Остров Укенор

– Это ты придумал? – Унимо помотал тяжёлой головой, но остатки сна налипали на мысли мокрыми опилками с рыночной площади маленького городка.

– Почему сразу я! – притворно возмутился Тьер. – Конечно, нет. Мне вообще нет дела до снов, я предпочитаю видеть страдания людей наяву. Но все уверены, что это проделки мастеров, и я рад этому.

От такого заявления Унимо окончательно проснулся.

– Горожане недовольны. Горожане даже возмущены, – смеялся Тьер. – Надеюсь, когда придут бить стёкла в булочной королевы мастеров, ты не будешь изображать библиотекаря, а что-то предпримешь? – это он прокричал уже в спину Унимо.

На улицах, действительно, было неспокойно. Впервые, наверное, те, кто не спал всю ночь, утром вызывали зависть. Для них ещё звучало беспечное вчера.

«Это из-за того, что королева покрывает мастеров. Они делают в Тар-Кахоле, что хотят, хозяйничают в наших снах», – шептались в кофейнях.

– Нет, общие сны не лечатся, – разводил руками Грави. – И никакие не лечатся. Строго говоря, сон – это попытка живого человека выглянуть в птичье «окошко для души».

К нему в Дом Радости приходили люди, которые просили вылечить их от «общего сна» или хотя бы дать «что-нибудь, чтобы спать без снов». Грави никогда не умел закрывать двери, поэтому ему приходилось много раз повторять одно и то же.

Унимо знал, что ему нужно найти Мастера Снов. Но захотеть увидеть его было очень сложно. Ссориться с Мастером Снов – не посоветуешь никому, это точно. Он может забрать все твои сны, так что сначала ты будешь долго лежать, смотря в потолок, пока темнота не начнёт разбухать, пульсировать, давить на глаза. А потом провалишься в пыльный мешок ночи, из которого тебя вытряхнут где-нибудь посреди ярмарки дня, где зазывалы уже вовсю расхваливают новое утро. Или заставить тебя видеть то, что ты забывал столько лет – да так, что ты будешь просыпаться от ледяных прикосновений ужаса чуть ниже ключиц, будешь вместо кофе вспоминать, кто ты и как зовут твою собаку, как идти, не оглядываясь, и говорить не шёпотом…

В общем, лучше было не злить Мастера Снов. Тем более что у него, как говорили, скверный характер и великолепная память.

Тем более что Мастер Снов сам пришёл к нему.

Когда пытаешься не заснуть. Но ничего не получается. Но ты всё равно стараешься, как тебя приучили.

Что, думаешь, хорошо бы встретиться поговорить со мной? Но вот уж нет. Встретимся только на дуэли, если ты будешь так самонадеян. Но тогда уж, пожалуйста, собери всю свою смотрительскую (смотрительную?) силу. Или что там осталось после того, как Форин обокрал тебя, а Защитник лишил наследства? О, вот ты уже и злишься. Это очень мило, право. Забыл зажечь фонарь на маяке, забыл зажечь фонарь! Хаха-ха, я только пошутил, а ты уже успел окунуться в ледяной кипяток, так? А это ещё даже не сон. Лучше не встречаться со мной во сне. Так что придётся тебе разрешить мне немного поиграть с людьми. Что? Плохо звучит? Не хочешь разрешать? Похоже на со-участие? Ну ладно, ты ничего не можешь со мной сделать. Или, пока ты будешь что-то предпринимать, я сделаю людям ещё хуже. Они привыкли к хорошему, привыкли получать щедрый урожай снов. Практически даром. Так что можно и поволноваться немного. Задуматься. Будет не лишним, как считаешь? О, вот ты уже тоже думаешь, как я: «Эти люди». Не возмущайся, всё правильно. Всё так и должно быть. Не переживай. Ешь леденцы от кашля. Передавай привет Тьеру. Вот уж кому досталось, бедняге. Его бы пожалел лучше.

Ну всё. Не спи себе дальше. Сопротивляйся неизбежному. Когда-нибудь ты попросишь меня остановить, сделать реальным прекрасный сон. И тогда мы встретимся в моём мире.

Твои веки смазаны мёдом из страны смерти, и каждый раз когда наступает ночь, ты слышишь флейту из этих прекрасных мест, и не можешь противиться, не можешь…

Спи и смотри.

– И потом пришла она, – Грави сидел, прикрыв глаза, за столиком булочной Хирунди.

Ставни было плотно закрыты, темнота и лунный свет тщетно пытались что-то подсмотреть.

Тэлли сварила кофе уже несколько раз. Лекарство от сна. Но не от снов, увы.

– Да, и потом пришла она. И попросила порошок от кашля. Я ещё удивился: кому понадобился порошок от кашля, когда в городе эта эпидемия? И я спросил. Хотя обычно, знаете, стараюсь не спрашивать.

Унимо сидел на полу у стены: он перенял эту привычку у Тьера. Сам Бессмертный где-то бродил в радостном оживлении от плохих новостей.

– И тогда она сказала: это не для меня, это для старого лиса. Он кашляет в саду, мешает мне придумывать.

Что-то ударилось в закрытые ставни. Летучая мышь отбилась от стаи. Тэлли вздрогнула. «Тин-н-н!» – проскрежетали часы Ратуши. Приближалась полночь.

– Тогда я спросил, не беспокоят ли её сны. Она так удивлённо на меня посмотрела. «Какие сны? Сны снятся тем, кто в них не верит. К тому же, у меня есть ловушки для снов».

– Я узнал, где она живёт, – медленно добавил Великий Врачеватель.

Тэлли остановилась. Её движение по диагонали булочной прервалось ровно посередине. На слабой доле. Унимо открыл покрасневшие глаза и поднялся.

– Ну вот, хорошо, мы тогда пойдём к ней, попросим сделать для всех ловцов снов и всех спасём.

Грави с тревогой посмотрел на Мастера Реальнейшего.

– Тебе надо поспать.

Унимо рассмеялся, прислонившись к стене.

– Посмотреть ещё один замечательный сон? Новую поделку Мастера Снов? Впрочем, конечно, вы правы. Утро вечера безнадёжнее, как говорил мой отец. А он знал в этом толк, он знал…

Грави и Тэлли переглянулись.

Очаг потух, и сразу стало холодно. Тэлифо принесла из кладовой старые одеяла, которые пахли чабрецом и сушёным диким укропом. Засыпая, можно было представить себя на лугу после жаркого, душного дня Середины лета.

Второй сон Тар-Кахола

Ты стоишь на мостовой и смотришь, как чёрные птицы с жадностью, хлопая крыльями, поедают зёрна, упавшие между камней. И зёрна, упавшие на камни. Никакие зёрна не спасутся.

Жарко. Тонкие подошвы нагреваются и жгут стопы. В голове слишком ясно. Привычная слабость в ногах заставляет пошатываться, как только ты останавливаешься. Но ты не можешь уйти, ты занят: плачешь так горько, как никогда раньше.

Тебе поручили принести меру зерна. Как единственному в доме, кто может ходить. И ты всё рассыпал. Ты не справился.

Теперь больше не дадут. Всё взвешивается на точных медных весах.

«Не время для ошибок», – говорят люди. И думают о том, что мёртвые не едят.

Приходится возвращаться домой. Ты идёшь так долго, что твои тёмные волосы становятся горячими, словно камни очага.

Отец сидит за столом. Он равнодушно дёргает плечом, когда ты рассказываешь, стараясь, чтобы рассказ звучал буднично, стараясь не плакать: отец этого не любит.

Под ногами у тебя крутится белый кот Фелиш. Почти котёнок. Тебе подарили его на прошлый День рождения.

– У нас есть кот, – неожиданно говорит отец, поднимая опухшее лицо.

Ты вздрагиваешь.

Отступаешь к двери.

Мотаешь головой из последних сил.

– Ни у кого из соседей нет котов, – поясняет он со странной улыбкой. – Как ты думаешь, почему?

Унимо стоял в комнате пациентки Грави, которой мешал кашель лиса. Свет почти не проникал в окна: сад вокруг дома напоминал полномочное представительство Лесной стороны в Тар-Кахоле. Неудивительно, что лис решил здесь поселиться.

– Меня зовут Лика-Лу. То, что вы говорите, сложно понять, – задумчиво сказала она. – Но я вам верю. Видеть не свои сны – такого и врагу не пожелаешь.

Комната Лики-Лу напоминала склад каких-то детских сокровищ: бутылки и бутылочки, сломанные зонты, пробки, камни и камешки, бусы, фигурки из бумаги, деревянные бруски, ленты, таблички с непонятными надписями и множество вещей, которым трудно было дать название.