На порожках трапезной старухи разложили на газете хлеб и ели.
– Я оголодала – на лавку не взлезу. И всё ж таки в голод хорошо службу нести – легко, – говорила одна старуха.
Другая ей возразила:
– С твоей лёгкости я чуть не упала в обморок.
Мама достала из сумки две пластинки хлеба и одну отдала какой-то рядом стоявшей бабке.
У проходившего мимо парня с длинными волосами старичок спросил:
– Не подскажите, где тут продают лампадное мало?
– Я лампадное масло не ем, – ядовито хохотнул длинноволосик. – Предпочитаю постное. Перепадает иногда сливочное.
Старичок обиделся и упрекнул парня:
– В церкви надо шутить умеренно.
Не спеша мы с мамой пошли к электричке.
Навстречу шла молодка лет тридцати. Указывая на меня пальцем, прошептала мальчику, держала за руку:
– Это батюшка!
Я сказал:
– Не верь, мальчик, маме. Она говорит неправду. Я матушка.
Молодка насупилась и спросила меня:
– Вы всё же батюшка?
– Я сказал, я – матушка, – и усмехнулся.
Мама просияла:
– Цэ гарно, шо тебя хоть из-за бороды принимают за батюшку. Батюшка – святой человек!
Не спеша мы с мамой побрели к электричке.
На переходе мама бойко помолотила на красный. Я в два прыжка догнал её и за руку вернул назад:
– Ма! Куда Вас несёт нечистая? Что Вы забыли под колёсами?
– Дурость, – покаянно улыбается мама. – Шо ж ещё?
– В метре от вас уже была машина…
– Спасибо метру. Подай Боже ему здоровьячка.
И мы рассмеялись.
1 марта. В сумерках
Принёс в свою районную библиотеку книги.
Старушка из читательниц подошла ко мне:
– Вы про шпионов принесли? Я только про шпионов ищу книжки.
– Я сам шпион.
Библиотекарша уточнила:
– Был бы шпион, молчал бы.
Она повертела мой формуляр, сморщилась:
– Вы зачитали книжку за 66 копеек. Умножаем на пять. С вас три тридцать штрафных.
– А почему умножаете-то только на пять? Вас научили умножать лишь до пяти? А если б одолели таблицу умножения до тысячи?
Я отдал три тридцать и бегом домой.
В тепло.
Мама варит борщ. Переживает:
– Як одна баба жалилась: «Ой, диду, я борщ дужэ кислый сварила – аж за ухами кисло!» А дед отвечает: «Не журись, бабо! Поедим. То ему и всё будет». У меня такой не должен бы выйти…
Я налил ей полную корчажку с ушками.
– Съедите?
– Раз налил, съем. – И скоро доложила: – Ну, два раза зажмурилась[150 - Два раза зажмурилась – очень быстро.] – управилась с борщом. Хорошая погода сегодня будет.
Подошло тесто.
– Ну, хорошее ж, – сияет мама. – Как вата. Бачь, вчера выходилось, выгрелось, выигралось хороше. Надо ж такому получиться! Пирожки там хорошие – хоть на продажу продавай! – На ладошку положила пирожок. Любуется: – Не пирожок – вот ком золота!
Последний лист с пирожками мама вытащила из духовки рано. Сыроватые вышли пирожки. Пригорюнилась и улыбнулась. Вспомнила:
– Одна баба хвалилась: «Кума, кума, какой я хлеб хороший испекла. Як пух, як дух, як милое счастье!» А как мужик взял, ударил тем хлебом в спину – сукин сын, як каменюкой!
Она озирается:
– Толька, а где нож?