В уборной светопреставление.
Терентьев в недоумении:
– Женское поголовье, пользуясь случаем, варварски аннексировало у нас целый туалетный отсек. Нам осталось единственное отделение на шестьдесят стволов. Как терпеть такое узурпаторство? Ка-ак?!
20 марта
В чёрном углу
Вернулся из отпуска Медведев.
Помрачнели все в нашей комнате.
Особенно мрачен этот тип в своём тёмном углу.
Жутковато.
Сухой дохля киснет в чёрном углу.
Из темноты ему видней, что делаем на свету мы, низы. Придирается ко всякому пустяку.
Вот принесли на разметку материал Рогинского. Я правил.
– Здесь не хватает слова будет. Что это за правка? «Отправил институт чертежи на завод». А об установке говорится в настоящем времени.
– Доходчивей так.
– Надо править, чтоб не слишком было доходчиво. Соберу летучку. Просто будем ругаться.
– Будем.
Через полчаса летучка.
Медведев выпевает:
– Плохо ведём книгу учёта. Не сидим на месте. Правим плохо. Особенно Санжаровский.
Я молчу. Мысленно прокручиваю свою будущую речь: «Очень жаль, что вы разучились говорить. Вы хрипите. Жёлчь, ненависть. Что это за метода?»
Выговорившись, он вопрошает:
– Ну, кто будет? Кто? Кто хочет сказать?
Молчат.
– Тогда можно и кончать.
Вечно кричащий глухой Лисин съехидничал:
– У нас очень шумно.
И снова тишина.
Иванов:
– Вы знаете, за что ругали Молчанова на планёрке?
– Молодой, а тон не тот взял. За это, – пояснил Медведев.
И снова тишь. Так молча и разошлись.
25 марта
Актив
На шестом этаже идёт собрание актива.
Медведев, Новиков, Бузулук там.
Кот из избы – мышки пляшут лезгинку с ножами в зубах.
Татьяна ощеривается.
– Посмотри, – тычет в открытый рот. – Вставили! Теперь я могу укусить не условно, а натурально! – И залилась по-собачьи: – Ав-ав-ав! Ав-ав-ав!!!
Артёмов и Лисин стали вспоминать прошлое.
– В войну я был корреспондентом ТАССа в Свердловске, – грустно улыбается Иван Палыч. – На «Уралмаше» сделали какое-то доброе дело. Собрали печать. Дали мне три удп (ударный дополнительный паёк). Я почему-то называл его – умрёшь днём позже. Ну… Рассказали нам о делах. Устроили ужин. Все бросились пить. Чтоб не спиться и не забыть передать материал в Москву, я отправил информацию и вернулся. Пили всю ночь. Утром шлёпаем к директору: «Дай похмелиться». А он: «Вы хоть написали о том, ради чего мы вас звали?» Тут передают по радио известия. Читают мою заметку. Я поднял руку к брехаловке на стене: «А это что?» Он вызвал завхоза и приказал: «Остановите машину там какую, отдайте им весь спирт. Иначе их не выпроводишь!»
– А у меня, – хвалится Лисин, – есть фотография: я читаю заметку Хрущу. Апрель пятьдесят шестого. Лондон. Я молоденький… Корреспондент ТАСС… Сопровождал Хрущёва в поездке по Англии. Никто из журналистской братии не решается подойти к вождю. А я махнул на все условности. Написал очередной отчёт и подошёл: «Никита Сергеевич, разрешите прочитать заметку для ТАСС». – «Читай». Читаю. А он приговаривает: «Ничего… Ничего… Правильно всё!»
– А я был с ним в Калиновке, – вздыхает Иван Павлович. – Нам сказали, что завтра рано уедем. Вечером я побрился. Утром вышел из вагона. А рань. Июль. Солнце. Навстречу Хрущёв. Поднял руку: «Здравствуйте, пресса! Ну как спалось?» – «Хорошо, Никита Сергеевич!» – «Ну и хорошо!» Смотрю, а у него за спиной летят Воронов, Подгорный. Брюки на бегу застёгивают. Проспали!.. Написал я отчёт. Но в конторе меня так отредактировали!.. Расхвалили то, что он ругал. Пришли на самолёте газеты. Я взял «Советскую Россию», глянул по диагонали свой материал и стал заикаться. Хрущёв, Воронов набросились на «Правду». Ребята из «Правды» успокаивают: «Не волнуйся. Кроме «Правды» они ничего не будут читать». Так и есть. Прочли и поехали. А я всё думал. Прочтёт вот и заорёт: «Какой мудак в ТАССе послал вас сюда?!» Он же темпераментный был. Как-то на выставке тракторов кто-то из сельхозбоссов спросил: «Никита Сергеевич, какой трактор запускать в серию?» Мне Хрущёв и говорит: «Вы слыхали? Один трактор хорош на мягкой почве, другой – на твёрдой. Это всякий идиот знает, а он меня спрашивает!»
26 марта
Малый эшафот
Меня кликнули на малый эшафот. На планёрку.
Едва я переступил порожек, Беляев мне гахнул:
– Ты неквалифицированный журналист!
– То есть?
– Ты неаккуратно выправил заметку Сошина из Куйбышева. Столько помарок, столько грязи…
– Вы путаете журналистику с каллиграфией.