Чин чином подписали мы все бумажки, и сияющий генерал протягивает ко мне руку:
– Давай!
– Чего?
– Тугрики.
– А их у меня нет!
Зеленея, генерал хватается за сердце.
– Вы так сильно не переживайте, – успокаиваю я Сокола. – Денежки будут через полчаса. Ждите. Я пошёл за деньгами.
Соколовы немо уставились на меня, слова не могут сказать.
А я убегаю вниз по Кузнецкому.
Не мог же я при нотариусе им объявить, что такую большую сумму при моём кочевье я не таскаю в кармане на булавке. Я храню их в надёжной сберкассе на Центральном телеграфе, в виду Кремля.
При нотариусе я отдал соколам деньги, и мы счастливо разошлись.
Только на этом не кончились квартирные напасти.
Уже на работе любуюсь купчей и обнаруживаю дикий ляп. Ну нотариальные хмыри! Напечатали, что деньги я вручил, и я же их получил. Пришлось тут же бежать к нотариусу исправлять.
На прописку надо представить в милицию разрешение райисполкома на продажу. Разрешение у генерала. Пришлось ехать к нему домой, в двенадцатиэтажную башню.
Подгулявший на мои денежки генерал был настроен благодушно. Стал расспрашивать о моём житье-битье.
Наслушавшись о моих мытарствах, он искренне припечалился:
– Да… Жизнь прожить да не крякнуть… Какой ты, право, бухенвальдский крепыш, стойкий. Ни жены, ни жилья, зарплату на работе урезали ого как! Крепенький ты орешек… Другой на твоём месте не устоял бы…
– А я закалённый. Спасибо жизни за большие трудности… Я с семи лет зарабатываю на хлеб… Отец погиб в сорок втором. Мать не умеет расписаться. Троих подымала одна. Мы тонкие. Мы жилистые.
– Ничего, ничего…
– Конечно, во всём этом нет ничего хорошего…
3 ноября
Столько шуму!
На летучке Пресняков протрындил:
– Я опять о гонораре. На нём я съел стаю собак. Надо чаще наклоняться. Гимнастика! Нагнулся – информация. Наклонился – поднял пятёрку. За день можно нагнуться шесть раз. Пятью шесть тридцать колов!
Поднялся хохот.
– А смешного тут я ничего не вижу, – сказала Смирнова. – Хорошо зарабатывать можно и без наклонов. Сидя! Вон у меня в редакции Сурин уже на пенсии, а каждое утро прибегает в восемь как штык и по телефону выколачивает заметки. Всегда в передовиках. Завидная трудоспособность. Провожали на пенсию – подобрали ему в подарок детскую бескозырку и папку цвета морской воды. Он служил моряком. Маршалы с ним запросто…
– Если бы наоборот! – подколол кто-то.
Снова вскочил Пресняков:
– Я о том, что надо живо поворачиваться. У нас срочная работа. А у нас один лифт. Для корреспондентов нужен особый лифт. А то не дождёшься… Девки прыгают в лифт ради анекдота. И арапить тут нечего. Я считаю ТАСС своей академией. Мы – действительные члены этой маленькой академии. Вот так!
Такой маленький, а столько шуму!
12 ноября
Медведева с утра нет.
Новиков опоздал на два часа.
Бузулук созоровал:
– Ну что, Володь, яйца к кровати примёрзли? Не мог за два часа отодрать?
Засердилась Татьяна:
– И чего нести чёрт те что и сбоку бантик? Как ты смеешь так говорить о нашем лидере?
Бузулук ответил в рифму:
– Я такому лидеру
Все глаза повыдеру.
– За что?
– Он знает. Ишь, виноват, что сыроват.
18 ноября
Общетассовская профсоюзная конференция.
Я делегат от ГРСИ.
Голосование. Окрик из президиума:
– Мандаты! Мандаты подымайте! Ты чего голую руку подымаешь?
1 декабря
Счастье
Кусково. Рассветная аллея, 56.
Адрес моего счастья.