Нулевой экземпляр. Часть 1. Пепел

Город Нерск. Деревня Скобрино. Май 2018г.

Ещё за неделю до своего визита, Вадим Верстаков начал созваниваться с Никитиным и договариваться о встрече. На саму встречу последний был согласен без всяких вопросов, а вот относительно интервью, в голосе его присутствовало неподдельное сомнение. Он будто чего-то опасался. Это казалось Вадиму странным, ведь Фёдор сам говорил: «Приезжай ко мне, я покажу тебе и медальон, и дневник дам почитать. Приезжай». А теперь вдруг сомневается.

Впрочем, что было переживать? Адрес свой, во всяком случае, Фёдор Антонович указал в сообщении. Хоть и за день до приезда, но всё же. Название деревни, улицу, номер дома. Улица так и вообще там одна была.

Рано приехать у Вадима не получилось, и день уже клонился к закату. Сон до обеда, некоторые дела, длительные сборы, поиск попутки, всё в сумме убило большую часть времени. Сейчас ему необходимо было поторопиться, чтоб успеть найти дом до захода солнца.

Необычайной красоты закат вынудил достать камеру и начать очередную серию «В поисках приключений с Верстаком». Первый раз, когда этому путешественнику по мрачным углам города захотелось окрестить свою передачу именно так, случился в центральной высотке дорогого отеля «Антенна». В лифте. В том самом, который не должен моргать. В чём там заключалась сама история? В том, что по одной из легенд Антенны последний, четвертый лифт, мог отвезти тебя на секретный этаж, находящийся глубоко под отелем. Якобы, это происходило из-за сбоя в главном процессоре управления, который сопровождался коротким отключением света в кабине лифта. Сам же этаж находится ниже подвала и иного доступа к нему не было, кроме как из-за редкого сбоя лифта. Ещё интересно то, что принудительно лифт отказывался ехать ниже подвала. Это значит, что никто не мог спуститься на секретный этаж. Хочется отметить, что по легенде вызвать лифт с того этажа можно. Периодически, по ночам, он туда ездил сам. По крайней мере, так утверждали работники ресепшена.

Вадим раз 15 проехал на лифте туда и обратно, всё осмотрел, но ничего жуткого не обнаружил.

Любопытно, что у легенды существует альтернативная интерпретация, заключающаяся в том, что люди пропадают именно в те три секунды, в которые отсутствует освещение. И есть записи, на которых это хорошо видно. Но их никто не видел, всё секретно, зашифровано… В общем, тайна.

Пока Верстаков катался с этажа на этаж, в его голове строился план, на случай, если свет моргнёт, лифт спустится двумя этажами ниже и пред ним возникнет глухая темнота, разбавленная лишь бледно-жёлтой лампой лифтового освещения.

Сейчас, надо сказать, он понимал, что название для своей передачи придумал наиглупейшее и вовремя отказался от него.

Проматывая эти мысли у себя в голове, Вадим постепенно приближался к Скобрино, совершенно забыв о странном водителе, которому, вполне возможно, понадобится звонить утром следующего дня, чтоб тот отвёз его в город.

Закат становился тусклее, горизонт тихо сливался с красным пятном солнца. Вадиму вздумалось поговорить на камеру:

«Если свет иссякнет до того, как дом Фёдора окажется на расстоянии вытянутой руки, то придётся включить ночной режим. Но! Больше пяти минут его лучше не использовать, потому как аккумулятора хватит еще на час-полтора съёмки, а с ним раза в два меньше. Я всё собираюсь заказать новый многоёмкостный аккумулятор, но руки всё не доходят. Руки не доходят… как они вообще могут не доходить, если это руки? Ноги не доходят, вот что. Ноги. И рыба не клюёт, потому что клюва нет. И трамваи не ходят, потому что едут».

В ходе озвучивания высокоинтеллектуальных мыслей, Вадим Верстаков достиг деревни и первых её участков. Нумерация домов шла в обратную сторону от числа 44. Видимость табличек периодически становилась околонулевой, и появлялась необходимость останавливаться, чтоб только рассмотреть номер и убедиться, что тот не принадлежит Фёдору Никитину. Вадим пропускал несколько домов и смотрел номер заново.

После неприятного рассказа про волков, которые, как выяснилось, обитают в здешних лесах, наткнуться даже на собаку, охраняющую дом, совершенно не прельщало.

«К слову, боязнь собак называется кинофобия. А звучит, будто речь вовсе не о собаках идёт. Названия страха волков я не знаю, но я убеждён, что это то же самое слово. Волки и собаки ведь одно вида? Значит и страх к ним одинаков. А значит и термин один».

Вадиму вдруг, по каким-то причинам, стало очень неуютно. Он давно привык к одиночеству, а, значит, дело не в отсутствие людей. Это было какое-то тянущее чувство, причиной которому мог стать крайне неприятный гнилой запах. Запах, который по деревне медленно разносил прохладный ветерок, пролетая сквозь шуршащие кроны деревьев. Солнце гасло, как назло, очень быстро. Так быстро, что полоса заката стала мертвенно-бледной и безжизненной, не такой яркой, как четверть часа назад. Номера домов из внимания выпадали, и приходилось напряжённо всматриваться. Выросли по уровню громкости звуки насекомых, доносящиеся из невысокой травы. Кроме них Вадим ещё слышал свои шаркающие шаги. Иные звуки, к счастью, отсутствовали.

Только тогда, когда зрение больше не могло адаптироваться к мраку, он обратил внимание, что ни в одном окне не горит свет.

«Обратите внимание, нет света в окнах. Совсем. Он бы очень выручил меня. А что, все спят? Вроде, не время ещё. Экономят электричество? Или может всем обрезали свет? Авария? Или… нет никого? Ну… главное что? Чтоб Фёдор дома был. А остальное и вовсе не важно».

Тем временем на деревню лёг такой сумрак, что, хотел того Вадим или нет, но включить ночной режим просто пришлось. Он нащупал маленький переключатель на камере и со щелчком потянул на себя. На дисплее более или менее стали различимы очертания домов, и на его счастье долгожданный белый квадратик с цифрой «8» показался на следующем из них. Это был он – дом Фёдора Никитина.

Вдоль дороги стоял старый реденький забор с открытой калиткой. Вероятно, Фёдор Антонович уже ждал гостя и не стал закрывать. Но свет в его окнах также не горел. Это означало одно – хозяин, скорее всего, находится дома и просто прилёг подремать. Хотя, возможно, сидит на кухне и смотрит как тысячей градусов светятся и переливаются алые угли в печи. Он рассказывал об этом своём пристрастии, когда Вадим звонил, чтоб справиться о его здоровье.

На случай, если хозяин спит, стучать в окна было бы совсем грубо. Вадим отказался от этой идеи и просто постучал в дверь. Поменяв ночную подсветку на обычный фонарь, колхозно прилаженный к камере, Верстаков медленно подкрался к двери, будто думал, что Фёдор спал именно около неё.

«Федор Антонович! Это Вадим! Вы дома? Я уже приехал! Простите, что так поздно!» – проорал Верстаков, стараясь смотреть в окно.

Трижды ударив костяшками по старой деревянной двери, стало понятно, что она была не заперта. Вадим, недолго соображая, всё так же деликатно прошёл в дом. В нос ударил непривычный запах, сочетающий в себе и аромат старости деревенского дома, и запах помещения, где проживает пожилой человек. Перед ним располагалось узкое помещение, в народе именуемое сенями. Наверх вела небольшая лестница. Вадим, поднимаясь по ней, ступал весьма аккуратно и вел себя достаточно тихо. Необходимости в этом, разумеется, не было, потому что если хозяин спал, то самое время ему было проснуться.

«Фёдор Антонович! Мы вчера с вами договорились, помните? Это Вадим!» – снова напомнил о себе гость, осматривая ведущие в разные стороны двери. Ответа не последовало.

Учитывая, что на выезд окна выходили из правого крыла дома, Вадим справедливо решил, что туда первым делом он и отправится. Постучав всё теми же костяшками по выбранной им правой двери, Верстаков в третий раз позвал хозяина по имени отчеству, на что тот третий раз не отреагировал. Дверь снова оказалась не заперта.

Помещение, обклеенное разными кусками обоев, казалось полностью нежилым. Складывалось впечатление, что тут давно никто не обитает.

«А что, если это не тот дом? А что, если это не та деревня вообще?»

Думать об этом Вадиму не хотелось. По левую руку в комнате находилась основная печь, а непосредственно за печью расположилась кухня. Напротив печки устроилась вторая её часть, между которыми шёл дымоход. Рядом стоял диван, придвинутый к смежной со второй комнатой стене.

Около уха Вадима висел выключатель, который, к сожалению, так и не помог включить свет. Вопросов становилось всё больше. Ответы на них гость планировал получить от человека, который почему-то сегодня прятался. Искать его Вадим сперва отправился на кухню, затем в дальнюю комнату с кроватями и окнами, попутно отмечая, что печь тёплая, а значит недавно топилась.

Удобно расположившись на кровати, Верстаков достал телефон и набрал номер Фёдора Антоновича. Спустя три секунды комнату залило звонким бренчанием, источник которого лежал на выступе печки. Это, без сомнения, был телефон Фёдора Антоновича. Всё тот же старенький аппарат, с которым бывший напарник приходил когда-то на работу. Вадим его узнал.

В журнале звонков, кроме его имени, нашлось ещё два. Возможно, это имена соседей, так как родственников у Никитина не было. В отправленных сообщениях лишь их с Вадимом переписка. И одно сообщение не отправлено. Содержание её заставило гостя начать волноваться. Написано там было следующее: «Вадим, лучше не приезжай. Но если уже едешь, запомни, дневник на телевизоре, медальон в сундуке. Сохрани их. И будь осторожен, я чую опасность». Написано оно было три часа назад.

От прочитанного, в голове Вадима всё начало смешиваться. Мысли были спутанные, но основная их часть формировалась на простом заключении и выглядела так: «Всё хорошо, и он просто ушёл в гости. Я так же бы поступил». Только не ясно, чего так мог испугаться здоровый и атлетически сложенный мужчина.

Верстаков поднялся с кровати, прогулялся по комнате, посмотрел на телевизор, отмечая, что на нём нет никакого дневника. Осмотрел шкаф, сервант и трюмо на наличие, сам не зная чего. Делать там было нечего. Отчаяние накрыло Вадима полностью, он тяжело вздохнул и направился на выход. Осталось проверить противоположную часть дома и пристроенный к дому дровяник, а после этого дождаться утра и заявить о пропаже человека. Больше вариантов нет.

По пути к выходу, когда все мысли были уже заняты сценариями развития событий, Вадим услышал звуки, доносящиеся сверху. Затем, по потолку, со стороны чердака что-то ударило. И достаточно громко.

«Вооооот что, – улыбнулся Вадим. – Ясно. Просто пропал свет, и Фёдор Антонович отправился на чердак, проверить пробки. Как я сразу не понял? Что ж он, только на мой голос не отозвался? Совсем глухой стал?».

Настроение резко улучшилось. Не выключая камеру Вадим Верстаков направился в левое крыло дома, именуемой поветью, с полной уверенностью, что объект его розыска находится там. И ничто не могло теперь его разубедить.

Глава 8.

«Подвал».

Город Нерск. Неизвестная местность. Август 2018г.

Новая партия дров с размаху отправилась в костёр. Вслед за ними полетела охапка сухого хвороста, аккуратной горкой накиданного возле стола. Пламя ярким всполохом вырвалось к небу, рассыпая по сторонам искры. Вадим, увлеченный своим рассказом, поторопился попасть в то пригретое место, где недавно сидел.

«Знаете, когда я искал Фёдора, то на секунду вспомнил о сестре. Как ловили её все вместе. Как отслеживали по спутниковому сигналу её закрепленный на запястье трекер – браслет. Ведь она, с каждым разом, уходила всё дальше и дальше. На мгновение вспомнил, как её запирали в комнате, а она умудрялась выбраться через окно, чтобы забраться в какой-нибудь укромный подвал, либо разрушенный дом в черте города. И там сидеть. Мама её спрашивала каждый раз, почему она искала именно сырой грязный и тёмный угол, чтобы спрятаться от нас. Дашка отвечала, что ей спокойно там находиться. Сказала, её туда тянет. И знали бы тогда родители, с чем им придётся в последствии столкнуться. Через что им предстоит пройти. Вот они в итоге и не выдержали. А кто же после такого выдержит…»

Вадим замолчал, выпрямился и посмотрел в сторону, будто вспоминая, как там будет дальше. И секунд пятнадцать вспоминал, разглядывая пустоту.

«Разумеется, для того, чтобы Даша не выкинула чего-нибудь эдакое, она спала под маминым присмотром, с ней на одной кровати. Все её передвижения внимательно отслеживались, и при любом шевелении звучал стандартный мамин вопрос: «Куда ты опять пошла?»

Как-то раз был случай, они с мамой остались дома вдвоём. В этот день, как назло, моя ночная смена совпала со сменой отца. В тот день… Нет… В ту ночь, сестра, как обычно, встала, чтобы сходить в туалет. Мама пыталась не уснуть и дождаться Дашу, но на этот раз у неё не получилось. Она проснулась через пол часа, когда никого рядом не обнаружила. В панике осмотрела туалет, кухню, потом всю квартиру, но так и не смогла найти Дашу. Тогда она поняла в чём дело и подбежала к двери, которая к её ужасу оказалась открытой. Сестра снова ушла. И тут, как она рассказывает, звонит домашний телефон. Она, в холодном поту и объятая ледяным страхом, подошла к аппарату и взяла трубку. В трубке она услышала голос дочери: «Мамочка, найди меня, пожалуйста. Я не помню, как идти обратно. Тут страшно, что-то шумит и кто-то ползает». Мама, стараясь сохранять спокойствие и рассудок, попыталась выспросить, где та может находиться, но Даша и близко не догадывалась, где на этот раз оказалась. Хорошо, что додумалась включить на телефоне фонарик и осмотреться. Выяснилось, что это был подвал со старыми проржавевшими трубами, исходящими из стены и уходящими в потолок. Тогда мама распорядилась аккуратно искать дверь на выход, пока сама быстро оденется и побежит её искать. Ну и в итоге всего этого, сестра всё же нашла дверь, вышла на улицу, нашла название одного из магазинов, узнала в честь кого была названа улица и по телефону информировала до ужаса обеспокоенную мать. Минут 10 спустя они всё-таки нашли друг друга. Мама, по словам сестры, вцепилась в неё и долго не могла отпустить. По щекам её градом лились слёзы.

После этого, родители решили купить ей браслет, который должен был хоть как-то помочь находить её в подобных ситуациях. И, надо признаться, несколько раз он действительно не плохо справлялся с этой задачей. Кроме, разве что, последнего случая. Тогда-то и началась вся эта пляска с врачами и обследованиями. Поговорив с Маргаритой Осиповной, родители приняли самое сложное на тот момент решение в своей жизни. Дашу поместили в психбольницу. На детское отделение. Под постоянный контроль. К тому моменту они забыли, что в семье не только Даша страдала от диссоциативного расстройства идентичности или простым языком раздвоения личности».

Вадим опять замолчал, а потом посмотрел в чёрное небо, пытаясь глазами начать считать хорошо заметные звёзды, отделяя их от трудно различимых. В его вздохе можно было почувствовать отчаяние и боль от всего, что он пережил однажды.

Переведя дух, Вадим опустил голову, уставившись в объектив.

«Чуть позже я расскажу про тот случай, когда Даша потеряла браслет. Давайте сейчас вернёмся в дом к Фёдору Антоновичу. После того как я услышал звук с чердака, я отправился проверить дальнюю часть дома…»

Глава 9.

«Ты не один».