По ту сторону клетки

– Профессор Вилассенен тоже обещал. И не принес. Делает вид, что я ничего не просил. Вы поступите так же.

Старик вздохнул и обернулся, посмотрев куда-то наверх. Туда, где мигал красный огонек камеры наблюдения.

– Мне жаль, Грегор. Нас тщательно обыскивают, прежде чем мы проходим сюда. Просто так ничего не пронесешь… Все посторонние предметы запрещены.

– Вы меня боитесь?

– Я – нет. А вот они, – старик кивнул куда-то в сторону входа, – да. Наверное, впрочем, я уже сказал лишнего… Мне нечему тебя научить сегодня. Вот, возьми это. Может, пригодится в твоих «исследованиях».

Я обернулся. Алексеев через прутья решетки протягивал книгу. Я осторожно взял ее – Ж. Лагранж, «Аналитическая механика».

– Спасибо.

Дверь отворилась, как пасть морского чудовища, обнажив страшный, темный и длинный коридор. Раньше обычного… Вошли двое, в таких же зеркальных масках, как и кормильцы. Я быстро приметил, что один чуть прихрамывал, а второй то и дело, судя по звукам, облизывал губы. С моим слухом это не так уж сложно.

– Профессор, на выход.

Старика зачем-то взяли под руки. Тот не сопротивлялся. Я прижал лицо к решетке:

– Пожалуйста, не забудьте про часы!

Профессор Алексеев обернулся и посмотрел на меня, слегка улыбнувшись. Но за улыбкой пряталось нечто совсем иное – грусть. Что это? Слезы? Куда его ведут? Двери захлопнулись. Я снова наедине с книгами, глупыми игрушками и самим собой.

Следующие несколько дней прошли точно так же, как и вся моя жизнь до этого. Почти вся. Я помнил детство – краски природы и чувство свободы; в голове всплывали далекие образы леса, реки, вкусных фруктов, моих родных… Теперь я уже взрослый, а все эти вещи вижу только во сне. Я счастлив и снова брожу по берегу реки, наблюдая за игрой водяных брызг и плавными движениями рыб… а потом просыпаюсь абсолютно разбитым. Хватаюсь за калейдоскоп, чтобы хоть где-то увидеть яркие, насыщенные краски – лишь бы только не смотреть на белоснежные стены.

Опостылевшее лицо Алисы снова швырнуло в меня противную наглую улыбку.

– Добрый день, Грегор. Как настроение?

– Я не хочу с вами говорить.

– Почему? Тебя кто-то обидел?

– Вы держите меня взаперти, засыпаете дурацкими игрушками и не даете то, что действительно необходимо. Ваши профессора глупы, уроки скучны, а книги устарели. Я до всего додумываюсь сам куда быстрее, чем вы можете мне преподать. И еда невкусная.

– Что-то ты раскапризничался последнее время… – пробормотала Алиса, тщательно записывая мои слова в блокнот.

Я медленно подошел ближе к решетке. Она не заметила. В мгновение ока я просунул руку через прутья и схватил записную книжку – Алиса даже не успела вскрикнуть, только глаза расширились от удивления. Карандаш смотрительницы прочертил по бумаге, оставив недописанным последнее предложение. Я же убежал в самый дальний угол клетки, сжимая мятый блокнот в руке. Теперь-то посмотрим, что они там про меня пишут!

– Грегор, немедленно верни!

– И не подумаю, – пробурчал я.

Первая страница. Настроение в норме, аппетит хороший. Проявляет необычную двигательную активность, не разговаривает; часто смотрит в калейдоскоп. Наблюдаются всплески мыслительной активности – очень много энергии. Потенциально гениален.

Дальше и так плохой почерк Алисы превратился в мешанину завитков и точек, которую совершенно невозможно было прочесть. Следующая страница тоже осталась загадкой. На пятой я смог разобрать, что мне принесли первую книгу. Кипа листков оказалась довольно толстой – они записывали про меня каждую мелочь, вплоть до того, сколько раз за день я ходил в туалет или чесался. Зачем им все это нужно? Аккуратно я переворачивал листок за листком, а шум за спиной становился все громче. Рисунок меня в клетке, списки еды, что давали мне люди в масках, расписание занятий, краткие характеристики профессоров… И кое-что поинтереснее – выжимки из их резюме и собеседований. Значит, они проходят специальный отбор, прежде чем им позволяют со мной работать. Любопытно… С каждым новым листом, с каждой записью отточенного карандаша Алиса фиксировала повышение моего интеллекта. Не поспоришь – день за днем я чувствовал себя умнее, сообразительнее, все больше и больше. Уроков и книг уже не хватало. Я сам выводил все формулы и составлял теоремы с аксиомами еще до того, как очередной ученый придет рассказывать мне очередную тему. Я перевернул блокнот и решил начать с конца. Заметки смотрительницы так и сочились подозрением и недовольством – постоянно просит часы, избирательно стал относиться к еде, требует одежду – что-то задумал? Отмечает, что охранникам нужно усилить бдительность, а профессорам – наводящими вопросами выяснить, что я на самом деле затеваю. «С каждым днем его состояние все больше дестабилизируется и выходит за границы нормы. Нужно немедленно что-то предпринять, чтобы процесс не вышел из-под контроля». Обращаются со мной, как с каким-то прибором!

Алиса не унималась. Я вывел девушку из терпения – она визжала и топала ногами, требуя вернуть никчемные записи. Я посмотрел на нее с отвращением – всего лишь блокнот, и она превратилась в жалкое создание, прикрывающее свой страх громкими криками.

– Я тебя насквозь вижу. Боишься, да?

– Охрана! Охрана! – Алиса нажала на небольшую красную кнопку на пульте, который все это время лежал в кармане халата.

В комнату ворвались несколько крупных мужчин с длинными электрожезлами. Одеты как военные – за исключением все тех же масок, чтобы я никого не запомнил и не увидел лица.

– Он украл мои наблюдения!

Головы охранников повернулись ко мне. Я чувствовал, как они буравят взглядами блокнот в моей руке.

– Немедленно верни записи, – на конце жезла заплясала молния.

Я наблюдал за ее танцем и усмехался.

– А иначе что? Пустите в меня ток? Я смотрю, вы настоящие храбрецы – втроем против меня одного в клетке…

– Хватит болтать. Ты слышал – отдай блокнот или получишь разряд.

– Я не собираюсь отдавать ей…

Стражник сделал выпад, и жезл уперся мне в грудь; молния тут же сползла с него и ужалила, словно оса. Ток сотрясал меня, а я не мог ничего поделать с собственным телом. Все мышцы свело судорогой, и, в конце концов, мои руки выпустили записную книжку. Охнув, я упал на пол.

– Будет тебе наукой! – охранник еще раз активировал жезл, и мышцы снова судорожно задергались.

Сквозь туман, застилавший глаза, я видел, как уходила Алиса, грязно ругаясь на каждом шагу.

– Все, хватит с меня! Не могу больше так работать!

Охранники ушли и заперли дверь, оставив меня наедине с болью.

Глава 2

Грегор.

На следующий день все вели себя так, будто ничего не произошло. Я же с подозрением принимал пищу от этих лживых людей, а остальное время проводил, медленно вращая калейдоскоп. Какие все-таки яркие узоры… Вроде бы такая простая штука, а вызывает так много эмоций, если ты заперт в клетке среди сплошной белизны! Еда ничуть не изменилась – я думал, что меня как минимум лишат чего-нибудь из обычного пайка за бунтарское поведение. Но нет, все по-старому. Мне даже пожелал приятного аппетита человек в маске, чего никогда не случалось раньше.

После обеда пришел профессор Хайберг. На лице его блуждала нервная улыбка – видимо, слыхал о том, что произошло, и теперь трясся за свою жизнь.

– Привет, Грегор! Ну что, как ты? С новыми силами за книжки, а? – профессор наигранно рассмеялся.

– Можете не стараться, я вижу, что вы нервничаете.

Улыбку с лица ученого будто стерли ластиком. Он сглотнул и поправил воротник халата.

– Что ж… э… начнем занятие, в таком случае.

Я с интересом повернулся к нему:

– А какая сегодня тема?