Сиреневый бражник

– Ой, знать не знаешь ты, что стряслось, – спохватившись, захлопала руками Прасковья. – Сын у Ивана Всеволодовича пропал!

– Как пропал? – У Варвары так и отлегло от сердца, а голова прямо закружилась, и перед глазами побелело.

– А вот так и пропал, – с удовольствием, пугая Варвару, воскликнула Прасковья. – Люди говорят, что на охоту поехал и не вернулся. Ищут его тепереча…

У Варвары сразу страшные картины перед глазами стали мелькать, как выходит Никита на опушку, а там – медведь, или как кабаны его терзают, а, может, волки окружили и грызут уже. Она даже остановилась и приложила руку к сердцу. Но бабка Прасковья, словно не замечая этого, продолжала:

– На самом деле во всем невеста его – ведьма виновата, говорят, она последняя, кто его видел… Странно все это… Ой, а что это на тебе и лица нет? – воскликнула баба, наконец заметив, как побледнела Варвара.

– А при чем она тут? – не ответила на ее вопрос девушка, вслушиваясь в каждое слово Прасковьи.

– Да, поговаривают, что ведьма она. К тому же Никита Иванович и из деревни не выехал – конь его у ворот купца так и остался привязанным. А она говорит, невеста его: «Нет, не видела, чтобы возвращался». Нечистое дело там… – и, поразмыслив, добавила, – убили Никитку, верное дело говорю… Такой парень был… Эх.

Варвара прибавила шаг, и, уже не слыша в спину причитания Прасковьи, быстро пошла, нет, побежала прочь. У пруда она остановилась и села, глядя в гладкую тихую воду.

– Где же, ты, Никитушка, суженый мой? – произнесла Варя, чувствуя, как горячие соленые слезы падают прямо в воду, оставляя маленькие круги на гладкой поверхности.

День подходил к концу, но сын купца так и не объявился. Родители его были безутешны, а по селению неслись самые странные и страшные слухи. Особенно подозрительным стало то, что и невеста Никиты – купеческая дочь пропала из родного дома. Поэтому ее все и считали причастной к исчезновению жениха. Поговаривали, что, похоже, она сбежала из дома ночью, так как отец видел ее накануне, а уже с утра и след простыл.

Многие перестали верить, что Никита найдется – так как если бы он был жив, то давно бы вернулся.

А Варвара верила. Сердце ей подсказывало, что он жив. Оно так и стучало – жив, жив, жив… А если вдруг злая мысль прокрадывалась в голову, и она представляла его мертвым, то и ее сердце переставало биться. Оно сжималось и начинало печь, отчего Варвара сразу гнала прочь нехорошие мысли. После очередной бессонной ночи, Варвара пошла к брату – Гавриле, ведь именно он год назад сватался к Акулине Ивановне, но, как и все, получил отказ. Она надеялась, что он согласится помочь, наверняка ещё остались чувства к этой гадине – Акулине.

Но когда она заикнулась о ведьме в лесу, брат наотрез отказался и стал креститься, тогда-то Варвара и пошла на хитрость.

– Помоги мне, – сказала она Гавриилу, – одной мне страшно ехать к ведьме. И я тебе помогу. А не поможешь, все равно поеду. Не вернусь – на твоей совести моя погибель будет.

– Ладно, – согласился нехотя Гаврила. – Но только туда и обратно. Одна нога здесь, другая там. Только чем мне-то ты помочь можешь? – все же спросил.

– Любит он меня, – соврала Варвара, покраснев, – жениться ведь обещал. Вот и найти его хочу. А, уж, коли женится на мне – свободна твоя Акулина будет.

Брат недоверчиво посмотрел на сестру, но промолчал и пошел собираться. Знал Гаврила, что напрасно все это, как с Акулиной, так и с Никитой – купеческого рода они как никак, но отговаривать сестру было бесполезно. Ничего она и слушать не хотела. И хоть провальное дело это все было, согласился. Родители уехали в город торговать, и он спокойно смог запрячь лошадей.

Ехать пришлось довольно долго, да ещё и по жаре. Но Варвара не унывала и молчала всю дорогу. В гору лошади немного подустали, и брат с сестрой спешились, решили идти рядом. До темноты было ещё далеко.

– С чего бы это ему Акулину на тебя вдруг променять? – неожиданно произнес Гаврила.

Варвара обиделась, но решила не злить брата, а то ещё повернет обратно домой – гнева отцовского испугается.

– С чего – с чего, – буркнула она. – Сердцу не прикажешь…

– Но ты ведь… – Гаврила замялся. – А она такая…

– Какая ещё такая? – не сдержалась Варвара.

– Красивая очень… – задумчиво протянул Гаврила. – Глаза у нее зелёные, как весенняя листва и глубокие, как лесные озера.

Варвара промолчала. Она просто запрыгнула на лошадь и слегка пришпорила ее. Больше ей не хотелось разговаривать с братом.