Рассказы

–Вензель?Буше?Птифуры?

«Я идиот. Обычные кисти. Как кисти могут быть невообразимыми?»

–Вы словно немного озабочены чем-то. – безуспешно пыталась она разворошить Чарли.

–Немного.

Эта дивная женщина благоухала своими горячо любимыми Chanel( что поделать, истинная француженка) и неким иным миром, взрослым и тягучим, словно мед. Обронив на Чарли очередной взъерошенный взгляд, она задумалась.

– Ты славный. – сказала она, и эти два слова связали в прочный морской узел мальчишеское сердце.

Чарли шумно сглотнул, как ему показалось, сотню остроугольных камней.

–Но знаешь, пора нам идти. Уже 20:03. Ну же, не смотри так грозно. – рассмеялась алогубая продавщица сладостей.

–Как Вас зовут?

–Аурели. Аурели Делоне.

–Аурели Делоне.

–Да.

Мальчик выбежал из магазина, оставив свою Аурели в замешательстве с пылинками любви на волосах. Он все бежал и бежал,пока не потерял запах Chanel и эклеров, шелест льняного платья, бархатный вопросительный взгляд и способность дышать. В этот миг он и принял свое решение.

Деревья купались в сумерках,а Чарли в раздумьях. Где взять те секреты, что пленят сердце Аурели. Откуда черпнуть мужество, необходимое,чтобы не впадать в летаргию каждый раз, когда ее раскосые глаза смотрят в упор?

–Вы,я вижу, все в той же лихорадке, Мистер? – В дверях стоял отец.

Кровать скрипнула под тяжестью окаменелых костей.

–Сигарету? – спокойно спросил старший Гилмор.

–Папа!-вскрикнул возмущенно Чарли.

–Что?

–Не курю. – Ответил мальчик, хотя совершенно точно не это хотел сказать.

–Это правильно. А я вот – курю. –Как-будто открыв свой секрет, сообщил он.

–Я знаю,– напомнил Чарли.

–Плохо?

–Курить? Пожалуй.

–Вот и я так думаю.

–Так чего же ты?

–Хотел заняться чем-то плохим. А людям вредить не хотелось.

–Решил вредить легким?

–Кто-то же должен за все платить.

–Верно. – Чарли все не мог понять, отчего отец столь странный.

–Ну. И о чем ты тут думал?

–О разном,– уклончиво, но крайне однозначно пробурчал мальчик.

–А по мне, так об одном.

Повисло молчание, но нет, не то неловкое, что разъедает беседы, делая их неуклюжими и неуместными. Благозвучное, мягкое молчание, которое так любили в доме Гилморов.

–Бабушка твоя сказала бы: «Эх, милый, не забивай ерундой голову. Главное сейчас – учиться!»

–Так бы и сказала,– кивнул Чарльз.

–А я вот не люблю бабушку в этих делах. Будет ли твой мозг исправен, коли душа бьется в муках? Ты не впускай предателей-сомнений в свою голову, сынок. Надо – значит, надо. А женщину эту понять не пытайся, с этим у них у самих проблем хватает.

–Я все понял, папа.

–А математику ты все-таки сделай! – бросил отец, прежде чем дверные петли прогудели свою грустную песню.

Лунный свет облизнул мальчишеские щеки, и где-то на стыке двух миров Чарли уже вел в кино Аурели, а там смеялась как-будто это ей исполнилось семнадцать.

Аромат печеной сдобы уже начал ласкать ноздри и щекотать нервы. Солнце сегодня не на шутку обнаглевшее. «Сегодня я скажу ей.» – повторял Чарли снова и снова, пока ноги его плелись по ступенькам «Boulangerie Francaise». Вот и мисс Делоне. Вот и она.

–Ах, вот и вы,– заулыбалась Аурели. Обязательно ей было улыбаться так медленно и очаровательно?– Убежали вчера, словно я обидела вас. – Говоря, она расставляла стаканы по местам, перекладывала то и дело с места на место все, что попадало под руку – словом: ворошила этот мир, не забывая при этом о самом главном: сердце Чарли по-прежнему в ее шелковых узах. И как она только все помнила?

–Я должен передать вам кое-что. Наверное, должен.

–Заказ?

–Нет. Кое-что лично для вас.

–Есть ли там что-то о любви? – спросила она, словно любовь – легкий анекдот, случайная фраза.

–Пожалуй. –Смутился Чарли.

–Читай же вслух. Хочу услышать каждое слово.

Робко, сухими мозолистыми подушечками пальцев парень развернул листок.

«Давайте не будем дышать так громко,