Деяние Луны

– Я ж тебе запретила, – возмутилась мать. – А ты опять за своё? Катя, ну кто так делает? Ей же плохо, а если ты продолжишь к ней бегать, то Нина никогда не поправиться.

– Я соскучилась, – малышка вдруг покраснела и сникла, обиженным взором уткнувшись в пол. – Ей там скучно одной.

– Ей нужен покой, – поддержал жену Николай. – Это для её же блага.

«Все только о ней и говорят», – Данила с силой сжал чашку. Ему казалось, что эта девушка была единственной темой для разговора в их доме, да и во всей округе. Куда бы он ни шёл, её имя преследовало его, касаясь ушей призрачным отголоском далёких разговором.

Нина, Нина, Нина… За какие-то сутки она успела занять мысли всех жителей, вторгнувшись в их жизни.

Ненавидел ли он её? Может быть, ведь как иначе описать то чувство, что вспыхнуло в душе, когда он увидел умирающее тело, готовое покинуть бренный мир навсегда.

В тот миг Данила увидел себя в бледных чертах, вспомнив ужасные дни детства, когда одиночество было единственным спутником. И боль от ран, как и тоску, приходилось сносить, сжимая зубы, чтобы не завыть от мучений.

Потому захотел убить, дабы стереть воспоминание о своей слабости, но брат не позволил.

Как же, человек. Их нельзя даже трогать, только смотреть, стараясь, чтобы эти существа не заметили твой любопытный взор. Так неужели они настолько важны, что разделить с ними жизнь так почётно? Пожертвовать десятилетиями лишь для того, чтобы незнакомка открыла глаза и сделала вдох?

Он не понимал самоотверженность Кости, странных взглядов, что тот кидал на неё, и почему-то злился, когда изумрудная зелень скользила за братом вслед, не замечая его.

«Почему?» – этот вопрос возник в голове спонтанно, наполняя сердце противоречивыми чувствами.

Данила жаждал встречи. Его тянуло туда, где она, но каждый раз, когда они встречались, он слышал в ушах «Убей!». И тогда небосвод вспыхивал золотым свечением, а желание ворваться клыками в юную плоть, ощущая, как с последней каплей крови растворяется жизнь, сводило с ума.

«Не смей, – врывался в голову другой голос, когда ногти удлинялись, чтобы пронзить мягкую кожу. – Прошу!»

Он умолял, тихо стеная в глубине души, и Данила не знал, где среди этого находиться он сам, чего по-настоящему хочет.

Потерявшись в клубке чувств, юноша ощущал себя потерянным, как много лет назад, когда отправился жить в лес, чтобы принять личину волка и навсегда отринуть то, что делало его человеком.

Парень старался не думать о гостье, и потому сбегал, надеясь, что в поселении найдёт покой, но деревня уже судачила о девушке, и против его воли их слова достигали ушей, снова и снова приводя юношу в ярость.

– Дань, ты переборщил, – погружённый в свои мысли, парень не сразу услышал голос Натали.

Тарелка, которая стояла перед ним, была до краёв заполнена рисом. Такой порцией можно было бы накормить отца, но для сестры это было чересчур много.

– Стало быть, твоя диета сегодня закончится, – попытался перевести всё в шутку Данил

– Я не ем столько потому, что не хочу. А не из-за какой-то там диеты.

– Да знаю я, – извиняющимся тоном произнёс брат, лопаткой скинув часть еды обратно в кастрюлю. – Прости.

Он, конечно, мог проявить благосклонность, зная бережливость матери, и разделить порцию с сестрой, но сейчас быть благородным не хотелось. Не тогда, когда имя Нина слетало с уст его семьи чаще вдохов.

Они словно издевались над ним, чувствуя, как невыносимо слышать два слога, что вплетались в единственное имя, звучащее, как тревожный набат.

Никто не понимал, что больше всего на свете ему хотелось, чтобы девушка исчезла, навсегда убравшись из их мира.

Его пугало то смятение, что вызывала Нина своим присутствием, а не пересуды, что вились вокруг семьи. Даже реакция непоколебимого брата, который вмиг из сурового камня вдруг превратился в воск, казалась ему не столь важной.

Страх был за себя, ведь он монстр, часть варгов, и потому лишён души. Тогда почему чей-то взгляд заставляет трепетать сердце? Разве такое возможно с ним, с чудовищем?

Валентина вдруг нахмурилась и попыталась было встать, но руки Николая ловко обвились вокруг её талии и с силой удержали на месте.

– Пусть сам разбирается, – шепнул он ей в ухо.

– Но всё же пропадёт, он вечно забывает всё убрать.

– Не будет этого, – возмутился юноша в ответ. – И кстати, со слухом у меня проблем нет, так что можете перестать шептаться за спиной. Всегда это раздражало.

– Р-р-р, – передразнила его Катерина и тут же удостоилась яростного взгляда.

– Так, – попытался перевести разговор в другой русло Николай. – Кто знает, где Костя пропадает? Опять в лес смылся, что ли?

Мужчина вопросительно посмотрел на сына, ожидая ответа, но Данила лишь хмыкнул и повернулся к раковине.

Он и сам бы хотел знать, что за мысли бродят в голове братца, заставляя их отдаляться друг от друга, заронив пропасть там, где ещё недавно пролегала тропа.

– Так, где его носит? – не унимался отец.

– Он на складе, – еле слышно ответила за него Натали.

– Какой склад? – Николай непонимающе посмотрел на дочь, раздумывая.

«Значит, опять с Тёмой развлекается», – подумал Данил, ощутив лёгкий угол ревности.

Это здание было когда-то сельским складом для хранения продовольствия.

Но со временем, когда каждый житель деревни обзавёлся своим, оно пришло в запустение. И так бы сгнило, если бы не подрастающее поколение, которое облюбовало его в качестве своей базы, тем самым спася от печальной участи.

Сначала эта идея казалась им глупой. Какая база, если здание буквально разваливается на куски? Если крыша, не выдержав натиск снега, обвалилась, но лучшего варианта у них всё равно не было, а строить с нуля дом никто не хотел.

– Только отремонтировать, – убеждал их Костя, – И не нужно корпеть над книгами, изучая строительство.

– Как будто от этого станет легче, – хмурился Стас, уже сдавшись вожаку, и только по привычке продолжая протестовать.

Починка покосившихся бревенчатых стен и крыши, удаление грибка, который покрыл здание тёмными пятнами, покупка готовых брёвен и доставка их в поселение, всё это легло на хрупкие плечи детей. Они сутками пропадали в лесу, пытаясь превратить старое здание в место, где могли бы скрыться от навязчивых взрослых, которым не терпелось подарить им новые обязанности.

Ребята уставали до изнеможения, ведь ночное патрулирование никто не отменял, и нужно было продолжать заботиться о тех, кто днём швырял тебе в спину обидные слова, называя выродком и швалью.

Иногда Данила думал о том, зачем эти дополнительные проблемы? Не было печали, так нет же, придумали её себе, причём такую, которая выжимала из них последние соки. Но эта «стройка века», как в шутку называл её Тёма, сплотила их, подарив массу замечательных воспоминаний.

Когда дом был закончен, ребята устроили праздник с ночёвкой. Ему тогда было пятнадцать лет, и Валентина скептически отнеслась к тому, что четверо ребят проведут ночь за пределами деревни.

– В своём репертуаре, – пошутил Стас, увидев, как Артём достаёт из-за пазухи бутылку вина, видимо, украв из запасов деда. – Глава тебя убьёт.

– Не сдюжит, – самый старший из них временами баловался алкоголем, не в силах противостоять гнёту семьи, пытаясь хоть так сбежать от них, если уж телу грозило безликое существование подле Елисея.

– И то право, куда ему до тебя, – невысокий юноша с тёмными волосами и такими же тёмными глазами ласково улыбнулся, потрепав рыжую шевелюру друга. – Когда-нибудь мы все вырвемся отсюда, верно Костя?