– Брехня! Я с ним дежурил, и он мне в лицо пел дифирамбы. С чего это он вдруг сменил репертуар? С чьей-то подсказки?
Серов, кивнув на меня, спрашивает Калистратова:
– Как он? Вы ж вместе работаете.
Сева деловито поправил на носу тёмные очки и погнал ботву:
– Такое впечатление, что Толю убедить нельзя. Не принимает критику. Вспыльчив. Отпросится на тридцать минут, а придёт через три часа.
«Нечаянно» заглянул в комнату Медведев и назад. Серов:
– Александр Иванович! Зайдите. Что вы скажете о Санжаровском?
– Ничего хорошего. После него приходится чистить. Упрямистый. Неужели не поймёт, что плетью обуха не перешибёт? Если хочешь работать – делай то, что говорят.
Снова Серов:
– Александр Иванович! Вы заметили, исправляется ли он после ваших замечаний? Есть сдвиги?
Медведев мнётся:
– Есть. Но небольшие. Ух и упрямка!
Да-а… Централизованная целенаправленная травля? Колесов душит меня чужими потными дрожащими руками? Вот вам подтверждение. Сегодняшний первоапрельский спектакль.
Серов мне:
– Что скажешь в своё оправдание?
– Что говорить…. Буду работать, как требуют…
Василевская, спохватившись:
– Профвзносы не собирает!
– Даю слово. 17 апреля все соберу. Я сказал громко и чётко.
После бюро я сказал Серову в коридоре:
– Скажи, неужели Денисович сам принёс тебе поклёп? Принёс и положил безо всякой чужой подтравки?
– Принёс и положил.
– Ты лихорадочно вёл протокол. Тут без протокола. Ты не забыл записать, что я хороший? Ведь Медведев сам сказал, что корм в коня. Я ж исправляюсь под клыками критики. Люблю критику. Не могу без неё. Дотягивай меня до уровня передовых!
Дома Соколиха рассказала мне анекдот:
– Поженились молодые. Первая брачная ночь. Легли. Провалилась сетка кровати до пола. И сказал свёкор молодой жене:
– Вы что-то небожеское сделали.
– Конечно, сделали. Он у вас такой слонище!
3 апреля
Виза у трапа
Я почти не спал.
В шесть встал. В восемь был уже в конторе.
Звоню в Шереметьево.
Рейс из Гаваны перенесён на завтра.
Вот тебе и виза министра у трапа!
Молчанов:
– У тебя сегодня день визы. Не забыл?
– Да не забыл… Министр испугался ответственности за визу и остался в Гаване. На сутки взял кубинское подданство.
Я забираю материал у Федорчука и к Евсеенко:
– Жду вашего меча.
– Это с помощником решайте.
– Нет. Свет клином не сошёлся на Сидоренке. Надо делать беседу с другим человеком. Желательно с вами.
– Ладно.
Он прочёл материал и сказал:
– Хреновый. Даже «Пионерке» стыдно давать.
– Но давать что-то надо. Праздник!.. День… Такой…
– Хорошо. Я вызову Данилевича. За два часа переделает.
– Ну и я с ним. Деваться некуда.
Мы с Данилевичем на ключ заперлись в его кабинете.
Ровно через два часа, в тринадцать, мы были у Евсеенки.
Читает он материал и мурлычет: