быть? Думал матрос, думал… До-о-олго думал! Тэ-э-э-к-с… Шифровальщика голубоглазого он, значится, сегодня ночью отхарил ко всеобщему удовлетворению, звездюлей от боцмана огрёб по полной, мяса кусок огромный варёного спёр на камбузе, сожрал… Гм! Запор гарантирован! Чего бы ещё захотеть? Жидкий стул? В прямом смысле дерьмовое желаньице… Анаши? Вроде есть пока ещё… Может, шнапса? Рыбка по ходу дела загибается уже на хрен, глазёнки помутневшие выпучила, плавником у виска крутит! Капец! Дурно ей без водицы-то. «О! – думает матросик. – Хорошо бы боцмана задобрить, а то ведь кажный божий день морду повадился бить, падло! Чем чёрт не шутит, вдруг получится? Рыба-то взаправду говорящая! Не осетруха, конечно, но всё ж…» «Короче, лишь только боцман наш проснётся, – строго-настрого наказал он Золотой Рыбке, – тут же выполни первейшее его желание! И смотри, вобла крашеная, чтоб без дураков мне! А то быро щас тебя… чайкам, вон, скормлю, секелявка, бля! Уразумела?! Побожись, сука! Так-то лучше! Гм… Я уж лучше после подсуечусь…» С теми словами и швырнул, значит, высохшую полудохлую рыбёшку обратно в среду, так сказать, ея комфортного обитания. А черноморский миниптеродактиль – жадная зубастая чайка – не изловчилась схавать её на лету…

– Не понял. И что? Что дальше? Это и есть анекдот? Рассказишко какой-то дерьмовый. Когда смеяться-то уже начинать?!

– Сам ты – дерьмовый! А смеяться тут, малыш, и вовсе не над чем. Грустный анекдот. Ме-ло-дра-ма-ти-чес-кий! Знакомое слово? …Как это… не совсем?! Гм! Озадачил, однако… Короче, горе у человека вышло, драма! Понимаешь? Поутру уже, солнце-то когда взошло, вышел бедняга боцман на палубу, потянулся и-и-и-и…

– И-и-и-и в чём драма… тизм?

– Ну и выдал ту самую злополучную сентенцию, дословно повторяю: «Зашибись погодка! Хундерт швэнце ин майнер келе, унд цу феранкерн мищь ин ден арш!» Тут такая штуковина, значит… А поскольку Рыбка – тварь хоть и весьма скользкая, холоднокровная, но добросовестная попалась, курва матка, и, к несчастью, как выяснилось, обещания свои, в общем-то, всегда старалась выполнять…

– Это на немецком? Знакомо, знакомо! Как «швэнце»-то пишется, не подскажешь?

– По-моему с большой буквы и через а-умляут.

– Тэ-э-э-к-с! С большой, это понятно… Поглядим, погуглим! – Хрюкотаньчик вдарил по клавишам, словно заправский пианист. – Где тут наш козырный переводчик? – и уже через пару мгновений ржал кониной. – Буга-га-га! Во попандос у боцманюги! Хгы-гы-гы! С первейшим желанием-то! Ну, попал, ёта мать! Гы-гы-гы! Что ж это, товарищ Роланд, а?! Буга-га-га! Тоже хочете, да?! Хгы-гы-гы!

– Гм! Тамбовский волк вам товарищ, извиняйте за тавтологию, дорогой товарищ! Грхм! Всё, приехали! Хватит ржать! – рявкнул угрюмо томившийся до той поры в безмолвии фон Штауфен, и без очков заметно было, что он зело смущён и раздосадован, ибо не ждал от присутствующих, тем более – женщины, столь неслыханной осведомлённости в рiдной тевтонской мове. – Лучше подумайте-ка о довольно странных сегодняшних событиях. Дрек мит пфеффер! Я отчего-то уверен, всем полезно будет! – бош, по обычаю, серьёзен на грани забавного, точно Снорк из замечательной книжки о муми-троллях. – Во-первых, массу вопросов вызывает просто-таки необъяснимое, если не сказать удивительное, отношение службистов янки к нашему дорогому гостю. С чего бы это, Максик, а? Что скажешь? Может, ты, Хрюкотан, – американский шпиён, думм твоя копф?! Родину за понюшку сраного виргинского табаку продал?!

– Гы-ы-ы-ы! – только и мычал не на шутку развеселившийся Максик, всхлипывая и умильно вытирая слёзы.

– …Нет? Верю! Без обид, но для шпиёна у тебя кишка тонка. Может, вы любовнички? Гм… Тоже навряд ли. Слишком со многими бы пришлось… Хе-хе! Тут уж точно кишка нужна о-го-го! Лужёная!

– Пардон, пардон, пардон! – сей же момент ехидно осведомилась Жанна. – Вы-то откуда, Ролик, такой информированный выискались, позвольте поинтересоваться? Пуф-ф-ф! Я о кишке лужёной, если что.

– Не позволю, курва матка боска! Ерст ди арбайт, дан дас шпиль, нах дер райзе комт дас циль [61 - От Erst die Arbeit, dann das Spiel, nach der Reise kommt das Ziel (нем.) – Делу – время, потехе – час.]! Не время сейчас! Всё бы вам, милая Жанин, шуточки шутковать. А между тем дело-то серьёзное! Да-а-а-а… Масса вопросов и ни единого ответа. Ситуация, честно говоря, вообще не поддаётся никакому осмыслению! Шайссе! Однако меня, как ещё к тому ж в числе прочих достоинств и прекрасного аналитика, – с гордым видом гулко постучал себя кулаком в рыжеволосую грудь, – гораздо больше заинтриговало другое, доннерветтер! – а именно появление здесь, в расейском секторе Академии, некоего бравого гринго, ставшего впоследствии вдруг совершенно мёртвым. С чего бы ему здесь дохлому валяться-то? Как вам, а?

– Хм… Да пока, честно говоря, никак. Потом, кому какая на фиг разница? – Назарова флегматично пожала плечами. – Высоко в горы вполз Уж и лёг там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море [62 - М. Горький, «Песня о Соколе».]. Полежал, полежал, заскучал… Ну, и-и-и-и… сиганул, как водится, с верхотуры, блин корявый! Ушибся, разумеется, летать-то не выучен! Теперь вот, собственно, лежит себе, валяется… Кстати! – встрепенулась она ни с того ни с сего. – Что там ещё за подельница в уголовном деле фигурирует, а? Хорошенькая хоть? Из нашенских? Кто-нибудь знает? Вдруг не поделили чего?

– Бу-у-у-у! – продолжал пускать смешливые пузыри Хрюкотаньчик. – Ёт-та мать! Уф-ф-ф!

– Вдруг, ласточка моя, бывает, ежели из маминой из спальни средь бела дня, покуда папа-трудоголик в обеденный перерыв секретарше начальника карандашик точит, выбегает некто кривоногий, волосатый и хромой! Вот это – вдруг так вдруг! Невзначаечка, понимаешь, эдакий репримандик! Девушка не в счёт, уверяю вас, в ней как раз довольно явственно просматривается случайная жертва. Касаемо же причины появления здесь невезучего янки, абсолютно уверен, дело вовсе не в Юрии Ивановиче Ширяеве, крепко набившем кому-то когда-то наглую звёздно-полосатую морду, а, как мне отчего-то кажется, именно в нашем сегодняшнем междусобойчике с твёрдым намерением сварить слойку в Миры Братьев Стругацких. Причём, прошу заметить, ни я, ни Юрка, к слову, до сего момента ни сном ни духом не были в курсе удачной попытки многоуважаемой Д’Жаннэт, умудрившейся надыбать где-то в абсолютно нелегальных, бесследно исчезнувших нынче базах пускай и не реализованный, но вполне себе рабочий прототип результирующей матрицы. Верная чуйка же подсказывает мне, что кто-то или, быть может, что-то, в отличие от нас с Иванычем, простачков, в курсе, бл*дь, всего происходящего! И это плохо, смею вас уверить, пахнет, дорогие мои!! Просто-таки за версту собачьим говном разит, холи ш-ш-шит!!!

О-о-о-о! Выразительно, не правда ли? Сколько экспрессии! Сколько натуральных эмоций! Да вам, товарищ фон Штауфен, в театральное впору поступать было, а не в какую-то там, понимаешь, вшивую Академию маршальскую! Однако перебивать говорящего, несомненно, хамство беспардонное, не стоило этого делать. Хорошо б ещё хамским своим поведением и нашим великим прикорытным теле-радиоведущим озаботиться. Глядишь, плебс зомбированный когда-нибудь прилично вести себя научится, терпимее к инакомыслию. Хе! То-ле-рант-нее! Мы же не станем им уподобляться, умолкаем, внемлем гласу тевтонскому. Тем более ведь вещает шельмец складно, согласитесь, ушей не отвесть!

– …Неоднократные же, как тут совершенно случайно выяснилось, попытки хитрожопых гринго в строжайшей тайне от всего прогрессивного человечества проникнуть в те самые Миры, почему-то так и не доведённые ими до победных реляций, что тоже здорово напрягает, лишь усугубляют мои тревоги и, сами понимаете, подозрения! Теперь вот и десантник их бравый мёртв, хурензон! Последняя надежда человечества, мазафака! Инициировать официальное расследование у нас, к глубочайшему моему сожалению, нет никаких оснований. Доказать какой-то там мухлёж нынче не представляется возможным. Все следы преступления – а это именно преступление, причём серьёзнейшее! – уничтожены. Поэтому в сложившейся непростой, просто-таки аховой, доложусь я вам, ситуасьён, остаётся лишь одно! – здесь голос германца зазвенел золингенской сталью, достигнув наивысшего, почти левитановского, пафоса. – Сделать то, что, судя по всему, не удавалось доселе никому!!! – энергично рубанул воздух широкой трудовой ладонью. – Забросить Ширяева в сердце того самого коварного пресловутого «Понедельника», начинающегося, подскажите-ка дружненько, когда? – абсолютно верно, в субботу! Но с величайшей осторожностью, други мои, – предостерегающе погрозил пальцем, – с величайшей осторожностью, хурензоны мои ненаглядные!

Уж что-что, а заряжать пипл позитивчиком, подвигая соратников на более-менее героические свершения во имя… или просто за чёрный нал, Роланду фон Штауфену доводилось не впервой! Хе-хе! Вспомнить хоть бы его пламенные речи накануне битвы при Равенне. Тогда, должно отметить, совсем неплохо вышло, отжёг будьте-нате! Воодушевлённые красноречием своего рыжего капрала, ландскнехты славно потрудились в тот день, атакуя боевые порядки Рамона де Кардоны [63 - Рамон Фолк де Кардона-и-Англесола (1467 – 10.03.1522 гг.) – главнокомандующий войсками Камбрейской лиги, вице-король Неаполя, первый герцог Сома и граф Оливето.]! Как-то на сей раз сложится?

– Да бросьте вы на х*й все эти свои конспирологические штучки! Гы-ы-ы-ы! Моя полиция меня стережёт! – Максимилиан Варламович, видимо, окончательно пришёл в себя. – Давайте-ка лучше поработаем немножко! Уф-ф-ф! Мне б затемно домой вернуться успеть. Иначе мама с утра будет беспокоиться.

– И то верно! – Жанна Сергеевна отчего-то пребывала в приподнятом настроении духа. – Мама волноваться не должна. Поехали, ребята!

– Моё дело предупредить! – деланно безучастно отреагировал Рол. – Дальше ваши проблемы… – подумал немного. – Какую базовую матрицу изволите выбрать, сударыня: нашу с Юркой или свою, то есть безвременно упокоившегося Джона Андерсона?

– Ролушка, зайчик, если мне телефон-то некуда было положить, куда, скажи на милость, я бы кристалл с матрицей засунула? Он ведь не маленький, мазафака!

– Гм… Логично! Что ж… Все по местам, задраить люки! Не курить, пристегнуть ремни! Грузимся, господа присяжные заседатели!

– Позвольте, позвольте! – недоумевал гражданин Гонченко. – Я-то вам за коим хреном понадобился? Страдал тут, блевал! Терпел хамёж этого рыжего бандерло… – брови фон Штауфена угрожающе поползли вверх. – Этого вот гражданина, да! Так за коим, я вас спрашиваю?!

– Не пыхти, Варламыч! – Жанна заняла место за дирижёрским пультом перед двумя огромными мониторами. – Цепляйся-ка быстренько к Главному Вычислителю и вперёд!

– К чему, к чему?!

– К серверу, мишуген поц! – у Рола, похоже, кончалось терпение. – Хорош дурака уже валять, и так уйму времени потеряли!

– Кто ж это его… так… обозвал?

– Я!!! Ещё есть идиотские вопросы?!

– Нет, нет! Уже подключаюсь! А-а-а-а… собственно, зачем?

– Ну, ты, бл*дь, меня достал! – бош взревел. – Щас я тебе башку-то отверну, дрек мит…

– Спокойствие, Ролушка, только спокойствие! – Назарова подсела к Максику. – Где тут наш волшебный чемоданчик? Просила же захватить! …Здесь? …Превосходно! Доставай программку, что ты для меня делал. Помнишь? Я тогда к Туве Янссон в Муми-дол наведывалась…

– Но-о-о-о…

– Никаких «но»! За всё уплочено! Боишься, на собственность твою шибко интеллектуальскую позарюсь? Так она ж наполовину моя! Я – заказчица, и я же спинкой отрабатывала! Не забыл, поди? А давай-ка теперь у Ролика спросим? Барин – добрый, он рассудит. Сама справедливость! Ха-ха! …Ладно, ладно! Успокойся, малыш! Разворачивайся на своём кристалле, мастурбашка, никто кроме тебя и пальцем его не тронет. – Украдкой хитро подмигнула Роланду. – Только шевелись быстрее уже, эта твоя кваказябра дольше самой матрицы инсталлироваться будет! Договорились? Вот и славненько. Так! Всё! Собрались! За дело, мальчики!

Минут, наверное, сорок стояла относительная тишина, не считая каких-то странных переливчатых шумов в аппаратуре. Каждый занимался своим делом, не до болтовни, короче, было. Первым, вполне предсказуемо, отстрелялся Роланд:

– Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы, кто хочет сегодня поработать? А? Источник загружен, базовая матрица более-менее стабильна, реперов относительно немного… Точнее… Всего-то девяносто три штучки! Гм… Придётся, конечно, немного повозиться и даже попотеть… Шайссе!

– Ролушка, будь добр, малыш, графику результирующую выведи мне на второй монитор, пожалуйста! – Жанна Сергеевна спокойна и сосредоточенна, значит, всё пока по плану. – Только трёхмерных… этих… обструкций… абсракций, тьфу! – абстракций своих любимых не нагромождай, очень тебя прошу, и по двум осям вполне наглядно! …В цветах, если не трудно, зелёных и красных. Мне так привычнее… Коэффициенты наши сохранил, как я просила? …Умничка, перекидывай сюда! Корреляторы тож. …Максик, ты как там?

– Работайте, рабы галерные, работайте, солнце ещё высоко! Займитесь уже чем-нибудь полезным! – в Хрюкотанском голосе проскальзывали трудно скрываемые нотки раздражения. – Вычислитель этот ваш… Зато – самый Главный! О-о-о-о! Еле-еле шевелится, ёта мать! До утра нипочём не управимся! Знал бы, ни за какие…