Крест на ладони

* * *

Солнце едва выглянуло из-за пятиэтажек на противоположной стороне улицы, а летний зной уже стекал с безоблачного небосвода на серый асфальт. Спешили с тележками и рюкзаками на остановку субботним утром запоздалые дачники. «День будет еще жарче, чем вчера». Хорошо, что Марина захватила из дома пляжную юбку, вот и пригодилась сегодня. В ярко-желтой кофточке на тоненьких бретельках вид не солидный, но не на прием идти. Евгений, несмотря на опасения Марины, не забыл про Пашутинский детский дом. Марина не знала, какие с и связи он использовал, но договорился на сегодня с директором детского дома посмотреть архив. Сначала Евгений подвезет Марину в Бердск, там проживает Лидия Рудых с матерью, а по дороге в Пашутино завезет фотографии Анне Викторовне и узнает адрес подруги Люси. «Кстати, о подруге…»

– Кстати, вы не могли бы дать мне адрес вашей домработницы, Галины Петрушиной, не знаю её отчества?

–Галина Ивановна. Она не домработница, а мамина подруга детства. Просто она помогает по хозяйству, а мама ей платит. А вообще-то она в библиотеке работает, но там зарплата очень маленькая. Конечно, жизнь у них по-разному сложилась, но мама её и на дачу берет, и за стол сажает.

– Неужели ваша мама еще дачей и огородом занимается?

– Нет, ей некогда, но, было бы время, занималась. Она у нас трудоголик. На даче у нас большой загородный дом, а вокруг – газон. Там и зимой хорошо. Галину Ивановну я подвозил домой несколько раз, она живет в частном доме, точнее, у нее полдомика. Улицу помню с детства, необычное название: улица Осоавихима. Я долго думал, что это фамилия. А номер дома забыл, но могу нарисовать, как найти. А что вы хотите узнать, она же не была в Шабалихе в том году?

– У нас каждый свидетель важен. Время у меня есть, завтра с утра поговорила бы с ней. Может, у нее есть адреса одноклассников, а через них выйдем и на Степановых. Все лучше, чем сидеть и ждать, пока они сами откликнутся.

–Пожалуй, вы правы. Я сейчас нарисую, – на светофоре он открыл блокнот и набросал схему улицы Осоавиахима. – Вот здесь, на краю оврага маленький домик. Ехать недолго, это на Плехановском жилмассиве, почти в центре. В воскресенье она не работает. А, может, я Вас лучше на той неделе на машине подвезу?

– Нет, не беспокойтесь. Прогуляюсь, город посмотрю.

–Кажется, мы приехали, – он сверился с адресом и свернул во двор стандартного пятиэтажного панельного дома. – Вас проводить?

–Нет, спасибо.

–А если там нет никого из Рудых? Что будете делать?

–Расспрошу соседей, схожу в местный адресный стол. А дорога – не проблема, раз есть маршрутное такси. Позвоните мне, как вернетесь в город, встретимся в конторе.

* * *

Марина вернулась в город первой и с нетерпением ждала звонка Евгения. Она уже набирала его номер, но телефон был недоступен. «Ну, где его носит так долго? Он же на машине, а не на трамвае». Она успела позвонить Андрею и пообедать в кафе. Кроме того, ей пришлось сегодня вычеркнуть Лидию и Светлану Рудых из списка кандидаток.

«А как было бы здорово, если бы Светлана Рудых оказалась Еленой Сушковой! Привлекательная блондинка, умница, после техникума еще и институт закончила, начальник отдела на заводе. Что ж, «еще не вечер». Отрицательный результат – тоже результат. Зато наметился сдвиг в поисках Елены Степановой».

Антонина Захаровна Рудых в свои 85 лет не блистала ухоженной красотой: расплывшееся лицо грушевидной формы над грушевидным расплывшимся телом, ноги – двумя столбами, толстые руки с крупными кистями, суставы пальцев болезненно расширены. За все время разговора она не вставала с дивана. Марину встретила и проводила двадцатилетняя девушка, видимо внучка, а потом она сразу удалилась смотреть телевизор в соседнюю комнату, откуда доносились визгливые голоса комиков, изображавших старух, и хохот зрителей. Едва начав разговор, Марина с радостью обнаружила, что Антонина Захаровна сохранила твердый ум и крепкую память. Вынув из-за буфетного стекла фотографию со своего юбилея, она не только назвала все даты рождения 10 детей, но также перечислила и внуков, которых Марина насчитала тоже 10. К тому, что к ней пришла пресса, она отнеслась как к должному:

–Небось, к выборам чего-то пишешь, я ж и мать–героиня и доярка передовая. Пиши, чего хочешь, только пусть твой депутат нам перед подъездом заасфальтирует, а то ходим по лужам.

История пожара оказалась совсем не такой, как представляли сотрудники «Сиблекса» и Марина. В тот день дома были самые старшие: Костя и Тоня – и трое маленьких: Вика, Нина и Павлик. Виновниками пожара были семилетняя Вика и шестилетняя Нина. Это они уронили керосиновую лампу. Костя и Тоня в стайке были, за скотиной ухаживали. Они получили ожоги, когда пытались младших детей из горящего дома вытащить. Павлика, тоже с ожогами, спасли, а девчонки со страха под кровать забились и, наверное, сразу в дыму угорели. Потому что не кричали и не отзывались. Трое средних: Вера, Надя и Люба – были в школе во вторую смену, а самые маленькие: Лида и Света – в яслях. Тогда брали в ясли даже до года. Взрослых поблизости почти не было, все на работе, потом только прибежали, когда все полыхало. Факел даже с фермы видно было. Тушили ведрами, бочка с водой с водокачки приехала. Залили, когда уже крыша рухнула.

– Павлик с тех пор заикаться стал. Мало того, что родовая травма была, еле выходила, тут еще пожар.

–Тогда понятно, почему он ваш адрес не смог найти.

–Кто? Павлик? Не смог? Да кто тебе такую ерунду сказал! Вот народ! Поди еще и отсталым назвали?

Марина уже не знала, как выкрутиться.

–Простите, но это не я с ним говорила. Я только с вашей внучкой Олей встречалась.

–То-то, что не ты! Ты – девка вежливая, симпатичная, одета по простому, он тебе бы все выложил, как на блюдечке. А мужиков, которые в костюмах-галстуках и смотрят свысока, он терпеть не может. Прикинется дурак-дураком: «Не знаю, не помню». Сама посуди, как бы он в школе мог учиться?

–В обычной? – уточнила Марина.

–Ну, конечно, не в этой, которая для отсталых. Что я – изверг, родного ребенка в дурдом определять? Пошел, правда, попозже, в восемь лет, и учился на тройки, но старался. А с шестнадцати лет отец его в пастухи пристроил. Нет, мой Павлик – не глупей прочих. Мало ли что злые языки болтают!

Марине кое-как утихомирила возмущенную мамашу, чтобы перейти ко второму вопросу. На Антонину Захаровну арест Сушковых не произвел особого впечатления.

–Никого зря не сажали, – категорически заявила она. – Раз из бывших дворян, могли что-то затаить. А что, скажешь, вредителей не было? Я помню, как в Кузоватове сгорел спиртзавод. Кто-то же его поджег? Ясно – диверсия. А вот девочку жалко, в лесу потерялась, такой страх перетерпела. Она же за родителей не в ответе.

–Их потом реабилитировали.

–Это что, простили, значит?

–Нет, прощение называется «амнистия», а Сушковых признали невинно осужденными.

–Вот видишь, кому положено, разобрались. Не виноваты оказались – признали.

–Да, только посмертно.

–Ну, что ж, лес рубят – щепки летят.

В планы Марины не входила политическая дискуссия, поэтому она поспешила спросить, кто, по её мнению, мог бы спрятать ребенка.

– Разве только Домникова Мария могла бы, она водилась с их бабушкой. Только как её можно было спрятать?.. Да и зачем?.. Ну да, чтобы в приют не попала. Семейная кашка, говорят, гуще кипит. Вот мои ребятишки росли веселые, дружные. Наварю чугун картошки – наедятся да носятся в прятки-догоняшки. Хоть детство видели. И всегда здоровые, румяные. А сейчас родят одного, нянькаются с ним, носятся, а он вялый, да скучный, да бледный. Да, о чем я говорила-то?.. Мария могла спрятать, да только Мария-то померла, не спросишь. До девяноста дожила – и померла. А ты дочку её спроси, Шуру.

–Мы искали Александру, но не нашли, как из Ташкента уехала, так и след пропал.

–Какой след пропал, когда она в городе живет! Я, думаешь, откуда про Марию знаю? От Шуры. Я её в городе встречала, когда мы еще на старой квартире жили на Лесоперевалке, значит, уже лет десять прошло.

–А адрес она Вам не давала?

–Может, и давала, да я не запомнила. На что мне? Так только поговорили, своих деревенских вспоминали. Сама она была на пенсии, а дети – Ира и Артем на барахолке работали, больше нигде не устроились. Они у ней близнецы, на два года старше нашей Светы.

–А Лена?

–А Лена со Светой одного года, пятьдесят первого, только весной.

–Нет, что говорила Шура про Лену? Она тоже с ними приехала?

–Да, наверное, где ж ей быть?

* * *

«Нет, где же может быть Евгений? Ох, не нравится мне, его заезд к Анне Викторовне! Похоже, у него мозги сейчас заняты вовсе не расследованием». Наконец позвонил Евгений, сказал, что скоро приедет, и пригласил её в офис, так как он нашел кое-что интересное.

Марина пришла первой, но ей не пришлось стоять у дверей, так как в конторе была Аля. В свой выходной день она пришла поработать над курсовой: она училась на юрфаке Томского университета.

–Какая курсовая в июне? – удивилась Марина.

–Да я не успела до начала сессии, принесла справку, мне передвинули на конец.