Тайны на кончиках пальцев

В дверь комнаты постучали, и в проеме появился высокий мужчина – Александр. Его лицо было напряженным, а в глазах читалась смесь усталости и отчаяния.

– Марта, хватит, – сказал он, сдерживая голос. – Ты мучаешь его. Он страдает, а ты продолжаешь цепляться за надежду, которой нет.

Марта вскочила, обнимая мальчика крепче.

– Ты не понимаешь! Я нашла книгу. В ней говорится, что есть ритуал, который сможет исцелить его. Я сделаю всё, чтобы спасти нашего сына!

– Это не спасение, – прошептал Александр. – Это жестокость. Он умирает, и ты хочешь заставить его терпеть ещё больше ради своих иллюзий. Это не любовь, Марта, это безумие.

Марта повернулась к нему с яростью в глазах.

– Ты хочешь сдаться! Ты хочешь отпустить его, как будто он ничего для нас не значит! Я мать, и я не позволю ему умереть, пока не попробую всё!

Я в шоке убрала руки от медвежонка. Не такого я ожидала. В своей голове я уже представила картину домашнего насилия, в которой бедная женщина пытается спасти своего ребенка. Но похоже эта история одна из тех, в которой все не так как кажется.

Я медленно вернула руки на медвежонка.

Марта готовила комнату. Она расставляла свечи по кругу, читала что-то из старой книги с потрепанными страницами. На столе лежал медвежонок, рядом с ним – нож и какая-то чаша. В её глазах светилась безумная решимость.

Я резко отдернула руки, мое дыхание сбилось. Я стояла в комнате Густава, вновь окружённая игрушками.

– Вы в порядке? – с беспокойством спросил Густав.

– Да… просто… я поняла, – с трудом переводя дыхание, протянула я. – Как много тайн могут хранить вещи. Извините, просто что-то навеяло.

Густав покачал головой.

– Иногда вещи, которые мы оставляем позади, хранят больше, чем воспоминания.

Я молча смотрела на медвежонка. Теперь мне стало ясно, что этот предмет был не просто игрушкой – он был символом детской невинности, которая оказалась в центре родительской трагедии.

Глава 5.

Я уже сидела за столиком, привычно прячась за большим керамическим стаканом латте. На моих плечах был темно-зеленый шарф, а пальцы машинально теребили нитку на рукаве свитера. Я всегда приходила вовремя, иногда даже раньше, чтобы немного посидеть в тишине до того, как в мой мир врывался ураган по имени Даниил.

Этот ураган сегодня опять задержался. Дверь кафе с глухим стуком открылась, и вместе с порывом холодного ветра вошёл он. Даниил скинул пальто и потряс волосами, словно мокрая собака.

– Ты знаешь, в какой холод я ради тебя тащился? – с ходу заявил он, подойдя к столику.– Надеюсь, ты закажешь мне что-то согревающее, иначе я начну воровать у тебя из кружки.

– Ты опять опоздал, – спокойно сказала я, сделав глоток.

– Скажи лучше: “Спасибо, что пришел”, – усмехнулся он, садясь напротив. – Мог бы остаться дома с пледом. Или… не один, конечно.

– Плед в твоём случае более вероятен, – отозвалась я, не отрывая взгляда от окна. Даниил притих на секунду, разглядывая меня.

– Что-то ты сегодня более язвительна, чем обычно. Всё в порядке?

Я пожала плечами.

– Отлично. Расскажи, что у тебя нового, – сказала я, наконец полностью переключив на него внимание.

– Нового? Ну, во-первых, я снова доказал, что в этом городе нет ни одной женщины, которую я не мог бы…

– О, не начинай, – перебила я, закатывая глаза.

– Ты слишком серьёзная, Алиса. Вот послушай! – он наклонился ближе, понизив голос. – На этой неделе у меня было целых три свидания, и каждое – шедевр.

– Конечно, шедевр. И все три, я уверена, закончились твоими стандартными фразами: “Ты особенная, но я сейчас не готов к серьёзным отношениям”.

Он откинулся назад, делая вид, что поражен.

– Боже, Алиса, ты знаешь меня слишком хорошо. Ты случайно не агент под прикрытием?

– Нет. Просто у меня хорошая память.

Он рассмеялся, слегка погладил меня по руке, но тут же убрал ладонь, когда я нахмурилась.

– Ну хорошо, достаточно обо мне. Ты должна рассказать что-нибудь интересное, иначе я начну засыпать.

– Я видела вчера девушку в метро, – сказала она.

– Удивительно.

– Она читала ту книгу, которую я тебе подарила на прошлый Новый год. Помнишь?

Даниил замер на секунду, будто обдумывая, но потом быстро заулыбался.

– Конечно помню. Она про… э-э… какое-то путешествие?

– Забудь. Ты её даже не открывал, – я хмыкнула. – Как всегда, самовлюблённый сноб.

– И всё равно ты встречаешься со мной каждую неделю, – сказал он, кивая официанту, который принёс его кофе.

– У всех свои слабости, Даниил.

– Не слабости, а привычки. И ты – самая лучшая из них.

В его голосе прозвучала искренняя теплота, от чего я на мгновение смягчилась. Мы замолчали, но это молчание было легким, почти домашним. Снаружи мело снегом, а в кафе мы оставались, как всегда, вдвоём – с шутками, старыми обидами и дружбой, которая выдерживала всё, что жизнь пыталась нам подбросить.

– Ты слишком задумчивая, – протянул Даниил. – Узнала новую тайну и мне не рассказала?

– Да, медный подсвечник, – вздохнула я и открыла свой блокнот, показывая свои заметки и фотографию. – Сначала все казалось достаточно простым, очередное домашнее насилие. Но всё оказалось намного сложнее, чем я думала. Этот подсвечник был связан с семьёй Лихт. Женщина, Марта, пыталась спасти своего больного сына, но ее методы были… странными. Она верила, что с помощью языческих ритуалов можно исцелить ребёнка. А её муж, Александр, хотел просто отпустить его, чтобы он не страдал.

– Да, я бы тоже такого не ожидал, – задумчиво сказал Даниил, рассматривая мой блокнот. – Тебе нужно сортировать новые тайны. У тебя тут большое разнообразие. Почему ты схватилась за очередную женщину в беде?

– Я не знаю, не я выбираю какую тайну исследовать, просто очередная история захватывает меня и я не могу остановиться, – пояснила я, рассматривая его склоненную макушку. – Но в этот раз всё было не так, как я думала. Это не было насилием или абьюзом. Это была трагедия, где оба родителя страдали по-своему. Она не была плохой матерью, она просто не могла отпустить свою надежду.

– Да, но все же, почему всё время женщины?