Эмпатия

В тот роковой день мама и папа ушли на баррикады. Они ходили на демонстрации почти неделю. Но пятого июня две тысячи сорок шестого года кто-то начал громить магазины и рестораны, вытаскивать оттуда мебель, загораживать улицы, зажигать костры. Как только первый коктейль Молотова полетел в робота-полицейского, все они – чёртовы железные куклы – перешли в автономный режим самосохранения. Это логично. Кстати, очень по-людски.

Пятилетнюю Марину через несколько дней вытащила из-под кровати хозяйка. Она была мерзкой, крикливой и жадной московской старухой. Но в то утро она плакала. Обняла девочку, долго качала на коленях. Перед тем как отвести её в приют, накормила досыта и дала с собой конфет.

И все же родители погибли не зря. Дроидов сняли с производства и ту серию уничтожили, всех до единого. Бои с ними шли ещё месяц по всей стране, а эксперименты по сращиванию человеческого и машинного интеллектов запретили. Правительство запустило социальную программу «Гражданин». Бесплатное жильё, еда, даже одежда и бытовые услуги. Само собой, образование и медицинская помощь тоже входили в соцпакет. Теперь никому не приходилось унижаться из-за трудоустройства или голодать.

Вот только родителей у Марины больше не было. И своего дома.

Половину пособия за этот месяц она потратила на одну красную голландскую розу. Как-то повелось, что в годовщину Голодного бунта именно этот цветок приносили к памятнику родные погибших.

Марина села возле памятника с розой в руках, спиной к скульптурам. Прижалась к ногам отца – точнее, его бронзовой копии, которая закрывала собой ещё одну: застывшую навсегда худую женщину в изодранном платье, с гривой каштановых волос. Девушка точно знала, какого они цвета, у неё были такие же.

– Хотите кофе? Горький вкус подслащивает день. – Из воспоминаний её выдернул серьёзный высокий парень с острым лицом. Он тоже вертел в руках красную розу.

Уже в кафе она узнала, что её нового знакомого с серыми глазами зовут Алекс, а во время Голодного бунта погибла его тётя.

Глава 10. Наблюдатели

Соседи Холодовых вернулись в свой дом через дорогу. На крыльце Диана повернулась и помахала Марине с её сестрой и сыном. Те устроились на веранде на полу и играли в карты.

– Какое милое семейство. – Диана криво улыбнулась.

Уже можно было. С такого расстояния её толком не видно. Выражения лиц изменились у обоих, как только Филипп закрыл дверь.

– Не могу. Возвращаюсь от них как больная, как будто меня там наркотой накачали, а тут отходняк накрывает, – пожаловалась Диана супругу.

– Земляничное вино. Нет, ты видела? Бутылок шесть за вечер сменили на столе. – Теперь и муж совсем был непохож на благодушного подкаблучника.

– Да я такое один раз в жизни пробовала, на свадьбе у твоего дядьки, помнишь, десять лет назад, когда он удачно женился на наследнице этого… который производством микросхем для бытовой техники занимался. Я как-то смотрела на аукционе редкой органики, сколько ягоды стоят. А когда зазырила цену кустиков и усиков для грядки, дроид их забери… Она даже не стесняется! – Диана сняла обувь и швырнула её в угол.

У Лисовых тоже был двухэтажный деревянный коттедж. Те же стены, потолки и комнаты. Но в них не было стеллажей со стеклянными вазами и деревянными игрушками, глиняных горшочков с фиалками и картин на стенах, антикварной мебели и вручную сшитых подушек с сюжетами классических полотен. Диана как-то пыталась расставить столы и стулья, как в гостиной Марины, но получилась карикатура на уютное и светлое жилище.

Ещё бы, как повторить дизайн с настоящими льняными скатертями и белым кружевным тюлем, если и то и другое, даже располагая сотнями кредитов, сперва надо найти и привезти в Посёлок?

– И яблоки душистые! А сейчас даже не сезон. Это с другого континента, точно. Дешевле свой самолёт купить. – Филипп не мог забыть угощение.

– Слишком они богаты для нашей деревни отставных полицейских. Много мнят о себе.

– Непростые они. Оба. Хватит её подкалывать, ещё перестанет тебя в гости приглашать. И деревня не наша, помнишь?

Филипп схватил себя обеими руками за кожу на шее и снял парик. Жалюзи плотно закрыты, соседи и не узнают, что на самом деле он лысый, а накладку носит, чтобы скрыть два разъёма с металлической крышкой на макушке.

Диана тем временем взяла ионовые салфетки с полки, подержала их в паре сантиметров от лица и избавилась от броского макияжа. Без косметики у неё оказались колючие и неприятные черты лица.

– Перегнёшь палку – до свидания, солнце, воздух и вода. – Филипп пошёл в кладовку.

– И повышенная пенсия. Да не бросит она со мной общаться. Кому она тут нужна в деревне со своей мазнёй! Тут не соседи, а галерея живых героев. Кто людей спасал, кто за президента грудь подставил. И она, художница недоделанная! Ты видел её «шедевры»? Да наш Санечка в три годика рисовал лучше! – Диана тоже сняла парик, обнажив на блестящей макушке такие же разъёмы, как у мужа.

За дверью кладовки скрывался пункт наблюдения. Никаких окон не было. Только мониторы, компьютеры, провода, два больших квадратных экрана на стене. Лента из шести экранов поменьше на соседней стене в режиме реального времени транслировала картинку с камер наблюдения в доме и дворе Холодовых. На большом столе валялась груда маленьких прозрачных кубов и автономные обручи для подключения к «Эшке» необычной конструкции.