Нулевой экземпляр. Часть 1. Пепел

если хочешь дышать.

За плечами тоска,

одиночества вес.

Впереди пустота

и ты должен решать.

Смерть оставит туман,

где растёт чёрный лес.

Каждый сон для тебя –

самый страшный кошмар.

И сейчас всё обман.

И внутри живет бес.

Ты по спискам теперь –

нулевой экземпляр.

Я всё время задавал себе одни и те же вопросы – зачем он мне? И почему я не могу его забыть? Но то, что со мной недавно произошло, я думаю, приближает меня к ответу. Мне так кажется… хм… ты по списку теперь нулевой экземпляр…

Я сейчас не знаю, могу ли я вернуться в город. Она. Она найдёт меня. Она уже вышла на мой след и на этот раз… она меня убьёт. Либо они обе придут. Хотя вторая… нет, вряд ли. Слишком далеко я от города.

На всякий случай, имея полностью заряженную батарею в камере, я попытаюсь рассказать всё, что со мной произошло. У меня есть все файлы, подтверждающие… правдивость моих слов. Всё, что случилось в Скобрино, на «МеталлоКамне», в деревне Гончарово, в Старолесске, а также происшествие на «ХимСтройПродукте». Но начну я не с этого. Незадолго до этих событий я исследовал территорию заброшенного завода Нерского «РечМаша», где однажды видели странное красное свечение, после которого пропали четверо подростков. Их машину нашли рядом с этим объектом. На данный момент все четверо считаются без вести пропавшими».

Вадим сделал паузу.

«В общем, это было моё первое серьёзное дело. Был октябрь месяц».

Глава 3.

«Загадочный символ».

Город Нерск. Цех заброшенного завода «РечМаш». Октябрь 2017г.

Вся дорога была покрыта тёмно-жёлтыми опавшими листьями, но при этом сквозь них проступала грязь, стоило только наступить. Чем ближе Вадим подбирался к объекту, отходя от забытой всеми автобусной остановки, тем это явление становилось очевиднее. Даже можно было себе позволить достать камеру и начать запись. Дождя в тот день не было. Несмотря на это, ему хотелось, как можно скорее войти внутрь помещения и ощутить ровный, сухой бетонный пол под ногами, который не будет обтекать ногу во время ходьбы.

Тут Вадим представил это. Представил, как бетон поглотив ноги подбирается к коленям, при этом тело его медленно погружается в пол, пол проникает в ногу, они сливаются воедино и…

«Цементно-мясной коктейль», – подумал Вадим.

Такие мысли заставили негативно смотреть на сухой и ровный пол. Незаслуженно. Несправедливо. Но разве возможно удержать странные мысли, не включить фантазию и не представить всё? Конечно нет. Ведь не для этого человеку дано воображение, чтоб попросту оставить обыденность скучной обыденностью.

Вадим поймал себя на мысли, что опять углубляется в смешивание разных понятий, в олицетворение разного рода объектов и придание им странных и необычных свойств. Во всём были виноваты научные статьи на сайте ННИИ имени Григорьева.

Только подходя к бетонному блоку, служившему своеобразной преградой, Вадим обратил внимание на глубокие следы от колёс, по всей видимости оставшиеся от автомобиля, на котором месяц назад приехали пропавшие подростки. Автомобиль позже был эвакуирован, исходя из сведений ленты новостей и судя по наличию более широкой колеи. Он заснял дорогу и пошёл дальше. От блока ко входу шла еле заметная тропка.

Внутри огромного помещения всё воспринималось совершенно иначе. Осенний прохладный ветер перестал настойчиво обдувать лицо, окружающие звуки вышли на первый план. Впрочем, кроме ветра, трепавшего деревья на улице, Вадим ничего не слышал. И надеялся не услышать и впредь, до того, как окажется уже за пределами жуткой постройки.

Вокруг было достаточно светло, несмотря на пасмурную погоду. Поэтому фонарь из рюкзака Вадим доставать не стал. Да и помещение было такое, в котором не нашлось ни одного тёмного уголка. Большое пустое пространство, много окон, минимум стен. И камера у Вадима была с превосходной светочувствительностью, записывающая видео даже в полной темноте, но, разумеется, не без потери качества.

Нарушая тишину шарканьем ног, Вадим не спеша осматривал облупившиеся стены и пыльный пол, на котором было отчётливо видно множество отличных друг от друга следов. Вадиму показалось странным то, что они всё ещё видны и не стёрлись от дождя, ветра и ног всех тех, кто тут был за последний месяц. Приглядевшись он заметил, что следы слегка уходят в пол, приблизительно на пару миллиметров. Тогда он наклонился и провёл по ним пальцами. Только что думал о научных статьях, о ногах в бетоне и вот тебе… Как будто в тот день, когда пропали ребята пол с утра залили свежей цементной смесью и к вечеру та ещё не подсохла. Абсурд.

В самом конце здания, куда вели следы, располагались выходы на лестницу и на улицу, а также небольшая комната, метр на метр, в которой когда-то находился распределительный щит. В ней, на синей стене, на уровне головы виднелся ничем не примечательный чёрный круг. Он не выглядел столь необычным на фоне граффити, оставленных на других стенах последователями Бэнкси. И можно было оставить его совершенно без внимания, если бы не одно «но». Он переливался слегка фиолетовым цветом, даже при условии полнейшей неподвижности.

Вадим, теперь уже плотно прикованный взглядом к небольшому рисунку, не отрывая глаз, направился точно к нему. Когда расстояние сократилось метров до десяти, он неожиданно остановился и огляделся. Вокруг было всё так же пусто, как и раньше. Тогда он снова посмотрел на круг и понял, что это вовсе не круг, а какой-то символ, вмещающий в себя треугольники и квадраты. Символ до сих пор переливался тёмно-неоновым цветом, но так, что было почти не заметно. Вадим решил, что его необходимо рассмотреть поближе, но перед этим он машинально посмотрел себе под ноги. Взгляд задержался. На бетонном полу были хорошо видны следы от четырёх пар обуви. Четыре пары – четыре пропавших подростка. Пока всё сходится. И надо отметить, что следы ведут как раз точно в ту же сторону, где на стене был нарисован символ. И тут возникло вполне логичное предположение – либо это они его нарисовали, либо же, как и Вадим, увидели его и решили рассмотреть поближе. А если так, то не ждёт ли его участь пропавших ребят?

Эта мысль слегка охладила желание теснее ознакомится с объектом, появилась необходимость всё обдумать.

«Если бы это нарисовали они, то следы вели бы не только туда, но и обратно? Или в сторону. Логично. Значит они… что? Исчезли? Скорее всего нет. Скорее они просто как-то… затёрли следы? А ведь такие следы попросту не затереть. Интересно, заметили ли это ребята? Да и для нанесения этого граффити достаточно только одного человека, не так ли? Вчетвером тесно в таком узком помещении. Зачем же они пошли туда?»

Вадим на свой страх и риск сделал три шага вперёд, чтоб лучше рассмотреть отпечатки обуви и понял, что до этой комнаты дошли уже только трое.

«Так что получается? А получается… ерунда какая-то. Как? Куда, чёрт возьми, они пропали тогда? Или что, часть следов осталось, часть испарилась? Или они по стене уползли потом? Взлетели?»

В безнадёжных попытках установить истину Вадим на автомате дошёл до чёрного знака, резко уставился в него и в момент лишился всякой мысли. На знаке не было ни одного подтёка краски. Он был идеально ровным и симметричным. Будто его не нарисовали, а отпечатали принтером прямо на стене. И краска не выделялась. Словно в этом месте стена просто почернела. «Его, наверное, выжгли», – подумал Вадим, а после переложил камеру в левую руку и освободившейся рукой почти коснулся символа, играющего бледным отсветом. Он на секунду задумался, стоит ли оно того, а после полностью прислонил к стене пятерню. В этот момент камера издала звук, который обычно бывает в начале записи, но продолжила снимать. Вадиму показалось, что вокруг всё потемнело. На самом деле свет оставался таким, каким был, и Вадим всё списал на эмоции.

Ничего необычного. Такое же граффити, хорошо выполненное и совершенно не раскрывающее вопрос о пропаже подростков. Только краска интересная. И всё.

Вадим вышел из закутка, нашёл глазами выход на лестницу, поднялся до второго этажа, ровно до заваренной решётки и спустился обратно. Делать там уже было нечего. Конечно, оставался ещё один вариант – дождаться ночи, посмотреть, будет ли красное свечение. Согласно очевидцам, оно закончилось на следующий день после пропажи ребят и по своей яркости напоминало солнце на закате. Потом его уже никто не видел, включая сотрудников уголовного розыска, следователей и полицейских.

«В целом, это всё, конечно, очень странно, но что тут ещё делать? Обойти по периметру? В принципе, можно», – Подумал Вадим.

Он обошёл всё вокруг. И ничего не нашёл. Тогда он окончательно отчаялся обнаружить ещё что-либо необычное, связанное с печальным происшествием, очередной раз заглянул внутрь, постоял, вслушиваясь в тишину, и неторопливо пошёл в сторону остановки.

Глава 4.

«Психо».

Город Нерск. Октябрь 2017г.

В маленькой квартире всегда было немного не прибрано, но при том уютно. Вадим снимал её у знакомых за небольшую сумму. Иногда даже не торопился с оплатой. Правда, это были не его знакомые, а родителей. Только им и только поэтому он позволял называть его Вадимкой, что его всегда довольно сильно злило. Но эти люди, Маргарита Осиповна и Михаил Сергеевич – это всё что у Вадима было, что так или иначе связывало бы его с родными. Отчасти это их рассказы о родителях, отчасти возможность хоть изредка навещать сестру. Маргарита Осиповна работала заместителем главного врача детского отделения Нерской психиатрической клиники. Именно того места, где и находилась Дарья Михайловна Верстакова, родная сестра Вадима. Он бы давно забыл, как она выглядит, если бы не эти добрые люди.

«Зайди к Дашке», – наимилейшим голосом просила Маргарита Осиповна, – «она тебя очень ждёт». «Как бы не так. Она уже и двух слов связать не может», – грустно думал Вадим, проговаривая в ответ: – «Разумеется, обязательно скоро забегу».

Хорошие они люди. И он относился к ним как к родным, как к семье, которой у него уже давно нет. Которая когда-то давно была и в какой-то момент просто исчезла. Как те четверо ребят, про которых надо было не забыть написать заказчику.

Вадим сел за стол, открыл ноутбук и зашёл в сеть, где уже ждали его отчёта. Он подумал секунд пять и написал: «В общем, я всё осмотрел, ничего особенного не нашёл. Ну как… Мне показалось, что следы немного углублены в бетон. Следы вроде принадлежат им. Сначала пропадает одна пара, потом остальные три. Рядом нарисован странный символ, но учитывая специфику подобных зданий, это и не удивительно. Значит так, видео сейчас скину, отправлю. Дальше буду разбираться. Появится инфа, сообщу».

Камера лежала в рюкзаке. Вадим извлёк её, подключил к ноутбуку, скопировал единственный файл, и пока тот копировался на жёсткий диск, заварил растворимый кофе из заранее подогретого чайника.

Файл был один, несмотря на то, что запись прерывалась. Когда видео сохранилось на компьютере, Вадим запустил его и, абсолютно механически, без единой эмоции стал просматривать снятый утром материал. Время подошло к эпизоду со знаком на стене. Оставалась ещё половина времени. Это уже показалось странным, так как Вадим практически не снимал, после того как положил руку в центр символа. Рука на экране замирает, касается стены и… сменяется рябью. «Это ещё что за шутки?» – возмущённым голосом выругался Вадим, но ролик не выключил.