Кровь и Судьба. Anamnesis morbi

Помешала ему интернатура по анестезиологии и реанимации. Ни один кадровик и главный врач в нем не видели кардиолога.

Чтобы не потерять стаж, Гарин устроился на московскую скорую, где его попытались запихнуть на восьмую реанимационную бригаду[16 - В 89-90 е годы, восьмая бригада на всех подстанциях была реанимационной, как пятая – педиатрическая, шестая неврологическая, а седьмая гинекологическая. Остальные линейные бригады имели обычные порядковые номера от тринадцатой и далее.], но он сослался на недостаточный опыт и попросил оставить на линейной[17 - Не специализированная врачебная бригада.].

Видя муки сына, Гарин-отец протянул ему визитку с золотой окантовкой на которой было написано:

«Бланк Антон Семенович»

генеральный директор

МП КиЛ

«Консультации и лечение»,

к.м.н. проктолог.

– И что?– в манере старого одессита спросил Георгий.

– Позвони, будет тебе работа.

– Кардиологом? – не поверил сын.

– Пока нет, – ответил отец, – но все впереди.

– Что такое МП КиЛ?

– Малое предприятие «Консультации и Лечение», – объяснил отец, – но скоро будет акционерное общество закрытого типа. Я занимаюсь переоформлением. Бланку пообещали здание бывшего НИИ, не помню чего, там тридцать тысяч квадратных метров и под малое предприятие не дают, нужна более солидная форма юрлица. А еще Бланк ждет оборудование аж на восемнадцать миллионов долларов, и хочет его сразу размещать в новом полученном здании. Это будет первая частная клиника Москвы. Я его спросил насчет тебя, он ждет на беседу.

– Протекцию мне составил?

– Не говори ерунды, я же вижу, как ты мучаешься. Что работа на колесах тебе не нравится. Я не знаю, будет ли там твоя любимая кардиология, но не исключаю, что когда-нибудь, обязательно будет. А ты тут как тут… подсуетишься.

– Закон Наполеона? «Главное ввязаться в драку, а там разберемся»? – усмехнулся Георгий.

– Не уверен насчет драки, а вот насчет пирога – точно, когда начнут делить, нужно быть поближе к столу, а то пролетит мимо рта. – Закончил разговор метафорой папа.

Часть 2. Доктор Бланк создает медицинский центр. Глава 3. Учитель «Мидас».

Антон Семенович Бланк в жизни Георгия Гарина исполнил роль судьбы. Настолько важную, что крайне необходимо рассказать о нем поподробнее.

Его родители: Семен Исаакович Бланк и Фрида Аароновна Шмерлинг родились на территории нынешней Украины до революции, которую мы привыкли называть Великой Октябрьской.

И Семен и Фрида были врачами, что для их семей стало настоящим прорывом. Потому что дед Антона Семеновича по отцовской линии Исаак Бланк обшивал весь штетл (местечко) Тульчин и его окресности, а дед по материнской Аарон Шмерлинг – лечил зубы жителей штетла Гайсин, ибо получил медицинское образование и стал дантистом.

Оба штетла из Винницкой губернии. Семен и Фрида окончили винницкую гимназию с золотыми медалями немножко в разные годы, ведь Семен был на пару лет постарше Фриды.

Золотая медаль была необходимым условием для поступления любого еврейского чада в университет.

Студенты Киевского медицинского факультета Бланк и Шмерлинг окончили учебу с дипломами «лекаря с отличием» в годы революции, Семен в Февральскую, а Фрида уже после октябрьского переворота.

Им обоим повезло практически сразу уехать по распределению вглубь России и они, таким образом, избежали знакомства с паном Петлюрой и его гайдуками, которые рубили всех, кто им хоть чем-то напоминал «жидов».

Сёма и Фрида их напоминали очень сильно, но они были в это время далеко от Киева, мобилизованные врачами в Красную армию.

В передвижном санитарном госпитале армии под командованием Михаила Фрунзе они и познакомились. Там же и расписались, или как тогда говорили «записались». После войны они вернулись в родные края, поселившись в городе Станиславiв, который в конце тридцатых переименовали в Ивано-Франковск.

Всего у Фриды до войны родилось трое детей.

Старший – Соломон Бланк поступил в танковое училище, окончил в сороковом и погиб в сорок втором под Сталинградом в звании старшего лейтенанта. Средняя дочка Мара Бланк с дедом и бабкой попала под оккупацию и погибла в Аушвице (Освенциме). А вот младший сын – Антон уехал вместе с мамой Фридой сперва в Вологду, где формировался ее санитарный поезд, а затем всю войну путешествовал с нею от переднего края до Красноярска, куда Фрида сдавала выживших раненых, и обратно. Семен Бланк в это время служил главным терапевтом Свердловской области и доблестно сражался с пневмонией и дизентерией среди гражданских и военных лиц.

После войны Фрида и Семен поселились в Свердловске, где Антон закончил с отличием среднюю школу. Семен преподавал в мединституте, заведовал кафедрой инфекционных болезней, Фрида заведовала роддомом, а Антон поехал искать счастья в Москву, спрятав на груди золотую медаль и аттестат с отличием.

Он с первого раза поступил в первый мед, где на первом курсе однажды краем уха уловил, что лучше всех зарабатывают: стоматологи, гинекологи и проктологи. Две кафедры сразу сказали Антону, что вакантных мест у них нет, а вот кафедра хирургии раскрыла объятия, предупредив, что после окончания института возможно придется уехать к черту на куличики и там спасать местное население скальпелем и эфиром.

Антон, переживший бомбежки еще до восьми лет, ничего не боялся. Он принял решение непременно, до распределения жениться на дочке завкафедрой хирургии Юлии Кочерлинской.

Юля, влюбленная в выразительный орлиный профиль Антона Бланка, была не против. Папа решил, что зятю после окончания института нечего делать за полярным кругом и взял к себе на кафедру ассистентом. Правда, места в аспирантуре для Антона не хватило, чтобы не возбуждать подозрений в кумовстве.

Проктологией кафедра занималась постольку-поскольку, если была возможность. Антон просил передавать ему все геморрои и прочие беды «выхлопной трубы». Но нужные и главное – полезные пациенты, даже появившись однажды, потом куда-то утекали из его рук.

Антон стал выяснять, куда же несут свои зады нужные ему люди и узнал, что в одной небольшой районной больнице некий профессор Ройтман Александр Наумович создал зародыш будущего института проктологии, собирая в команду исключительно врачей мужчин близкой ему национальности.

Вот туда-то и уходили все пациенты с геморроем разной степени зрелости.

Антон Бланк читал повесть Валентина Катаева «Сын полка» и помнил, что для того, чтоб тебя взяли в «большую и дружную семью», «нужно командиру показаться». То есть, «сирота» должен обаять начальника, чтобы он с первого взгляда полюбил новенького молодого врача.

Бланк не решился сразу предстать пред очи Ройтмана, а проведя предварительную разведку, узнал, что у Ройтмана есть два обязательных требования к соискателям и одно необязательное.

Во-первых, соискатель на место будущего сотрудника НИИ должен быть мужчиной, то есть не создавать проблем с беременностью и внезапно болеющими детьми, как это бывает у женщин; а во-вторых, хорошо знать английский язык и, в-третьих – быть своим. Из этой обоймы у Бланка выпадал только язык, потому что идиш, которым владело больше половины сотрудников Ройтмана, не считался иностранным.

Антон нанял репетитора, и год посвятил ежедневному изучению английского. Это был верный ход. Придя к Ройтману, он подвергся небольшому допросу на английском, после чего профессор сказал:

– Хорошо. Стаж у тебя уже есть, язык более-менее знаешь, но мы еще поднатаскаем… осталось научить тебя проктологии. Выбирай себе тему, но должен предупредить: мы тут на птичьих правах, потому в гастроэнтерологическом отделении ты будешь числиться терапевтом – гастроэнтерологом. А уже в свободное от работы по отделению время будешь мне ассистировать и дежурить по хирургии.

Ройтман любил приговаривать, уже когда его команда переезжала в новенькое, еще недостроенное здание НИИ на берегу Москва-реки, выставляя указательный палец правой руки:

– Этот палец золотой, я им институт построил!

Создав же оный институт еще в небольшой больнице, Ройтман действительно именно благодаря своему пальцу достал участок земли на краю столицы. Он даже начал строительство нового суперсовременного института, въехал лишь в один готовый корпус, но окончить его не успел, так как скоропостижно почил, то есть приказал всем своим ученикам долго жить. Ройтман оставил после себя российскую школу проктологии, свой портрет маслом кисти неизвестного художника, в тяжелой золоченой раме, и недостроенное здание института, как его называли в медицинской среде «проблем дефекации». Новым директором НИИ после Ройтмана оказался назначен его зам по науке.

Бланк, к тому времени защитивший кандидатскую диссертацию, вместе с другими своими соплеменниками был весьма грубо изгнан из института директором с редкой в проктологической среде фамилией Сидоров. Ибо тот испытывал сильные антисемитские чувства к коллегам-проктологам.

Как ни стыдно, но сие исторический факт и его надо признать. Как и то, что из-за действия этого советская проктология понесла невосполнимую утрату, откатившись в разработках и открытиях на десяток лет от западных школ, которые смотрели не на графу «национальность» в паспорте, а на знания и талант.

Бланк ушел из института с гордо поднятой головой, унося с собой: звание кандидата медицинских наук, полученного еще при жизни А.Н. Ройтмана, которое он получил за весьма серьезную научную работу по изучению запорного механизма анального отверстия, для чего истратил много километров специальной мелкозернистой высокочувствительной пленки, а также с патентом на особый унитаз со встроенной высокоскоростной кинокамерой, специально собранной на заводе «КИНАП». Уникальная камера имела широкоугольный макрообъектив, способный запечатлевать «процесс изгнания каловых масс», одновременно отмечая на пленке время для каждого этапа.

Кроме звания к.м.н.а и киноунитаза Бланк сумел умыкнуть еще и все пленки, включая не отснятые, а также портрет любимого учителя, который пылился в подвале НИИ и никому не был нужен. За унитаз совесть Антона Семеновича не грызла, ибо вся наука в СССР была общая, а значит и приборы для нее – тоже. Унитаз же с камерой никому в освобожденном от команды Ройтмана НИИ был не нужен, и его отдали Бланку с легким сердцем после списания.

Через год, после беготни по участку в районной поликлинике, кандидату меднаук Антону Семеновичу предложили занять пост заведующего терапевтическим отделением с гастроэнтерологическим уклоном в одной из крупных московских клиник.