Княжна для викинга. Книга 1

– Нам не нужно измышлять сочинение. Ты отправишь ему всего одну руну, – придумала Велемира.

– Одну руну? – Роса сдвинула брови.

– Да, но зато такую, чтобы все сразу стало ясно…– Велемира вперила колючий взгляд в сестру.

– Тогда я отправлю ему руну Уд…– решила Роса, найдя в памяти нужный знак.

– И распалишь его только сильнее! – отругала Велемира. – Впрочем, да, сделай это. Отправь ему Уд. И представь, что будет, когда потом об этом узнает Арви! Нужно что-то строгое. Руну Черного бога как символ того, что между вами все кончено!

– Это плохая руна, такую я не могу отправить, – Роса шмыгнула носом.

– Тогда отправь Уд! – разозлилась Велемира. – Усвой наконец. Твое послание должно быть таким, чтобы защищало твое честное имя. А не ставило его под удар! Трувор – балабол. Он легко разболтает своим другам о том, что шлет ему княжна. И сделает это лишь для того, чтобы похвастаться. Неужели ты не понимаешь! Мужчины таковы: они бахвалятся своими победами друг перед другом!

– Может быть, тогда Краду? – Роса согласилась: Трувор легкомыслен. И это может сгубить ее, доверившуюся ему. Нужна менее красноречивая руна.

– Краду?! – не поняла Велемира.

– Если кто-то узнает о моем послании Трувору, то не страшно. Крада – лишь огонь, который сожжет все былое, не оставив и следа. А сам Трувор поймет, что на самом деле – это огонь нашей любви, – Роса хотела и рыбу съесть и не подавиться костями: пусть Трувор знает, что она томится по нему, но вынуждена отвергнуть.

– Что ж…– Велемира задумалась. Сначала ее лицо было недовольным и сумеречным, но потом прояснилось. Будто старшая княжна что-то придумала. А почему нет? Умному легко перехитрить глупого. – Думаю, Крада подходит зело. Бери бересту и карябай уже.

– Не хочу бересту. Я оставлю ее на полотне, которое сама соткала, – решила Роса, утирая мокрый нос. – Хочу, чтобы это полотно было с ним всегда.

– Ты мыслишь, чтобы твоим телом владел Арви, а Трувор тем временем всю жизнь хранил кусок тряпки и сох по тебе?! – возмутилась Велемира.

– Я ведь буду сохнуть по нему, когда стану женой Арви, – пообещала Роса.

– Наноси свою Краду…– поторопила Велемира, стиснув зубы. Роса была ей отвратительна. Точнее, отвратительно то, как она юлит. Разве любящая женщина может быть малодушной? Любящая женщина всегда смела. Она страшится только одного – потерять любимого. Если она страшится чего-то другого – это не любовь.

– Я нарисую углем…Он сотрется, а полотно останется, – решила Роса.

– Да, самое лучшее для тебя. Тогда уже не будет никаких доказательств, что ты отправляешь записки дружинникам, – Велемира еле скрывала, как неприятна ей сестра. – Я сама снесу ему твое сочинение. Так будет надежнее. Не хватает только, чтоб кто-то перехватил сие и отдал Арви!

Уже в темноте Велемира отправилась в избу, где разместился Трувор вместе с несколькими гридями. По пути княжна остановилась у костра и при свете оглядела творчество сестры еще раз. Губы ее растянулись в полоску недовольства. И дело было не в послании, конечно. А в том, что ей стало омерзительно происходящее. Роса даже не любит Трувора! Она любит саму себя! А он столь наивен, что увяз по уши в этом болоте, видя в трусливой Росе чистоту и преданность, которых в ней нет! И Арви туда же!

Велемира выбрала из кучи хвороста плотный прутик и подожгла последний. Вскоре в ее руках был уголек, готовый к рисованию. Многого исправлять не требовалось: Велемира добавила всего один символ к уже имеющейся руне – точку. Эта точка указывала, где находится верх изображения. Ведь это важно: руны бывают прямые и перевернутые. Вот и сейчас пламенная Крада Росы превратилась в горькую Нужду.

Взойдя на крылечко избенки, Велемира выдохнула, набравшись решимости довести дело до конца. Кулачок ее еще не успел коснуться двери, как оная вдруг сама растворилась. На пороге стоял бледный Трувор. Он собирался на улицу. Но увидев сестру Росы, оторопел. Зачем пришла к нему старшая княжна? Ясно же, что Роса прислала. Сейчас он узнает правду о том, что происходит с его любимой и почему она отвергает его.

– Трувор…– начала Велемира дрогнувшим голосом. Она оглядела его с улыбкой, которая была неуместна в нынешних обстоятельствах. Она будто забыла, зачем пришла, так ласково засияли ее очи. Лишь кусочек сложенной тряпицы в ее рукаве напоминал ей о том, зачем она здесь. – Это тебе…От Росы…

Выхватив послание из рук Велемиры, окрыленный Трувор умчался в горенку, чтобы возле свечи развернуть ткань: наверное, там какой-то предмет, может, прядь волос Росы или ее ленточка…

Трувор развернул ткань. На его лице изобразилось недоумение. Уже ясно, что это не дар любви, а какое-то послание. Но как быть? Он не знает славянского письма. Он и другого письма не знает, но видел, как его други оставляли похожие знаки на стали, дереве или надгробиях.

– Эй, Сноу, чего это такое? – Трувор поднес тряпицу к лицу грузного варяга, дремлющего на широкой лавке. Под головой воителя была котомка, а укрывал его плащ. Для усталого большего и не нужно.

– Поближе покажи, – сонный гридь прищурился. – Похоже на Феху…

– Что это означает? – Трувор почувствовал, как заколотилось его сердце. Может, письмо даже лучше, чем предмет. Ведь оно внесет ясность и успокоит.

– Что ты потерял что-то…Кто прислал? – поинтересовался гридь, зевнув.

Трувор ничего не ответил. Выбежав на улицу, он огляделся. Велемиры уже не было. Как не было никого подходящего, кто бы мог растолковать ему послание более точно. Сноу не такой уж грамотей, откуда ему знать славянское письмо, если он едва говорит на языке Новгорода!

На темном дворе было не так уж людно. Но в любом случае для такого чтива следовало найти кого-то не слишком догадливого. Трувор увидел вдалеке выходящего из гридницы мальчишку, помогающего там. Он сновал на посылках, обычно передавая мелкие поручения слугам или дружине.

– Эй, ты! – Трувор подозвал мальчишку к себе. – Я тут нашел кое-что. Кто-то обронил, – пояснил Трувор историю тканой записки. – Может, узнаем, кому это?

– Темно очень…Не видать…– мальчишка пожал плечами.

– Пойдем, – Трувор подтолкнул мальчишку к костру, возле которого стояли трое дружинников и что-то обсуждали. Они заметили Трувора и поприветствовали его. Он бессознательно кивнул в ответ, даже не думая об этих людях.

– А кому записка? – мальчишка помял тряпицу в руках, разглядывая надпись.

– Что там сказано? – Трувор не сводил глаз с юного чтеца.

– Не знаю, я не грамотей, – пожал плечами мальчишка. – К писарю надо…Он ученый. Да вон он как раз из гридницы выходит!

Мальчишка сам побежал к молодому человеку, выходящему из гридницы. Трувор двинулся следом. А когда оказался возле писаря, то признал в нем слугу Арви. Плохо это, вдруг в письме Росы что-то такое, о чем никто знать не должен?

– Чье это? Твое? – писарь огляделся по сторонам, словно желая увидеть героев письма здесь же на улице.

– Что в письме? – Трувор не стал ничего объяснять.

– Да это и не письмо вовсе, – пояснил писарь, вертя в руках кусок тряпицы. – Тебе прислали горькую руну. Это Нужда.

– Я же говорил, что он все знает! – радостно отозвался мальчишка, довольный тем, что нашел толмача. Мрачное толкование его не волновало.

– Что за Нужда? – не понял Трувор. – Что означает?

– Означает смерть. Конец чего-то…Может, конец тебе самому… – писарь увидел в написанном угрозу, как и подобает поступать в опасное время. – Знаешь, ежели кто-то пытается наслать на тебя проклятие таким способом, то тебе лучше поскорее пойти к ведунам…Дабы они сожгли эту ткань вместе с тем посулом, который на ней…– посоветовал писарь. – Как бы там ни было, это очень дурное послание. Если скажешь, кто прислал, то растолкую точнее.

Но Трувору уже не нужно было толковать точнее. Он понял, что это конец их с Росой любви. Мрачно забрал у толковника послание и пошел прочь.

Глава 55. Первая смерть Ефанды

С самого утра Ефанда вглядывалась в бледное небо Дорестадта, так и не ставшее ей родным. В этом чужом бездушном городе ее раздражало все – от еды и погоды до людей и их жилищ. Он напоминал ей огромный рынок, в котором нет величия и места для дочери славных предков, коими были ее пращуры. Будто желая оставить при себе дух отчего дома, она привезла с собой служанок, поваров, лекарей и полсотни сундуков утвари и одеж. Но даже все эти меры не могли заглушить весь тот поток негодования, который лился из самых недр ее души. Даже если ничего дурного не происходило, она все равно чувствовала раздражение. У несчастливых в браке женщин такое случается. Но Ефанда не понимала истинных причин своего удрученного состояния и продолжала пенять на несчастный город, проклиная его про себя.

Это утро принесло принцессе лишь огорчения. Проснувшись, она ощутила еще большую усталость и безысходность, чем накануне. На сегодня были назначены прощальные состязания в честь Олега. Ничто уже не могло помешать намеченному, кроме, разве что, ненастья. Ефанда всматривалась ввысь, надеясь увидеть хотя бы небольшую тучку на блеклом голубом платке. Но небо Дорестадта не слышало ее молитв. Ясный небосклон с ослепляющим солнцем над головой был ясен. Даже ветер и тот стих.

Время шло к полудню. Становилось жарче. Отчаявшись, Ефанда отошла от окна. Позвав служанку, она повелела согреть воды и наполнить для нее купальню. Больше мешкать нельзя. Состязания не за горами. Отговорить Олега отомстить Синеусу так и не удалось. Потому остается только подготовиться к ожидаемому событию.

Выйдя на двор в сопровождении верной помощницы, Ефанда двинулась в сторону мовницы. На улице возле ее дверей несли дозор дружинники Олега. Двое из них по обыкновению отделились от остальных и последовали за принцессой, недовольно озирающейся по сторонам. Для нее сегодняшний день так или иначе станет днем траура. А все вокруг радуются. Визги проносящихся детей, почти врезающихся в нее, оживленные голоса и смех дворовых, пошлые шутки и гогот дружины – все это вкупе с развеселым солнцем, сияющим бликами в травинках, сегодня действует на нервы. Единственное, чего ей хочется – поскорее уединиться.

Добравшись до мовницы, Ефанда обрадовалось темной пустынной комнате и согретым водам. Здесь было тихо и спокойно.

Служанка забрала у принцессы накидку с платком и унесла их в предбанник. Затем Гуднё затемнила окна и зажгла свечи.