Эмпатия

Изнасилования стали городской легендой после открытия центров релаксации, или «дроидоборделей». Не складывается с сексуальным партнёром? Делай что хочешь с человекоподобным роботом два раза в неделю. Анонимно и легально.

Преступность не искоренилась полностью, но ушла в кибернетическое пространство и инфосеть. Никто не приставлял никому нож в тёмном переулке. Зачем, если можно взломать банковский счёт? Месть ограничивалась размещением компромата на форумах и подделкой фото- и видеоматериалов. Но и это сошло на нет после бума на «личины». Изображения и запись даже перестали считаться доказательством в суде, эту роль сохранили только факты на основании записей в государственных системах наблюдения. Жизнь была беззубой, сытой и почти всех устраивала. До недавнего времени.

– Мы типа беседуем. – Синий вздохнул. – Цветы?

Алекс посмотрел на соседнее сиденье. Букет из двадцати пяти красных голландских роз стоил ему месячной зарплаты.

– Синий. Я хочу развестись. – Холодов озвучил то, над чем думал уже не первую неделю.

– Нет. Мы же договорились. Её нельзя упускать из виду. – Кристиан готовился к этому разговору.

– По идее, после работы я должен отдыхать. – Алекс замолчал, увидев, как ассистент грозит в камеру кулаком.

– Не по интеркому. Это раз. Во-вторых, нет, нет и ещё раз нет. Вспомни, когда они с сыном пять лет назад лежали в больнице. – Аргумент был весомым.

– Увлёкся на допросе, бывает, – отмахнулся Холодов.

– Разбил голову свидетелю, – уточнил его собеседник.

– Потому что он наблюдал, а не помогал жертве. Он так мерзко хихикал от удовольствия и в допросной тоже хрюкнул. – Алексу самому было интересно, чего он тогда так разгневался.

– Скажи спасибо, Лесной уверен, что ты давно с катушек слетел, замял происшествие. Но ты же за неделю умудрился со ста баллов по шкале пофигизма переместиться на миллион по оси раздражения. По поводу и без. Марина тебя успокаивает. И не спорь. – Синий явно хотел закончить этот разговор.

– Я сплю в одном доме с психованной алкоголичкой, которая держит ножи под подушкой, – признался наконец-то Алекс.

– Спальни у вас разные. Подопри вечером дверь креслом. В целом я её понимаю и не осуждаю. – Сочувствия Кристиан не проявил. – Её зовут Марина. А сына – Николай. Твоего сына.

– Да. – Алекс знал, что будет бубнить эти два имени несколько минут, пока не зайдёт в дом. Потом забудет. Но один раз всё же успеет произнести.

– Хорошо. На связи. Спасибо.

– Не за что, – автоматически ответил Алекс.

– Нет, мне спасибо. Это нормально – благодарить людей за то, что они занимаются чужими личными делами в ущерб своим.

– Да, спасибо. На связи.

Алекс выключил интерком. Потом – «глушилку». Вышел из аэрокара, вспомнил про цветы, вернулся за ними. До крыльца было несколько минут ходу, но он зачем-то остановился и осмотрелся.

Тратить столько времени на дорогу до работы и обратно ему казалось бессмысленным. Но Синий настоял, что минимум два раза в неделю Холодов обязан видеться с семьёй. Ночевать с ними под одной крышей, завтракать, гулять с сыном, хвалить грядки и огороды соседей.

Негласное соревнование заставляло владельцев домов сажать картошку, огурцы, перцы. Кто-то ставил теплицы и трясся над рассадой экзотических фруктов. И одна стена парника обязательно была прозрачной, чтобы окружающие оценили заросли винограда или саженец манго.

Жители дома справа разводили лимоны, слева – томаты. Что касается жены Холодова, первые несколько лет она даже не подстригала газон. Тот разросся, превратился в крапиву, сорняки, бурьян. Марина предпочитала садоводству вино – слишком много вина – и свою затхлую мастерскую под чердаком. Но после того неприятного, хм, происшествия она как с цепи сорвалась – начала обустройство дома и двора. Пока все остальные хвастались урожаем, она разбила цветник.

Красиво, дорого и бессмысленно. Экстравагантно, да. Вот как это назвал Кристиан. Ещё он подсчитал, за сколько можно продать букеты, и присвистнул.

– По крайней мере, своё земляничное вино она оплачивает сама. Не спрашивай, как она это делает. Не нуди, что супругам государственных служащих запрещено заниматься коммерцией. Пусть её сестра раз в неделю увозит лилии и хризантемы охапками в мегаполис. Я проверил, лишних движений по банковским счетам у обоих нет. За это не сажают и не лишают льгот. Пусть развлекаются. Не лезь к ней. Марине нужна отдушина. Меньше свободного времени – меньше расспросов. Оставь её в покое, ей и так несладко! – Синий тогда в первый и последний раз повысил на него голос.

Алекс всего-то предложил скосить цветы и засадить всё многолетним газоном. Аккуратно и скромно. В этой новой жизни главное – не выделяться.

В деревне отставных полицейских, шпионов и кого-то там ещё, чьи личные данные не найти в общем доступе, было тихо, свежо и зелено. Три часа полёта от Москвы, и перед глазами открывалась идеальная картинка садово-огородного товарищества прошлого века.

Отдельные деревянные двухэтажные дома, клумбы под окнами, деревья на тротуарах. И высокие заборы, и максимальная степень защиты тех, кто когда-то занимался делами государственной важности. Закрытые каналы связи, запрет на кабели и приёмники «Эмпатии», охрана с воздуха и на земле двадцать четыре часа в сутки. Гости – только по предварительному согласованию с указанием времени прибытия и отъезда.

Дорогой заповедник для экс-госслужащих. Насколько Алекс знал, грунт сюда привозили со всей России, с незаражённых земель. Саженцы выращивали в лаборатории, даже за травой ухаживали биологи с научными степенями.

Дешевле было уничтожить всех, кто имел доступ к государственной тайне. Но логично предположить, что преемников в таком случае больше не смогли бы найти.

Холодов с семьёй попал в программу с неофициальным названием «идеальная пенсия» благодаря заступничеству Лесного. Можно сказать, что повезло. Если не знать истинной причины.

А ведь когда переводился из службы воздушной дорожной полиции в отдел расследования тяжких преступлений, он думал, что будет умирать от скуки и безделья. Почти умер. По-настоящему.

Глава 8. Розы

Когда Алекс зашёл в дом, никто и не заметил. В гостиной за накрытым столом обсуждали предстоящую ярмарку в Посёлке. Судя по репликам, в этом году все шансы на победу были у Анастасии Никитичны, едкой пенсионерки, которая жила на окраине и выращивала гигантские тыквы полметра радиусом. Она была ещё и самой пожилой в сообществе Посёлка, как его называли сами жильцы. Так что первое место ей – это и дань уважения, и не обидно для остальных. Настоящая борьба шла за второе и третье места.

– Нет, ну правда, виноград Соболевых? – Соседка Диана Лисова закатила глаза. – Два года подряд? Это уже перебор. К тому же я слышала, что они заказывали генномодифицированные саженцы из Китая. Они и на бетоне расти могут.

– Дорогая, меньше слушай сплетниц в вашем книжном клубе, – осторожно возразил её муж Филипп.

Контрастная парочка. Полная Диана с ярким макияжем, высокой налакированной причёской и крупными яркими украшениями выглядела как новогодняя ёлка. Завистливая и любопытная, она набивалась в друзья всем, кто не успевал сбежать при её появлении. Алекс её терпеть не мог. Он подозревал, то, что она спрашивает, и то, что хочет выведать, – это две большие разницы. Наверно, поэтому Марина и приглашала Лисовых в гости.

Зато Филипп, на полголовы ниже своей крикливой спутницы жизни, напоминал колобка из одноимённой детской сказки. Он говорил тихо, мало и по делу. Оживлялся только во время разговоров об удобрениях, поливе и лопатах. Холодов даже уважал его за это: человек разбирался в том, чем занимался, и не упускал ни одного шанса повысить квалификацию. Это логично.

– Добрый вечер. Марина, с днём рождения. – Алекс нёс розы перед собой, как щит.

– Какие люди! Посмотрите, кто к нам присоединился. – Жена Холодова была уже изрядно под хмельком.

Марина поднялась из-за стола, подошла к мужу, позволила дежурно чмокнуть себя в щёку. Тонкая, высокая, с вытянутым лицом и жгучими карими глазами, она напоминала гречанок с картин времён античности. Она прекрасно об этом знала, потому и надела сегодня длинное красное платье без рукавов с вертикальными складками и миниатюрным поясом. Ещё распустила каштановые волосы, она никогда не стриглась, локоны доходили до пояса. Неуместная. Так она раньше себя называла и добавляла, что лучше бы родилась на пару веков раньше. Если бы не стала живописцем, то чьей-нибудь музой – точно.

– Тебе доставили подарок? Извини, я сам не успел, работы много. – Алекс не забыл наставления Синего.

– Конечно, спасибо. – Марина подняла правую руку и показала гостям два почти одинаковых браслета из платины. – За что люблю Алекса, так это за отсутствие сюрпризов. Этот на тридцать четыре года, а этот – на тридцать пять.

– Лучшее – враг хорошего. Что ты от мужика хочешь, вам презенты выбирать – всё равно что по минному полю ползти без сапёра, – подал голос ещё один гость, Андрей Балтенко. – Здорово, Алекс.

Бывший коллега Холодова, а теперь ещё и сосед, редко выбирался из дома. На его инвалидной коляске можно было и летать, пусть и невысоко, но затворник общался в основном с помидорами и своим взрослым племянником.

– Мариночка, он решил наверняка, чтобы не рисковать, – поддержал Балтенко Филипп. – Это же антиквариат?

– Да, ручная работа, середина двадцатого века. – Именинница поняла, что перегнула палку. – Видимо, это начало моей новой коллекции. Пойду цветы в вазу поставлю.

– Алекс, привет, – с кухни высунулась Аня, младшая сестра жены, – ты вино или что покрепче будешь? Сейчас тарелку принесу.

– Чай. Возможно, сегодня ещё вернусь в контору, – безразлично отозвался Алекс и притулился с краю стола.

Гости жадно на него смотрели. Учитывая специфику Посёлка, никто никогда не обсуждал рабочие вопросы и даже прошлые места службы. Но пенсионеры и отставники явно скучали, несмотря на все грядки, ярмарки и клубы по интересам.