Моя золотая клетка

Голос говорящего постепенно стих, исчезнув где-то в конце коридора. Я сообразила, что в той стороне находится дверь на чердак, и мое сердце пропустило удар от волнения.

«Похоже, это был тот парень, который называл меня Элеонор… Он тоже их пленник здесь, как и я», – подумала я, снова вслушиваясь. Но до моих ушей больше не доносилось никаких звуков, и, полежав некоторое время, я снова погрузилась в сон.

Звук будильника раздался, казалось, спустя пару мгновений, как я заснула. Поднявшись на ноги, я почувствовала себя разбитой и уставшей. С трудом доковыляв до ванной, я привела себя в порядок и поспешила на завтрак.

Все три брата уже сидели за столом. Я поздоровалась, и опустилась на свое место.

Положив в тарелку яичницу с беконом и пару тостов, я принялась за еду. Но аппетит мой быстро пропал, едва я вспомнила произошедшее вчера.

«Нельзя здесь больше оставаться» – подумала я, наблюдая, как стекает желток с моей вилки.

Кое-как закончив завтрак, я поспешила к Катрин. К счастью, никто из братьев не пытался со мной заговорить. Даже болтливый Эмметт был сегодня на редкость молчаливым и задумчивым.

Я добрела до спальни женщины, и толкнула дверь.

– Доброе утро, – сказала я, приближаясь к ее постели.

Ее карие глаза пробежали по моему лицу. Удивительно, прошли всего сутки, как я перестала давать ей лекарство, но выглядела она уже намного лучше. Ее взгляд снова стал живым и осознанным. Она смотрела на меня нетерпеливо, словно ожидала моего прихода.

– Вижу, вам уже лучше, – прошептала я, глядя на нее. Она тряхнула головой.

Я взяла с тумбочки миску с бульоном и поднесла к ее рту. Но пить его она явно не собиралась. Крепко стиснув зубы, она покачала головой. Ее карие глаза горели странным огнем.

– Вы хотите, чтобы я и это вылила? Ну хорошо, – я растерянно прошла в ванную комнату, опустошив миску. Следом в раковину отправилась и утренняя порция лекарства. В этот самый момент мое сердце нервно екнуло. Ведь я и сама дважды принимала лекарство Марцелла, понятия не имея, что оно из себя представляет. Вполне возможно, что и меня он пытается превратить в послушную марионетку. От этих мыслей все внутри меня похолодело.

Вернувшись в спальню, я переодела Катрин и усадила в коляску. Я заметила, что ее тело уже может двигаться почти так же, как в первый день нашего знакомства. Несмотря на это, она не спешила мне помогать, и пока я, надрывая спину, переносила ее в инвалидное кресло, она спокойно наблюдала за моими потугами.

Отдышавшись, я покатила ее на улицу. Погода была ветреная и сырая. Зябко поежившись, я остановила коляску возле дерева и повернулась в сторону ворот. Катрин внимательно наблюдала за мной, пока я с тоской всматривалась в дорогу и лес вдалеке.

Постояв немного, я вздохнула и покатила кресло обратно в поместье.

Прогулка получилась короткой и бессмысленной, но я делала все, чтобы не вызвать никаких подозрений у братьев. Вернувшись в спальню, я с трудом пересадила женщину обратно на постель.

– Катрин, – прошептала я, – скажите, как отсюда можно выбраться?

Ее глаза смотрели на меня с насмешкой и горечью. Она лежала и не двигалась, явно не желая отвечать на мои расспросы.

– Уверена, вы поможете мне. Так же, как и я помогаю вам, правда? – я услышала нотки отчаяния в собственном голосе. Я отвернулась к стене, и помолчав немного, добавила:

– Я не сдамся. Я хочу спастись.

Эти слова прозвучали жалко и неубедительно. Карие глаза теперь смотрели на меня с презрением. Мне стало не по себе от этого взгляда.

– Вы ведь в такой же ситуации, как и я. Я не верю, что ничего нельзя исправить. Вы же их мать! Катрин, почему ваши сыновья такие безумные? – нервно выпалила я. Она устало прикрыла глаза, и я молча уставилась на нее. Моя грудь тяжело вздымалась от ярости и отчаяния.

Я постояла возле нее еще немного. Поняв, что она не будет отвечать на мои вопросы, я сделала шаг к двери.

– Я на вашей стороне, – прошептала я, – Просто знайте это. Если я понадоблюсь вам, звоните.

Я вышла в коридор, чувствуя себя еще более беспомощной, чем прежде. Рассчитывать мне было не на кого. Я ощущала себя птицей, угодившей в захлопнувшуюся клетку.

Я вспомнила про Дэйну, и внутри меня что-то болезненно сжалось. Наверняка она больше не захочет меня видеть. А возможно, ее уже нет в живых.

Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Выбора у меня не было, я должна была попытаться. Стиснув кулаки, я спустилась на первый этаж. Осторожно ступая и прислушиваясь, я добралась до комнат прислуги.

Нервно ухватившись за ручку, я потянула дверь на себя.

Помещение, в которое я попала, было небольшим.

Серые бетонные стены потрескались от времени, плиточный пол неприятно хрустел под ногами. В комнате было достаточно темно, и освещалась она одной единственной лампой, стоящей на тумбочке. Никаких окон здесь не было. В помещении было четыре одинаковых железных кровати, большой старый шкаф и несколько тумбочек. Я поняла, что эта комната служила спальней для горничных. Я с удивлением отметила, насколько она отличалась от той, в которой спала я.

Из полумрака на меня смотрело несколько глаз. Дэйна лежала на постели и рассматривала меня со злостью. Увидев ее, я тут же смущенно отвела взгляд. Еще в комнате была девушка с повязкой, которая сидела на постели и болтала ногами. Когда я посмотрела на нее, она улыбнулась, и, соскочив со своего места, устремилась в мою сторону.

– Простите за беспокойство, – пробормотала я, напряженно глядя на нее. Я не доверяла ей, и совершенно не хотела говорить при ней с Дэйной, – э… ты не могла бы принести мне новые полотенца? Я как раз собиралась принимать ванну.

Она снова улыбнулась, и ухватила меня за запястье, увлекая из комнаты. Я нахмурилась, и резко сбросила ее руку.

– Я подойду чуть позже, – холодно сказала я. Ее единственный глаз пробежал по моему лицу, после чего она развернулась, и вышла из комнаты.

Повисла неловкая пауза. Я чувствовала, как Дэйна испепеляет меня взглядом, и смущенно молчала, не зная как начать разговор. Наконец, собравшись с духом, я решительно подошла к ней.

Ее рука была туго перевязана и лежала поверх одеяла. Порезы и синяки все также уродовали лицо. Ее глаза смотрели на меня враждебно.

– Я понимаю твою ненависть ко мне, – сказала я. Голос звучал хрипло и странным эхом отражался от стен, – но я никогда не желала тебе зла. Я здесь одна из немногих, кто понимает тебя…

Она презрительно фыркнула, и я подняла на нее взгляд. Ее лицо было бледным и искаженным от боли, а глаза смотрели на меня с отвращением.

– Что ж, ты была права. Я не понимала, что здесь происходит, но теперь я испытала это на себе. И я пришла к тебе, как к последней надежде на спасение. Но, если ты не хочешь мне помочь, похоже, я осталась совсем одна. – я повернулась прочь, с трудом оторвав взгляд от ее лица, – Прости меня.

– Надежде на спасение? – донесся до меня ее тоненький голосок. Я остановилась, повернувшись к ней. В ее глазах стояли слезы, – Чем я могу помочь, по-вашему?

Я растерялась.

– Ты здесь дольше, чем я, – выдавила я, стараясь игнорировать ее слезы, – ты знаешь, как выбраться…

– Если бы я знала, я давно сбежала бы!

– Послушай, – я подошла к ней, – расскажи мне все, что ты знаешь. Любая мелочь важна. Я могла бы тоже помочь тебе…

Она затрясла головой, глядя на меня со злостью:

– Уходите. Вы уже достаточно помогли.

– Дэйна, неужели ты правда думаешь, что я нарочно подставила тебя? – не выдержав, выпалила я. – Я понятия не имела, что здесь творится, и случайно упомянула твое имя. Да и ты тоже хороша, стащила мой телефон.

Ее взгляд стал смущенным.

– Мы с тобой в одной упряжке, понимаешь?