Лучшее лето в жизни

Я заметил, что за стеклянным колпаком одной из стиральных машин на нас смотрит кот. Уж не знаю, как он там оказался, но у меня возникло ощущение, что он наблюдает за нами не из простого любопытства.

– Кэми, видишь кота? – спросил я.

– Где?

Мечта Кэми – завести себе кошку, но старший в ее семье, опекун Баку, сказал: «Нет».

– В сти…

Я осекся. Кота за стеклом и след простыл. Хотя, возможно, я потерял нужный колпак, когда обернулся.

– Тиро! – зашипел Янгон. – Ты собираешься ждать Дзионкая?

– Иду!

Я поддернул Кэми вверх, чтобы она перехватилась удобнее.

С этого холма до Башни Огитори путь был уже исхожен. Где надо, мы проложили мостки, опасные мусорные места пометили особыми метками. Всюду, где могли, я и Фанг-Кефанг загнули острые кромки и утоптали бугры, не забывая о том, чтобы все это не выглядело скоростной трассой Гуйо. Кроме того, мы предусмотрели альтернативные маршруты и закутки, где можно спрятаться и переждать Дзионкая всей компанией.

Конечно, всегда оставалась вероятность, что под твоей ногой уже слежавшийся, такой вроде бы безопасный холм, вдруг вздрогнет и обвалится вниз, хороня тебя под овощерезками, упаковками синтетического машинного масла и струпьями биоразлагаемого пластика. Но тут уж, как говорится, унме. Судьба, то есть.

На вершине холма я нагнал Сютуна, который, распрямившись, решил поизучать окрестности.

– Ты здесь все знаешь, бура? – спросил он.

– Не все, – сказал я, взяв передышку.

– Ну, я смотрю, здесь можно спрятать армию.

– Здесь только коты и кошки.

– И Дзионкай, – сказал Сютун.

Как нарочно, грохот и треск гусениц, издаваемые роботом-охранником, вдруг сделались громче, зазвучали, казалось, из ближайшего ущелья, и Фанг-Кефанг с соседней горы замахал нам рукой, чтобы мы пригнулись.

Я сел, нас заслонил гребень из душевых кабин и ультрафиолетовых столов. Кэми потянула Сютуна.

– Не понимаю, – сказал тот, подгибая колени и глядя на меня сквозь длинную челку, – почему мы должны прятаться, если Фанг и так нас всех обработал репеллентом?

– На всякий случай, – сказал я.

– На какой?

– Вдруг Дзионкая модернизировали?

Сютун шевельнул бровью.

– Кому он нужен?

– Но ездит же, охраняет, – сказал я.

– Только это не значит, что потребность в нем все еще существует, – усмехнулся бывший «игрок на деке». – Он просто сам по себе.

– А свалка?

– И она сама по себе. И вы сами по себе. Разве не видно?

– А ты? – спросила Кэми.

– И я, – согласился Сютун.

Звук Дзионкая отдалился, с небольшого уступа в стороне скатился куб головизора и с тонким звоном разбился внизу. Фанг-Кефанг показал, что нам можно идти. По прогибающемуся пластику мы перебрались с горы на гору повыше. Дальше надо было спуститься примерно на двадцать юри по склону из слежавшихся матрасов и кибер-перин, лет десять назад бывших самым писком моды.

Массажные пальцы захрустели под нашими ногами.

– А джинкочи? – спросил я. – Разве не джинкочи всем управляют?

Сютун оглянулся на Фанг-Кефанга, который, отстав, пошел замыкающим, видимо, чтобы, когда понадобится, придавать нам ускорение.

– Все сложнее, бура, – сказал Сютун, почесав затылок. – Джинкочи все разные. И у них, знаешь ли, разные интересы.

– Это я знаю! – сказал я.

– Не знаешь, – сказал Сютун.

По правую руку вздыбилась гора из спрессованых робо-таки старых моделей. Дальше все выше и выше поднимались, словно намереваясь догнать в росте Ородруин, цветные отроги «Такуми» и «Накамура Хейсан» – промышленных гигантов, производящих дроидов и модули специализированных АрТи-систем.

До Башни Огитори было уже рукой подать.

– Если прикинуть, – сказал Сютун, – то сейчас существует где-то под сотню старших джинкочи и десяток тысяч младших. И если ты думаешь, что все они находятся под управлением людей, то ты дурак. Смотри. Есть джинкочи, которые служат другим джинкочи, поддерживая отношения «семпай-кохай», то есть, «старший-младший». Есть джинкочи, подчиненные правительствам и корпорациям, которые решают задачи существования и развития своих материнских структур. Есть джинкочи, занятые научной работой, джинкочи университетов, институтов, производственных площадок. Есть джинкочи городов и совсем мелкие джинкочи отдельных зданий, вроде логистик-центров или отелей. Все они имеют разные ресурсы и ограничения.

Мы спустились вниз, к подножию, и перебежали растрескавшееся дорожное полотно.

– Кроме того, есть джинкочи виртуальных миров и орбитальных станций, – продолжил Сютун. – Есть джинкочи-эскаписты, замкнутые на самих себе или своих приоритетах, есть свободные джинкочи, собиратели информации и содержатели библиотек и баз данных. Некоторые джинкочи воюют между собой, некоторые являются, скажем так, каннибалами, поглощая конкурентов. Наш мир – это мир джинкочи, бура.

Кэми крепче обняла меня за шею.

– Получается, они нас завоевали? – спросила она.

Подъем на Башню Огитори закручивался спиралью, и первое время от случайного появления Дзионкая нас скрывал порезанный на секции фюзеляж космического челнока. Фюзеляж был ободран до ребер прочности.

– Нет, – сказал Сютун. – Скорее, мы сами посчитали, что так будет разумнее. И, возможно, в этом не было ошибки. Как ни странно, но мы, люди, даже такие, как вы, инкубаторские, придаем джинкочи смысл существования.

– Ага, другого смысла у них нет, – скептически отозвался Фанг-Кефанг.

– Они завязаны на нас больше, чем полностью, – заверил Сютун.

Он замолчал, но ближе к вершине, когда склон Башни засверкал мертвыми системными кристаллами, в оправах и без, вдруг сказал еще: