Оценить:
 Рейтинг: 0

Двое для трагедии. Том 2

Год написания книги
2020
Теги
<< 1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 70 >>
На страницу:
43 из 70
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Я постараюсь, – кротко ответила я, чтобы отделаться от него.

Грейсон улыбнулся Софи, а затем он и Франсуа вышли на балкон и закрыли за собой дверь. В окно я увидела, как Франсуа достал сигару, положил ее в рот и протянул портсигар Грейсону, но тот что-то со смехом сказал собеседнику, на это француз что-то ответил, и оба рассмеялись. Видимо, Франсуа тщетно уговаривал Грейсона взять сигару.

– Знаете, я впервые вижу, чтобы мужчина мог так любить, – вдруг услышала я голос Софи.

Я обернулась к ней.

– Простите? – переспросила я, не поняв, к чему относилась ее фраза.

– Лорд Грейсон так сильно любит вас, как, наверное, даже мой Франсуа не любит меня, – серьезно сказала мне девушка.

«Он просто великолепный актер и не более! – с горечью подумала я. – Мужчина, который любит меня больше жизни, сейчас не со мной, и я никогда не увижу его из-за вашего проклятого лорда Грейсона!»

Но в ответ Софи я сказала совсем иное, зная о том, что вампир слышал каждое наше слово.

– Софи, я вижу, что ваш супруг любит вас не меньше… Но давайте не будем говорить о банальных вещах и мужчинах, а поговорим о французском кинематографе. Знаете, я так много о нем наслышана, но, к сожалению и моему великому стыду, не знаю французского языка, а дублированные фильмы – это уже совсем не то! – Я широко улыбнулась.

– Вы правы: при дублировании и переводе, шарм и дух Франции уходят, – согласилась Софи: по ее лицу я поняла, что она была удивлена тем, как резко я сменила русло нашего разговора на нейтральную тему. Должно быть, как большинство женщин, темы отношений она любила больше всего и намеревалась побольше узнать о нашей с Грейсоном «любви».

Но, во-первых, у меня не было времени утолять ее любопытство ложной историей. Во-вторых, я не могла упустить этот бесценный момент нашего тет-а-тет: мне нужно было дать Софи знать, что ей и ее супругу нужно было покинуть замок. Сейчас же!

– И все же, мне кажется, именно французские фильмы полнее и ярче других отражают ментальность французов. Вы не могли бы написать мне названия фильмов, которые, на ваш взгляд истинной француженки, правдиво показывают французский менталитет? – невинным тоном попросила я, радуясь тому, что полдела было сделано, и оставалось лишь написать на бумаге предупреждение Софи, ведь сказать его вслух я не могла. Грейсон услышал бы даже самый тихий шепот, и тогда… Я не могла даже представить, что было бы с ними.

Но написать – совсем другое дело, тогда Грейсон ни о чем не узнает!

– О, конечно! У меня есть пять любимых фильмов о Франции! Мне так приятно, что вы интересуетесь нашим кинематографом! – со счастливой улыбкой воскликнула Софи и, достав из своей сумочки небольшой желтый листик и ручку, начала писать на ней названия фильмов.

В этот момент я интуитивно почувствовала, что вампир посмотрел на меня, но я не смела взглянуть в его сторону, ведь боялась выдать себя резким напряженным движением. Я должна была сидеть непринужденно, будто не замечая его взгляда – это казалось мне надежной маскировкой.

– Вот, пожалуйста, как вы и просили! – Софи дописала названия своих любимых фильмов и протянула мне листок.

Я взяла листок и пробежала по нему взглядом, не читая названия фильмов – мне было не до этого.

– А знаете, недавно я смотрела фильм про Французскую революцию, и он мне очень понравился. Может быть, вы тоже смотрели его? Он называется вот так… Простите, что пишу его название: я не знаю французского, но это название мне запомнилось. – Я взяла ручку и дрожащей рукой написала на обратной чистой стороне листка: «Вам срочно нужно уехать! От этого зависит ваша жизнь! Прошу, уезжайте немедленно!».

Когда я протянула листок Софи, она с улыбкой взяла его, но, по мере чтения моего нервного почерка, ее улыбка померкла. Она подняла на меня взгляд: он был полон удивления и жалости.

Опять жалость! За что она жалела меня?

– Он хочет убить вас, – беззвучно, одними губами сказала я: ее реакция повергла меня в отчаянье.

Но Софи продолжала безмолвно смотреть на меня.

– А еще вот такой фильм. – Я вырвала из ее рук листок и дописала на нем: «Я не сумасшедшая! Поверьте мне! Он хочет убить вас! Немедленно уезжайте!».

Я вновь протянула листок Софи – она боязливо взяла его и быстро пробежала строчки глазами, а потом вновь, с еще большим непониманием, посмотрела на меня.

Она не поверила мне. Да и кто бы поверил? Скорее всего, мое предупреждение показалось ей бредом или абсурдом! Но она должна была мне поверить!

– Пожалуйста, уезжайте! – вновь, одними губами, сказала я.

– О, mon Dieu! – вырвалось у нее, и я тут же прижала к губам указательный палец, призывая Софи к молчанию, испугавшись того, что она выдаст меня своим поведением. Но ее восклицание: «О, мой Бог!» дало мне понять, что она, все-таки, поверила мне!

– Прошу прощения, Вайпер, мне нужно срочно переговорить с супругом: может быть, он тоже посоветует вам некоторые фильмы, – вдруг мягко улыбнувшись, совершенно спокойно сказала Софи.

– Конечно! Ничего страшного! Буду рада посмотреть рекомендованные вами фильмы, – так же спокойно попыталась ответить я, радуясь тому, что она подыгрывала мне, чтобы не выдать меня.

«Они спасены! Сейчас они уедут, и Грейсон не посмеет убить их! К тому же, он сам сказал, что не хочет их убивать, а значит, я лишь подстрекала гостей, увеличив их теоретические шансы остаться в живых и уехать отсюда» – с облегчением в душе подумала я. С моих губ не сходила легкая улыбка.

Софи положила листик в сумочку, поднялась на ноги и пошла на балкон к мужчинам. Я продолжала сидеть, откинувшись на спинку софы, счастливо думая о том, что все наладилось. Но я не смела взглянуть на балкон, из-за боязни, что Грейсон догадается о том, что я совершила.

Нет, все в порядке: Софи покажет мое предостережение своему мужу, и они тотчас же уедут. Вот и все: дело сделано! Они будут жить!

Пока Софи находилась на балконе, я с напряжением отсчитывала каждую секунду, в тишине, в которой был слышен только ход секундной стрелки на часах: эти секунды казались мне вечностью, я не могла успокоиться, пока не услышала бы, что Дюпри приносят свои извинения за то, что им срочно нужно уехать.

Наконец, дверь балкона открылась, и я услышала, как все трое приближались ко мне: я похолодела и крепко вцепилась пальцами в складки платья.

– Je vous ai dit qu'elle еst malade ? la schizophrеnie, – услышала я голос Грейсона: он показался мне печальным, а его владелец говорил так, будто был совершенно уставшим.

– O, pauvre fille! – жалостливо воскликнула Софи.

Они подошли ко мне и встали передо мной. Все трое смотрели на меня: Дюпри с участием и жалостью, а Грейсон с холодом, но на его губах виднелась едва заметная кривая усмешка.

Услышав его фразу, я тут же поняла, что он сказал Софи и Франсуа, когда я ненадолго покидала комнату. Я поняла, из-за чего Софи была так жалостлива ко мне.

Не нужно было быть филологом, чтобы понять, что сказал Грейсон: «У нее шизофрения».

Шизофрения. Вот, что он сказал им обо мне! Они принимали меня за душевнобольную!

– Нет, это неправда! Он лжет вам! У меня нет шизофрении! – возмущенно вскрикнула я, вскакивая с софы. Моему возмущению не было предела.

Он сказал им, что я больна! Боже правый!

Вместо ответа Грейсон кинул что-то на софу, и я с отчаянием увидела желтый листок, на котором я написала свое предупреждение Софи.

– Прошу вас, Вайпер, не бойтесь! Все хорошо! – добрым нежным голосом, каким разговаривают с маленькими детьми, сказала Софи и подошла ко мне.

Я перевела взгляд на ее лицо: оно расплывалась от слез, что застилали мои глаза и потоком текли по моим щекам, потому что мне было невыносимо больно от мысли, что Софи предала меня. Она прочитала мою записку и всего лишь подыграла мне. Но подыграла не потому, что поверила моим словам, а потому, что считала меня душевнобольной! А я своей запиской только подтвердила слова Грейсона: написав о том, что он хочет убить их, я только заставила их утвердиться в том, что больна шизофренией.

Но ведь Софи не знала, что ошибалась! Она знала только то, что сказал ей Грейсон!

Грейсон. Это он ввел их в заблуждение, а значит, он знал о том, что я не поверю его обещаниям и обязательно попытаюсь предупредить гостей об опасности. Вампир знал и устроил все так, чтобы они не поверили мне. Он сказал им, что я больна шизофрений – этой страшной болезнью душевнобольных людей! Вот откуда была у Софи эта жалость! Она жалела меня! Жалела, ошибочно думая о том, что я сумасшедшая!

Я перевела взгляд на Грейсона: он все с той же холодной усмешкой смотрел на меня. Он был явно доволен собой и своей выходкой. Он вновь победил. Но как он узнал о том, что я написала Софи? Хотя, все ведь так просто! Софи ушла на балкон, чтобы показать записку, но не своему мужу, как думала я, а Грейсону, считая, что так поступает верно по отношению к нему и ко мне. Конечно, исходя из ее представления обо мне, как о больной страшным недугом, моя записка повергла ее в шок и страх – она была уверена в том, что у меня начался приступ. Все мои оправдания лишь усугубили мое падение.

Я была разбита. У меня не было сил сдерживать эмоции: меня разрывали душевная боль, обида, горечь, злость на французов за то, что они поверили Грейсону и считали меня больной, за то, что Софи предала меня и показала мою записку вампиру!

Грейсон. Я ненавидела его. Как он мог? Как он посмел сказать такое обо мне? Разве я заслужила это?
<< 1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 70 >>
На страницу:
43 из 70