Деяние Луны

Щёлкнув выключателем, Данила прошёл на кухню, пытаясь вспомнить, где мать хранит лекарственные средства.

«Может гостиная?» – огромный шкаф привлекал внимание не только обилием книг, но и множеством ящиков, которые пересекались со стеклянными полками.

Юноша нерешительно замер возле него, и пальцы осторожно выдвинули нижний. Они туда редко лазили, так что там можно было найти всё, от прокладок до плитки завалявшегося шоколада.

Ещё один, третий, четвёртый. Данила старался не шуметь, возвращая ящики на место, внутренне сжимаясь каждый раз, когда слышал неприятный скрип.

Пятый. Наконец-то! Огромное количество разных лекарств заполняли всё пространство. Там были стеклянные бутылки, капсулы, пакетики трав и даже банка кофе.

Вот чего-чего, а ей тут явно не место.

От разнообразных коробок и названий пестрело в глазах, и юноша не знал, что дать девушке, чтобы помочь побороть наступившую болезнь.

«Возможно, в этом и моя вина. Я слишком сильно давил на неё в последнее время».

Стараясь вспомнить слова матери, да навязчивую рекламу, что часто прерывала собой просмотр фильмов, он крутил препараты в руках, пытаясь по внешнему облику определить их эффективность.

Серебристая коробка «Нурофена», которую юноша часто видел на экране, привлекла его внимание в последнюю очередь. Слишком неприметной она была среди других красок.

Срок годности ещё не закончился, оставалось лишь пара дней до того, как лекарство придёт в негодность.

Решив взять его, Даня одним движением задвинул ящик обратно и прислушался в наступившей тишине к шорохам, что на миг возникли наверху.

«Вроде всё тихо, – подумал он, осторожно поднимаясь по ступенькам, напрягая уши и превращая свои глаза в янтарные капли. – Все спят. Хорошо это или нет? Наверное, хорошо. Хоть кто-то будет в состоянии нянчиться с ней завтра, пока буду отсыпаться в своей комнате».

Юноша надеялся, что девушка уснула, и лекарство не понадобится, но, открыв дверь, увидел, что та так и не сменила положение тела:

– Я вернулся, как и обещал.

Нина никак не отреагировала в ответ, её взгляд был направлен в окно, словно оно было единственным, что интересовало её в этом мире.

«Неужто опять привиделось?» – юноша чувствовал страх, который исходил от девушки, наполняя комнату опасным напряжением.

– Ты как? – он подвинул кресло и сел рядом. Его пальцы потянулись к запястью и нежно прошлись подушечками по коже. Нина вздрогнула, приходя в себя. – Что с тобой?

– Я пыталась поспать, но, – она виновато посмотрела на него, – когда закрываю глаза, вижу его. Будто он никуда не уходил, и стоит мне заснуть, снова тут как тут. Поджидает, чтобы напасть.

– На, выпей, – вместо ответа парень протянул ей три капсулы бордового цвета.

«Раз подошёл срок годности, то действие наверняка ослабло. Значит, трёх будет достаточно. Надеюсь, столько поможет, иначе придётся скормить всю пачку, – размышлял Даня. – Правда, сомневаюсь, что она съест её добровольно. И как её запихивать буду, если брыкаться начнёт?»

– Что это?

– Стопроцентное счастье.

Нина хмыкнула и взяла протянутый стакан с водой:

– А чего три?

– Для надёжности, – не покривил душой парень. – Вдруг одна не подействует, тогда в запасе у нас ещё две.

– Спасибо.

– Пока не за что, – Данила откинулся назад, уперевшись в мягкую спинку. – Придётся подождать, пока не подействует.

– Как долго?

– Чего не знаю, того не знаю. Я редко болею, и эту гадость никогда не пью.

– Но твоя мама такая спец по лечению. Не думала, что ты никогда не бывал в её руках.

– Бывал, но всегда можно выплюнуть, – увидев, как ошарашенно распахнулись глаза девушки, парень в ответ рассмеялся, тут же прикрыв рот ладонью. – Так и знал, что ты не догадалась это сделать. Хотя, кто знает, может её лечение действительно спасло твою жизнь.

– Или окончательно угробило.

– Ещё есть время. А пока ты жива, крест на ней ставить рано.

– Вот как? Значит, ты из оптимистов… даже странно.

– Нет, я просто не хочу умирать. Так что каким-то таблеткам меня не сломить.

– А ты оказывается хитрый, – их глаза на мгновение встретились, а потом веки опустились, пряча под собой неведомый мир. Не давая увидеть, что скрыто за словами, которые последовали дальше. – И что любит такой, как ты? Мне интересно.

– Какая любопытная, – юноша посмотрел в окно, где полная луна показалась из-за облаков, единственный спутник его одиночества. Даже падающий снег, который большими хлопьями опускался на землю, не мог рассеять её сияние.– Мне нравится, как капли стучат по крыше.

Ресницы дрогнули и приподнялись, открывая тёмные глаза. Данила не смог понять, что отразилось в них в этот момент, они слишком быстро меняли цвет, превращаясь то в сияющие изумруды, то напоминали собой осенние листья, упавшие в траву и скрытые белёсой дымкой.

– Знаешь, когда идёт дождь, – продолжал он, всё дальше уходя сознанием во тьму ночи, видя верхушки гор, что временами серебрила луна, когда очередное облако исчезало с её пути. – Я мечтаю об урагане. Хотелось бы хоть раз увидеть его, почувствовать штормовой ветер, который вырывает деревья с корнем и сносит крыши. Говорят, это страшно красиво. И чтобы дождь, у нас это бывает редко, обязательно шёл стеной, превращая всё вокруг себя в серую мглу. Это уютно, когда в мире единственным звуком становится его шум.

«Мне даже плевать на то, если это будет град, который острыми стрелами пронзит всё вокруг, уничтожив эту деревню вместе со мной, – мысленно закончил Данила. – Только зачем я ей это говорю?»

– Тебе одиноко?

«Какая прозорливая», – её слова полоснули по нему ножом, не смертельно, но весьма неприятно:

– Одиноко? Мне? С чего бы это? У меня есть всё, что нужно, – выпалил юноша, но голос предательски дрогнул, лишив твёрдости слова.

– Больше похоже на самовнушение, – она всё смотрела на него, не отводя взор, в котором не было ничего, кроме пустоты. Казалось, сама девушка исчезла, и вместо неё перед ним возникло мистическое существо, пугая до дрожи той вечностью, что взирала на него из глубины.

«Она просто человек. Я в любой момент могу переломить ей шею, если захочу, если выведет из себя. Нет смысла бояться».

– Поэтому ты такой? – Нина всё не унималась и продолжала мучить его фразами, не понимая, какой болью каждый вопрос отзывается в сердце.

– Какой такой? Чудовищный? Как тот волчонок, что заглянул на огонёк? – она обнажала его, сдирая кожу, выставляя напоказ то сокровенное, что годами хранилось в душе. Её вид, её голос презирали его и сводили с ума.

– Какой волчонок? – девушка нахмурилась, смешно скривив губы. – А, спасибо. Я только забывать начала.

– А хочешь, помогу забыть? – Данила ощутил, как ярость затопила душу, глуша последние остатки разума.