Сказание Джеуджиро

Сказание Джеуджиро
Айд Мус

В темных шахтах города Аркфар, скрытого в глубинах горы, многие поколения рудокопов добывают «живые камни» в обмен на жалкие средства к существованию. Юному Гирнгримгрону, с детства обреченному на каторжный труд в шахтах, такой порядок вещей не нравится, и однажды он решает не подчиняться надзирателям. Оказываясь заточенным в одной из пещер, бунтарь неожиданно для себя отправляется исследовать ранее неизведанные глубины Аркфариэла, за пределами которых он откроет удивительный и таинственный мир.

Сказание Джеуджиро

Айд Мус

Дизайнер обложки Иван Михайлович Шмелёв

Редактор Валентин Алексеевич Иванов

© Айд Мус, 2019

© Иван Михайлович Шмелёв, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4493-3882-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Развитый разум бессмертен, ибо знания передаются существами от одного к другому и даруют познающим истину. Пока лжецы и невежды погибают, сменяя друг друга, познающие и развивающиеся продолжают жить и даровать миру смысл

    Лэндар Гвазаир Уц

1

– Гирнгримгрон! – в сыром коридоре раздался грозный голос Драмдрудора – Если ты опять пытаешься уйти от работы, я брошу тебя в сырую яму! И ты будешь в ней чахнуть, пока Ирао не озарит ущелье своим светом семнадцать раз!

Худощавый и бледнокожий юноша Гирнгримгрон вскочил с каменного и холодного лежака, на котором он беззаботно спал, увиливая от работы, и, схватив кирку, бросился прочь из своего жилища. За пределами пещерной комнатушки, похожей на нору, его ожидали холодные и серые глубины горы Аркфариэл. Там в безмерном, пустом пространстве были раскинуты каменистые тропы, едва освещенные синеватыми фонарями, вдоль которых располагались норы обитателей Аркфара. По одной из каменных троп приближался бородатый, но такой же бледный, здоровяк Драмдрудор.

Гирнгримгрон побежал в другую сторону, пытаясь скрыться от взора назойливых надсмотрщиков. Его босые ноги касались холодных троп, устилавших каменистые переулки Аркфара. Но холод камня был ему безразличен, ведь он, как и другие жители гигантской пещеры, не ведал тепла, таящегося за ее пределами и считавшегося смертоносным для них.

Он прибежал в шахту, где трудились остальные рудокопы, старательно добывая «живые камни». Аркфарийцы были убеждены, что нет ничего ценнее и крепче этих камней, которые можно было обменять на что угодно. Камни назывались живыми, поскольку источали тепло, подобно живому существу, а на месте добытой руды, новая, образовывалась на удивление быстро, по Аркфарийским меркам. Опустевшая шахта, могла заполниться «живой рудой» в течение одного поколения. Таким образом, если отцы покидали выработанную шахту, их внуки могли зайти в нее и начать добычу вновь образовавшейся руды.

Гирнгримгрон вернулся к тому месту, где тщетно пытался отбить у горы большой кусок драгоценной руды. Сперва, он обтерся пылью и грязью, чтобы другие думали, словно он работал. Затем поднял над собой кирку, и каменные осколки полетели в разные стороны, иногда попадая ему в лицо. Гирнгримгрон был самым худощавым среди всех рудокопов, и порой, когда он замахивался киркой, она перевешивала его, и он пятился назад, но ему удавалась сохранить равновесие и нанести очередной удар по твердой горной породе. С каждым разом, когда он поднимал кирку, желание работать у него пропадало, и он постоянно искал возможность избежать этой непростой работы.

– Гирнгримгрон! – за спиной раздался грозный голос Драмдрудора.

– Ну что опять? – спросил тот, претворившись уставшим и утирая пот со лба. – Неужели смена заканчивается? А ведь я так увлечен работой…

– Мне ты можешь не лгать – возмутился Драмдрудор. – Хоть у тебя это неплохо получается, но меня ты не обманешь. Я видел, как ты убегал.

– Я и не собирался тебя обманывать, – произнес Гирнгримгрон. – Я просто проверял твою бдительность. Я долго ждал тебя в своем жилище, чтобы убедиться, что ты и в самом деле присматриваешь за рудокопами, а не просто так ходишь по шахте целыми днями. Но желание работать оказалось сильнее, и я покинул жилище, пока ты не пришел.

Драмдрудор усмехнулся.

– Не будь я при жизни знаком с твоим отцом, – твердил он, – я бы не стал кричать твоего имени. Я бы просто подкрался к твоей норе и застал бы тебя спящим и тонущим в луже собственных слюней. И сейчас на твоей голове было бы одним ухом меньше.

– Я, конечно, благодарен тебе за беспокойство, – поклонившись и держа руку у груди говорил Гирнгримгрон, – но не мог бы ты…

Драмдрудор взял его за ухо и сильно, но бережно, приподнял.

– Юнец глупец, – твердил он в оттянутое ухо, – не вздумай мне дерзить. Ведь ты не высшей крови! Если Аркханес узнает о твоем поведении, он твоей наглости терпеть не станет и бросит тебя в яму, вовсе без еды. Я единственный из Драм, кто вообще с тобой милосерден. Будь хоть немного благодарен.

Он оттолкнул Гирнгримгрона в сторону. Тот, держась за ухо, стыдливо опустил голову.

– Если Аркханес вдруг узнает, что я милосерден к одному из Гирн, то меня настигнет участь Драмкурэна, сосланного в мрачные чертоги древней шахты за то, что он возлюбил женщину крови Гирн.

– Драмдрудор, ведь очевидно, что я не имею сходства с кровью Гирн. Иные Гирн, сильны и могут лучше справляться с тяжелой работой, в отличие от меня. А я бываю настолько слаб, иногда даже бессилен, что, возможно, не гожусь в рудокопы.

– Не отрекайся от родства. Ты Гирнгримгрон крови Гирн, и роль твоя в Аркфаре быть рудокопом, помни это. Либо будешь работать, либо сгинешь в яме от голода.

– Если бы в яме кормили, я бы провел в ней всю жизнь. Только бы избежать столь тягостной работы.

– Тебе еще не надоело пребывать в яме? Ты хоть и выглядишь самым хрупким среди Гирн, ты бывал там чаще остальных.

– Иногда мне там даже нравится. Когда я сижу обессиленный и оголодавший, меня посещают мысли о том, что, быть может, стоит покинуть чертоги Аркфара и броситься в лучи Ирао пробивающиеся в ущелье.

– Юнец! Глупец! Это вздор! Ты будешь сожжен лучами Ирао и прахом растворишься в небытие!

– Пусть так, зато работать больше не придется…

Драмдрудор недовольно покачал головой и ушел. Гирнгримгрон взял кирку и продолжил бить по камню. Он был вполне спокоен, но порой негодовал, из-за несправедливого деления кровей в Аркфаре. Представители крови Арк имели высшую степень почета и занимались исключительно тем, чем захочется. Им подчинялись представители крови Драм, следившие за работой низшей крови – Гирн.

Аркфар – сокрытая обитель горы Аркфариэл. Никто из ее жителей не покидал границы обитаемой территории. Считалось, что за пределами огромной пещеры ничего нет, и тот, кто ее покинет, будет сожжен лучами Ирао, звездой восходящей над просторами планеты Джеуджиро. Известен был лишь один выход из Аркфара. Это была подъемная шахта, через которую добытую руду отправляли на поверхность, получая взамен продукты.

Только представители крови Арк имели доступ к подъемной шахте, и только они знали, что находится на поверхности. Они утверждали, что за пределами каменной обители, жителей Аркфара ждет погибель, и лишь избранные крови Арк могут находиться там не опасаясь за свои жизни. Они говорили, что продукты им даруют те, кто после своей гибели обрел бессмертие и отправился ввысь, за пределы огромной пещеры, и что для поддержания существования им необходимы «живые камни», считавшиеся столь ценным материалом.

Многие поколения Аркфарийцев сменились, работая и увядая под тенью горы. Но тяжелее всего приходилось представителям крови Гирн, ведь они были вынуждены всю жизнь выполнять тяжкую работу рудокопов. Многие пытались покинуть пределы Аркфара, и никому из них не было отказано. Желавшие уйти – уходили. Они забирались на подъемник вместе с рудой, но возвращались обратно сожженными дотла.

Гирнгримгрон часто уставал и был склонен к безделью, но если он брался за работу, то доводил ее до конца, невзирая на желание ненадолго прилечь. Когда одна из тяжких смен подходила к концу, ему оставалось совсем немного, чтобы отколоть огромный кусок бесценной руды. Все уже покинули шахты и отправились по своим норам, а в шахте раздавался звук единственной оставшейся кирки и писклявые возгласы худощавого рудокопа. Последний удар разбил горную твердь и огромный «живой камень» упал у ног Гирнгримгрона. Хоть кусок и казался большим, весил он немного, поскольку «живая руда» была довольно легкой. Гирнгримгрон пристегнул кирку к поясу, водрузил добычу себе на голову, улыбнулся от тепла, ощущаемого макушкой своей коротко стриженой головы, и пошел из шахты прочь.

Он шел среди базарных рядов, где руду можно было обменять на всякого рода предметы быта или одежду. Основную часть руды относили к подъемнику, где ее можно было обменять на пищу. Представители крови Гирн зачастую брали мясную продукцию, и только Гирнгримгрон предпочитал исключительно злаковые пластинки, выглядевшие как спрессованные травы, усыпанные разнообразными приправами. Мяса можно было получить гораздо меньше, чем этих пластинок. Мясной рацион, которого могло хватить на два восхода Ирао, можно было заменить на количество пластинок, хватавшего на десять восходов. Он делал так не потому, что не любил мясо, а чтобы оставшуюся руду обменять на дополнительный отдых. Надсмотрщики крови Драм заносили его в список отдыхающих, и он мог безнаказанно избегать нелюбимой работы. Большинству представителей крови Гирн некогда было отдыхать, им приходилось постоянно добывать руду, чтобы кормить свои семьи. А так же покупать увеселительный напиток, который они называли «авно». Пьянящее авно по мнению рудокопов, помогало им отдохнуть после тягостной работы.

Гирнгримгрон был одинок, и поэтому был счастлив. Он не нуждался в том напитке, что дурманил его сородичей. У него не было ни родни, ни семейства. Его родители погибли при обрушении одной из шахт, когда он был еще младенцем. Но его не оставили одного. Разные семейства Гирн брали его на попечение, чтобы даровать ему должный уход, пока он сам не мог позаботиться о себе. Подрастая, он понимал, что был бременем для своих опекунов, и поэтому в раннем возрасте отправился работать в шахту. Он был самым юным рудокопом Аркфара. Пока остальные дети его возраста играли и веселились, он наравне со взрослыми аркфарийцами уходил на рудники. Драмдрудор всегда был надсмотрщиком шахт, где работал Гирнгримгрон. Он относился снисходительно к юному мальчишке. Увидев, как тот волочил за собой огромную и тяжелую кирку, Драмдрудор распорядился, чтобы для него сделали кирку поменьше и полегче. Мальчик был рад, что ему не пришлось поднимать инструмент, весивший, казалось, тяжелее его самого. Он с энтузиазмом взмахивал своей маленькой и легкой киркой. Но когда ребенок подрос, ему пришлось взяться за обычную, как у всех рудокопов, увесистую кирку. Работа с ней приносила лишь тяготы и огорчения.

Будучи юнцом, Гирнгримгрон уже постиг тяготы взрослой жизни аркфарийцев. Когда его сверстники впервые погружались в шахты, он уже имел внушительный опыт. Крепло и желание увильнуть от работы. На досуге, приобретенном за «живые камни», он или спал, или подолгу гулял в недрах Аркфара.

Набрав злаковых пластинок, он вернулся в свою конуру. Кристалл синеватого оттенка освещал его маленькое уютное жилище. На столе стояла тарелка, чаша и столовый прибор. У стены располагался плоский вытянутый камень, служивший ему кроватью. Он сложил свои запасы в дыру, выбитую в стене, и сел на свое твердое лежбище. Плотная серая штора приоткрылась, и в нору вошла прекрасная бледнокожая Гирнаула, ожидавшая прихода Гирнгримгрона. Между ее лбом и щеками проходила черная полоса каркосовой сажи, которую делали из крови каркосов, больших пещерных насекомых. Местные женщины считали, что эта сажа способна придать им красоту и привлечь мужчин. Гирнаула казалась немного крупнее Гирнгримгрона, но среди аркфарийских девушек выделялась изяществом.

– Я знал, что ты придешь, – встав напротив Гирнаулы, тихо произнес Гирнгримгрон. – Возможно, даже ждал тебя.

– Как ты мог знать? Я проходила мимо и вдруг решила зайти.

– Я видел тебя. Ты стояла, скрывшись во мраке потухшего фонаря.

– Ты что, настолько хорошо можешь видеть в темноте?

– Я видел сияние твоих прекрасных глаз.