Сиреневый бражник

Глава 8. Акулина идет на поиски

Иван Григорьевич и отец Никиты вернулись до темноты – не дождавшись сына, Иван Всеволодович первым поднял тревогу.

Он искал Никиту до самой глубокой ночи. Было видно, что Иван Всеволодович совсем не верит Акулине. И если бы не отец, он, наверное, растерзал бы ее. От этой девушки его сын совсем потерял голову, а теперь и сам пропал. Но она упрямо говорила, что видела его лишь утром и только. Однако, огорченный, Иван Всеволодович чувствовал, что невеста вроде бы и расстроена его исчезновением, но есть что-то большее, что ее сильно беспокоит, и что она старается скрыть. Купец решил вернуться утром и снова допросить девушку. Плохо только, что Иван Григорьевич не давал давить на свою дочь.

«Точно ведьма», – подумал Иван Всеволодович. Но, вот, что скажет Дарья Владимировна, его жена, когда узнает, что он потерял сына. Да ещё так вот… Это особенно беспокоило купца. Сначала Иван Всеволодович хотел сказать, что Никита заблудился в лесу, но правда все равно бы выплыла наружу. К тому же, жена напугалась бы и подумала, что сына разорвут дикие звери. В конце концов, Иван Всеволодович решил сказать горькую правду, а именно, что Никита пропал в доме Ивана Григорьевича. Конечно, это звучало так странно и неправдоподобно, что Иван Всеволодович снова и снова думал о том, чтобы вернуться и обыскать дом купца ещё раз. Но решил оставить все как есть до утра. Завтра он приедет с людьми, и они непременно обыщут каждый уголок, должен же быть хоть какой-то след.

Как только стемнело, Акулина сбросила одеяло и, уже одетая, встала с постели. Девушка заранее стащила из подсобки мужскую рабочую одежду и гречушник, чтобы спрятать под ним длинные волосы. Акулина надеялась никого не встретить на своем пути, но на всякий случай, если вдруг совсем не повезет, прикинуться деревенским парнишкой.

Она взяла приготовленную с вечера сумку и зажгла свечу. Тихо спустилась по лестнице мимо комнаты батюшки. Чувствовала, что отец не спит, и потому быстро проскочила во двор. Акулина хотела крикнуть холопа, чтобы проводил до леса, но решила не рисковать – знала, что приставать будет. Ведьма жила на горе. Идти часа четыре – пять. Пока не хватятся, а там она уже доберется до реки. Дождется, пока рассветет, и пойдет лесом к дому ведьмы. Больше всего ей было стыдно оставлять в неведении отца, но она так устала от их с Иваном Всеволодовичем расспросов, что уже начала путаться в показаниях.

Кухарка сказала, что видела, как Никита подъехал к дому второй раз, сторож, что он привязал коня и зашёл за ворота, а вот, что выходил – нет. Алешке Акулина велела строго-настрого молчать и не показываться на глаза – слишком уж у него лицо после фингала разнесло.

– Если что, скажешь, что лошадь ударила, – наказала она ему напоследок.

Больше всего Акулина боялась, что Алексей проболтается, испугавшись отца и Ивана Всеволодовича. А потому нужно было действовать быстро. Акулине никогда не надо было занимать смелости, но сейчас девице стало по—настоящему страшно и стыдно. Она решила не брать лошадь, чтобы не привлекать внимание.

– Надо было коня Никиты отвязать, – мелькнула мысль в голове у Акулины. Но теперь было слишком поздно. Она очень надеялась, что ведьма поможет все исправить и вернёт Никиту.

Вот только если Никита вернётся, все узнают о ее позоре, он же всем расскажет, откажется от такой…

«Но все же я должна его вернуть, – сказала себе Акулина. – Моя вина и будь что будет».

Колючие репьи цеплялись к одежде, когда в темноте она сворачивала с дороги не туда. Кое-где во дворах залаяли собаки, почуяв запах чужого человека. И Акулина побежала быстрее, только бы успеть выбраться из деревни незамеченной. Только бы папенька не узнал раньше времени.

Она облегчённо вздохнула, наконец, оказавшись на окраине. Сердце подсказывало ей, что жизнь ее круто изменится. Она уже изменилась. И Акулина понимала это.

«Может быть, я уже никогда не вернусь в свой дом, дом отца», – подумала девушка, и на ее глаза навернулись соленые слезы.

– Прости меня! – крикнула она, обернувшись в сторону родного уезда, и шагнула в кромешную темноту, туда, где кончалась натоптанная колея.

Девушка вынула из кармана алую ленту. Ее обронил Никита, вернее… царь— орёл, когда взмыл в воздух. Он сделал круг над ней и улетел, что-то крикнув по-орлиному.

– Проклятье, наверное, – подумала Акулина.

А лента медленно и плавно опустилась с высоты на то место, где Никита стоял до этого. Акулина подняла ее дрожащей рукой и сунула в карман. Это был его подарок, ей, конечно же, его невесте. Теперь она достала ее и зачем-то повязала в косу.

Один бог ведал, как она жалела сейчас обо всем, что чувствовала, и как больно и горько ей было. Она проклинала себя мысленно за то, что заколдовала человека, хоть и случайно, за то, что не разглядела в нем его истинного благородства, чуть не превратив в жалкого пса и за то, что теперь ее тайну узнал ещё один человек – Алеша. Что, если он окажется болтуном и предателем, расскажет всем, что она ведьма, оговорит ее и все – даже отец не сможет защитить от разъяренных крестьян. Все неурожаи и любая непогода повиснут на ее совести, и никто больше никогда не посмеет посвататься к дочери купца. Хотя последнее почему-то беспокоило Акулину меньше всего. Оставалось надеяться, что Алексей не понял, что все произошло из-за нее. Или побоится связываться с ведьмой, если такой ее теперь посчитает.

«Вот и проверим его чувства», – подумала Акулина, ускоряя шаг.

Она изрядно устала, а до реки ещё было совсем не подать рукой. Акулина чувствовала предрассветный холод и туман. Она поежилась и, достав из котомки, кусок калача, стала с жадностью есть, прямо на ходу. Из высокой травы послышались неприятные звуки – то ли вой, то ли тявканье.

– Лисицы! – успокоилась Акулина, увидев горящие глаза в темноте. Здесь их было много и несколько уже перебежали ей дорогу.

Наконец с холма во мраке она увидела воду. Оставалось пройти бугор и все. Но, как раз там, на бугре мелькнули четыре темных силуэта. Они шли тихо след в след, принюхивались, иногда оглядываясь по сторонам.

«Волки!» – догадалась снова девушка. Как-то раз отец подстрелил такого и привез с охоты. По его приказу сделали чучело. И теперь оно украшало гостиную прямо возле печи. Перед Акулиной так и встали огромные клыки и злые жёлтые глаза. Она увидела, как вожак этой группы остановился и повернул голову в ее сторону.

– Неужели учуял? – мелькнуло в голове.

Ветра не было, но Акулина не стала ждать, как поведут они себя дальше, бросившись к ближайшей сосне, девушка полезла вверх. Дерево было не слишком крепким, к тому же расстояние между сучьями не позволяло влезть достаточно высоко. Как следует ободравшись, Акулина прислонилась к стволу. От земли метра три всего, но этого хватит, решила она. Отсюда было плохо видно то место, где она видела волков, да и реку тоже – мешали ветки других деревьев. Акулина огляделась по сторонам. Почти рядом с ней пролетела сова, сжимая в когтях суслика. Она испуганно ухнула и повернула голову, заметив Акулину на дереве.

«Вот бы понимать язык животных, – подумала девушка в это время.– Можно было бы спросить у птиц, насчёт волков, кабанов, медведей».

В лесу снова стихло. Но, напуганная волками Акулина, не спешила слазить с дерева.

«Нужно дождаться рассвета, – решила она, – все же они – ночные хищники».

К тому же ее невыносимо стало клонить в сон. Все эти нервные нагрузки, переживания и долгий путь давали о себе знать. Акулина держалась, как могла, но глаза слипались сами собой. На всякий случай, она постаралась прислониться спиной к жёстким сосновым веткам. Да, это была совсем не пуховая перина, но тяжёлые веки не слушались больше ее. И Акулина уснула прямо на дереве.

Глава 9. Варвара идет на поиски

Варвара ждала неделю. Она смотрела в окно каждый день, в надежде увидеть процессию из сватов. Но на улице повисла невыносимая тишина. Матушка все же пожаловалась батюшке. И теперь ей было запрещено выходить из своей комнаты. Радовало только одно, что и сестру наказали. Сердце ее горело надеждой. Сначала Варвара не верила в это – слишком уж холоден с ней Никита, но теперь, когда удалось передать ему платочек, снова сердце ее ждало чего-то хорошего. Она вспомнила ту ночь, в канун Рождества, когда с подружками они заперлись в бане. А все началось именно тогда – прямо перед Святками, в Рождественскую ночь…

За окном кружили лохматые белые снежинки. Святки стремительно приближались, а, значит, наступало время праздников: гостей, колядований и, конечно же, гаданий. И никаких важных дел – никакой работы! До Святого Крещения девушки собирались кучками и все гадали, гадали, гадали!

В эту снежную Рождественскую ночь Варвара ждала Глафиру и Софью. Подружки тоже собирались погадать в бане, и Варвара особенно надеялась, что ей выпадет замужество. Она так сильно этого хотела, что не смела произносить вслух заветного желания.

В ту ночь, девушки гадали сначала на стопках. Глафира вытянула стопку с простой водой. Отпила глоточек и разочарованно сплюнула. Софья вытащила воду с медом – знать год будет сладким да удачным, а вот Варваре повезло больше всех – кольцо в рюмке так и сверкнуло при свете свечей. Ох, и обрадовалась же девушка. А вот соленая вода – никому не досталась, иначе год бы тяжёлый, пакостливый был. А уж как полночь стукнула, решили гадать на зеркалах. Варвара заранее притащила их в баню – большое в тяжелой кованой раме и поменьше. Только нужно было смелости набраться и одной в бане остаться. Софья зашла первой, но вот как дверь закрыли за ней, испугалась, бросилась обратно и стучать стала, что есть силы. Выпустили из парилки ее Глафира с Варварой, перемигнулись и засмеялись.

Второй Глафира пошла. Волосы распустила, разделась и села перед зеркалами.

«Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный», – произнесла девушка. Долго вглядывалась она в темноту коридора, образованного отражением зеркал друг в друге, пока вдруг не почувствовала, как свеча резко погасла, словно задул ее кто-то. Вскрикнула Глафира от ужаса, но нашла в себе силы зажечь ее вновь. И в этот самый момент, как свеча загорелась, увидела она на секунду в зеркале лицо суженого. То был Григорий – сын кузнеца, что жил на другом конце деревни. Обрадовалась Глафира, давно Гришка ей нравился, значит, судьба…

Наконец, дошла очередь и до Варвары. Не боялась она, только волновалась сильно, вдруг не Никита ей привидится. Вошла девушка в парилку, плотно дверь захлопнула и села перед зеркалами. Долго сидела, вдруг половица тихо скрипнула. Свечу задуло, и Варвара зажигать ее стала. Да не сразу загорелась она. Смотрит Варвара в зеркало и видит, как идёт к ней ее суженый и руку ей протягивает. Фигура-то очень знакомая, хоть и силуэт в зеркале совсем темный размытый. Но видно, что широкоплечий, высокий и походка его. Вот почти и близко он и смотрит на девушку прямо. И только Варвара к нему руку протянула, чтобы зеркала коснуться, как резко пропал Никита, а из зеркала на нее зеленоглазая девица глянула, да и исчезло все. Злая вся, но красивая.

– Акулина! – воскликнула девушка. – Вот ведь ведьма, – сердце ей подсказало, кто это. – Только к чему все это? Верно, разлучница козни строит, – подумала Варя, – надо спасать суженого.

– Ну, что? – спросили подружки, как вышла Варвара из бани.– Громко уж, ты, больно вскрикнула.

Но ничего не сказала им девушка.

– Видела суженого, Варька? – не унимались они.

– Нет, ничего не привиделось, – лишь молвила.– Придется другого раза ждать. Перед Крещением счастья попытаю, авось, увижу что. Но с того самого дня все думала и думала Варвара о Никите, все ждала сватов и надеялась.

Эта неделя Варваре особенно тяжело далась. Но никто так и не пришел. Не выдержало ее сердце такой долгой разлуки с любимым.

– Хоть глаза его увижу, – подумала. – Посмотрю, хоть, как он, может, скажет что.

Дождалась, когда нянька обед принесет, и попросила ее за пряжей овечьей сходить. Пока старушка вышла, дверь не заперев, Варвара следом выскочила и к дому Никиты побежала. Долго стояла девушка, но так ни голоса его не услышала из-за ворот, ни лица не увидела. Пошла домой опечаленная, и тут бабку Прасковью встретила, а та известной сплетницей по деревне славилась. Все новости ей с радостью и рассказала, стоило Варе только пожаловаться, что папенька наказал.

– Да за что же он тебя запер, девонька? – удивилась Прасковья.

– За дело, как никак, – скромно ответила Варвара.

– Что же нового у нас, что в деревне творится? – осторожно завела разговор, пытаясь хоть что-то выведать.