По ту сторону клетки

Журналисты оживленно зашептались.

– В стенах нашего филиала компании на моих глазах происходили страшные вещи, которые не привидятся даже в кошмарных снах! Правящая верхушка «Либерти Лабс», опьяненная вседозволенностью, зашла так далеко в своем пренебрежении ко всем и вся, что их опыты можно описать только словами «живодерство» и «вивисекция». Позвольте мне привести пример…

Вот он. Так и знал – не обойдется без «Либерти Лабс»! Один из гостей начал медленно придвигаться к трибуне, а я впился в него взглядом: сзади, у ремня брюк, его черная рубашка странно топорщилась… и мне кажется, я знал, что под ней. Нащупав в кармане пальто собственный маленький пистолет, я аккуратно, едва дыша, сошел со своего места и побрел вдоль дальней стены аудитории. Профессор продолжал говорить, описывая вещи, от которых на щеках журналистов загорался румянец – их ручки бегали по блокнотам как спринтеры на соревнованиях. Завтра газеты и телевидение разорвутся от оглушительных новостей. Издевательства над подопытными, похищения и запрещенные препараты, опасные и отвратительные эксперименты – вот только малая часть того, что происходило в застенках корпорации.

Монолог профессора настолько поглотил всех присутствующих, что они не заметили ни меня, ни мужчину в черном, который, я не сомневался, работал на тех, кого Алексеев поносил в своей разгромной речи. Убийца доберется быстрее меня, я слишком далеко! Догадка оказалась верной – в руке незнакомца сверкнул гладкий корпус пистолета. У меня остался только один выход – раз не смогу опередить шпиона, нужно как-то помешать ему прямо отсюда. Стрелять в него я не собирался, не хотел ни убивать, ни тем более рисковать попасть в невинных слушателей. Решение пришло мгновенно.

Подняв над головой пистолет, я выстрелил в потолок. Секунда недоумения – и люди закричали все разом, сверху посыпались осколки одного из плафонов люстры, началась паника, свалка и давка. Киллера сбили с ног; он, с перекошенным от злобы лицом, осматривался, пытаясь понять, кто стрелял. Я устремился к трибунам, расталкивая верещащих студентов. Охрана ворвалась в зал, и на меня указали десятки пальцев:

– Это он стрелял! У него пистолет!

– Стоять! Руки за голову! – охранники выхватили оружие и поспешили ко мне, но поток людей оказался слишком плотным.

Он увлек за собой профессора, а я прорывался следом, на ходу пытаясь завести будильник. Наконец, спустя минуту, мне удалось схватить Алексеева за запястье.

– Отпусти, урод! – старый ученый вырывался и бил свободной рукой мне по голове, пытаясь освободиться. – Вам меня не запугать!

Я молча тащил его к окну – туда, где сходились спасительные графики. Всего лишь несколько секунд… Пуля прожужжала около уха и выбила стекло. Я обернулся; охранники осмелились открыть огонь, но слишком поздно – громкий писк часов заставил реальность задрожать. Профессор ошеломленно вертел головой, наблюдая, как замирают пули, как замедляется бег напуганных людей, как осколки стекла зависают в воздухе подобно причудливым каплям дождя. Я крепко держал старика, поэтому он смог перенестись вместе со мной. Контуры людей, стен и мебели расплылись и зашевелились.

– Что это… что за чертовщина? – выдохнул ученый.

– А вы говорили, что я все выдумал. Сказал же – теория времени, которую я разработал, верна. Просто вы ее не понимаете.

Только теперь он вгляделся в мое лицо. Я улыбнулся и приподнял шляпу.

– Грегор?! Но как ты… почему…

– Это долгая история, а нам еще нужно найти место выхода в реальное пространство. Вот этого человека, – я указал пальцем на лежащего мужчину, – послали сюда убить вас. Хорошо, что у меня получилось создать такой переполох.

– Невероятно! Это… просто какая-то магия! Ты должен рассказать мне свою теорию, как только мы отсюда уйдем!

– Ага, теперь-то вам интересно! – довольно улыбнулся я.

– С помощью нее ты и сумел сбежать?

– Именно. И от вас мне нужны кое-какие ответы.

Глава 6

Грегор.

– Постой… Да подожди ты хоть минуту!

Я не слушал его, а все тащил и тащил за собой, сжимая запястье старика. Казалось бы, у нас есть сколько угодно времени, если так можно выразиться – ведь оно остановилось. Но и другая переменная пряталась в этом уравнении – я не знал, как на наши организмы может влиять даже короткое нахождение вне обычных условий. Пока не чувствовалось никаких подозрительных симптомов, но это не значило, что можно сидеть здесь сколько угодно. Реакцию клеток и тканей надо тщательно изучить! Маловероятно, что длительная остановка времени пройдет бесследно… Или понятие длительности здесь неуместно?

Даже у меня не находилось ответа на такой сложный вопрос: если время остановилось, может ли быть, что мои клетки не испытывают никакого воздействия? Но ведь я сам двигаюсь, функционирую, думаю, в конце концов – значит, процессы не прекратились. Как и у профессора Алексеева.

– Грегор, как нам выйти отсюда?

– Так же, как и вошли. Нужно только просчитать точку, где время будет нестабильным.

– Сколько на это уйдет… времени?

– Нисколько – я уже все подсчитал.

Мы бежали к самой удачной точке из возможных – в темной и грязной подворотне, вдали от потока людей и машин. Сигнал часов оживил мир, будто ударив в его сердце электрическим разрядом; профессор все никак не мог отдышаться и понять, что же на самом деле произошло – с отстраненным выражением лица он прижимал ладонь к мокрым кирпичным стенам, как бы удивляясь, что все вокруг реально.

– Как же это… что это…

– Это – нестабильная область, – подняв палец, ответил я. – Время нелинейно и не так примитивно, как вы, люди, представляете. Это такая же характеристика мира, как длина, ширина или высота; стоит найти слабую точку во временном каркасе, как малейшее движение выведет его из равновесия. Я не уверен, почему мы можем достичь этого именно так – с помощью сигнала будильника. Возможно, дело в частоте звука, а, может, в конкретном наборе сигналов… Очень трудно сказать без специального оборудования и длительных исследований. Как знать – может, это все потому, что сигнал исходит именно от наручных часов?..

– Что ты имеешь в виду?

– Я и сам до конца не понимаю. Вдруг мир тоже умеет мыслить? Что, если ему знакомы человеческие понятия? И он нарушает собственные принципы времени потому, что нужный сигнал исходит не от автомобильного клаксона, а именно от вещи, олицетворяющей движение времени? Как в нас живут микроорганизмы, так и мы живем в мире вокруг; никогда не знаешь, что окажется разумным существом. Может, и камни умеют радоваться и расстраиваться – просто мы это не можем осознать. Или они делают это не так, как все.

Профессор тряхнул седой шевелюрой. Я почти физически ощущал, как огромные, неподъемные мысли ворочаются в его голове.

– Это слишком сложно для принятия и осознания. Давай отложим на потом такой тяжелый разговор.

– Да, пожалуй. Профессор, за вами, как и мной теперь, откроет охоту «Либерти Лабс». Есть, куда идти? Спрятаться?

– Э-э-э… – Алексеев рассеянно осматривался.

– Соберитесь, профессор, время не терпит!

– Да… да, есть! Мой друг, очень хороший друг, он… живет за чертой города, у самого леса. Я уверен, он сможет нам помочь.

– Вы ему доверяете?

– Уж кому-кому, а ему – точно. Больше, чем себе.

– Хорошо, раз так. Мне тоже нужно укрытие. Я не стану обузой —надо только провести кое-какие расчеты, поспать и поесть. И сразу уйду.

– Хорошо, Грегор, что-нибудь придумаем.

Переполох из университета перетек на улицы и площади. Жители кричали, обсуждали новости и слухи, уже раздутые до невероятных размеров. Пропажу профессора быстро связали с темой конференции, и теперь все шептались об «убийцах из «Либерти Лабс», а некоторые студенты, сбившись в стайки, направились швырять в офис корпорации бутылки и камни. Я выглянул из-за угла, всматриваясь в беспокойные людские лица. Поплотнее надвинул шляпу и поправил воротник.

– Надо идти. Дорогу до убежища помните?

– Помню, но как мы туда попадем? До его дома едва ли не сотня миль!

– Далековато… – я почесал затылок. – Значит, поедем.

– Но на чем?!

– В таком беспорядке на улицах нетрудно будет найти машину. Водить умеете?

– Да, но… что ты предлагаешь – угнать автомобиль?