Марш товарища Мендельсона
Контрольный выстрел Купидона: «В з-з-загс!»
Н.Хозяинова
«Гравировка внутри обручального кольца: «Этот дятел был пойман и окольцован 23.4.1976»»
В районных загсах, словно бы в прострации,
Расписывались он и ты, и я…
Как много актов о капитуляции
Нам довелось подписывать, друзья!
С. Миронов
Я проснулся в семь без десяти.
– Матинка! Уже семь!
Она что-то буркнула и отвернулась к стенке.
Второй заход:
– Матинка! Уже семь тридцать!
Она полохливо вскакивает:
– Да мне одни бигуди крутить до десяти часов!
Борщ из большой кастрюли я переливаю в миску. И кастрюлю с водой для бигудей, и миску с борщом водружаю на газовую плиту.
Галинка садится к своему зеркалу на кухне.
Борщ закипел.
– Галь, садись. Поедим на весь день!
– Я не буду. На меня платье не полезет.
– Найдётся местечко…
– Это не твой костюм.
Она не садится есть, начинает крутить бигуди. Я откладываю ложку, кидаюсь к ней в помощнички. Таскаю из кастрюли горячие каштаны – бигуди – и подаю ей.
– Что тебе снилось? – интересуюсь я.
– Ничего… А знаешь, когда снятся сны? За две секунды до пробуждения. И это не я сказала. Это врачи установили.
– И что сегодня видела?
– Не помню. Но сны мне снятся уже сто лет!
– Позвольте! Тогда сколько вам сегодня, невеста?
– Смотри лучше. А то один плохо видел и женился на своей прабабушке. Смотри… А знаешь… А ещё говорят, что человек два раза в жизни видит цветные сны. Я уже видела цветной!
– А у меня чёрно-белое изображение. Бедная экипировочка.
Она накрутила бигуди. Повеселела.
Мы сели за борщ.
– Как настроение, девушка? Волнуешься?
– Ещё чего не хватало! Ты говоришь, у нас дневник про тебя и про меня. Да получается только про меня. Ты постоянно спрашиваешь. Я отвечаю. Ты записываешь…
– Гордись. Для истории записываю.
– Буду гордиться.
– Ну давай писать вместе.
– Это неестественно.
– Почему? Хотя… Лев Толстой от жены носил дневник в сапоге. Я не хочу прятать. Я записываю ото всех. А чего ж от жены не записать?..
– Тепло. Придётся ехать без головы…[154 - Без головы – без платка.] Надо не забыть взять паспорта.
– Ты там, – показываю глазами на её паспорт на книжной полке, – ещё ни с кем не расписана?
– Кажется, нет.
Девять ноль-ноль.
Сердце начинает скулить.
– Галь, иди почитай, что пишу.
– Этим почерком я ничего не пойму.
– Ага! Вот что тебя смущает!
Бреюсь.
Девять сорок пять.
Объявляется вседержавный розыск моей майки.
В девять пятьдесят попалась!