Собрание сочинений в 15 томах. Том первый

Это доброе зерно прорастает в детях

Так в книге, как в хорошем доме, жизнь и идет, обновляясь и молодея, но не забывая лучшего, что делает организм общества человечески здоровым и надежным.

Историческая память, историческое наследие – это очень большие слова, и их как-то и употреблять неловко, но если поглядеть конкретное, будничное их содержание, то сразу станет видно, что этические уроки героинь Санжаровского при их простоте достаточно почтенны в нашей истории и литературе. Вспомнить только, чему учили, какие заветы оставляли непутевый лесковский Левша, хитрованы и мудрецы корабельные мастера в сказах архангельского волшебника Б. Шергина, рассудительные добрые камнерезы и философы П. Бажова и все уже помянутые мной старые женщины в русской поэзии и прозе, то и окажется, что все они клонили к одному, что перво-наперво надо жить по сердцу и по душе, «как мать поставила», а Родина и время подскажут остальное, дадут и дело, и опыт, и оценят по сделанному.

Очень хорошо, что молодые герои смыкаются со стары-ми в этих важных понятиях, и, значит, можно надеяться, что добрые дела будут и вперёд расти в нашей земле от крепких родимых корней.

    Валентин Курбатов

(Предисловие выдающегося критика, члена Совета при президенте РФ по культуре и искусству Валентина Яковлевича Курбатова к моей первой книге художественной прозы «От чистого сердца». Москва, издательство «Молодая гвардия», 1985 год. Тираж 100000 экземпляров.)

В понедельник 29 января 1979 года с 20 00 до 20.45 по первой программе Всесоюзного радио шёл мой "Оренбургский платок". Читала артистка Малого театра Софья Фадеева.

В том же месяце прозвучали чтения по роману А. Чаковского «Победа», по повести В. Мирнева "Зелёная крыша" и по повести А. Бека "Волоколамское шоссе". Как сообщалось в "Обзоре писем радиослушателей" Центрального радиовещания (февраль 1979), на «Победу» отозвалось 77 человек, на «Зелёную крышу» – 71 и на "Волоколамское шоссе" – 13. Мой же «Платок» собрал 152 отклика.

"Люди писали, что после чтения рассказа "на душе стало как-то теплей". Во многих письмах – заинтересованный анализ передачи, просьба повторить её.

"Достоин уважения жизненный путь героини. Скольким людям подарили своё тепло платки, ею связанные. И тем хорош конец рассказа, что героине есть кому передать дело всей своей жизни.

Мне ещё хотелось бы, уважаемая редакция, отметить соответствие музыкального оформления рассказа и его содержания. (Данильцева В., Саратов)".

    (Бюллетень "Обзор писем радиослушателей Центрального радиовещания за 1979 год». Москва. Гостелерадио СССР.)

В 1979 году «Платок» был признан на Центральном радио одной из лучших литературных передач года. Всего же «Платок» прозвучал на Всесоюзном радио с 1979 года по 1990 год около тридцати раз.

Первым отозвался на книгу "От чистого сердца" «сибирский Даль»,[440 - Александр Ильич Фёдоров – крупный учёный-филолог. Всю жизнь служил Русскому Слову. Составление фразеологических словарей, словарей народных говоров – его конёк.Работал главным научным сотрудником в секторе «Русский язык в Сибири» Института филологии Сибирского отделения Российской академии наук. Широкую известность приобрел полидиалектный «Словарь русских говоров Новосибирской области» под редакцией А. И. Федорова. Профессора А. И. Федорова заслуженно считают основателем Новосибирской научной школы диалектной и фразеологической лексикографии. Он один из редакторов 17-томного академического «Словаря современного русского литературного языка».В частности, в его «Большом фразеологическом словаре русского литературного языка» (Москва, 2008) приведены многочисленные примеры из моей прозы. В 2004 году я издал роман «Сибирская роза» с посвящением «Александру Ильичу Фёдорову – сибирскому Далю». (А.С).] доктор филологических наук Александр Ильич Фёдоров. Он написал мне:

Глубокоуважаемый Анатолий Никифорович!

Поздравляю Вас с удачей.

Главное, что удалось Вам сделать, это – с максимальной полнотой и последовательностью представить мир интересов деревенских русских женщин, выраженный их же языком. В результате – и современные, и будущие читатели получили возможность реально представить, чем и как жили их бабушки, прабабушки, как они мыслили и говорили; и главное – как сложна, нелегка была их жизнь.

Вполне возможно, что нашим теперешним ортодоксальным критикам Ваша книга не придётся по вкусу. Это не беда: их мнение не есть критерий истины. Оно свидетельствует лишь о примитивизме нашей критики.

Уверен, что настоящий читатель оценит Вашу книгу по достоинству.

    28 марта 1986
    А. Фёдоров.

В 2012 году роман «Оренбургский платок» выпустило отдельной книгой авторитетное издательсnво «Художественная литература».

Вот что писала пресса о романе «Литературная газета». № 25, (http://www.lgz.ru/publication/251/) 20 июня 2012, 7 страница.

Пятикнижие ПРОЗА

Анатолий Санжаровский. Оренбургский платок. – М.: Художественная литература, 2012. – 176 с. – 500 экз.

В России, стране ещё недавно преимущественно деревенской, ремесленных биографий мало. Интеллигентских много, пишущие люди часто о себе и пишут, а вот деревенская проза – обычно зарисовки, этюды с натуры, словно сельский житель – объект, а не субъект биографии. «Оренбургский платок» – книга совсем другого рода, рассказ от первого лица, рассказ женщины, которая всю жизнь не знала отдыха, любимой работой перемогалась в самые тяжёлые времена, а плоды её труда были произведениями искусства. Читатель наверняка вспомнит таких людей из числа своих предков, которыми гордится: солью земли называют именно их. Язык книги производит потрясающее впечатление. Он порой довольно сложен для понимания: местный колорит замешан в нём так густо, что ложка стоит. Но когда ещё испытаешь такую радость узнавания: вот так и у нас говорили, а это острое словцо я не слышал с самого детства! Тёплая, фактурная, узорчатая проза. Не какой-то полушерстяной платок, а оренбургский.

    Татьяна Шабаева

Повесть “Оренбургский платок” Санжаровский писал больше тридцати лет. Первый вариант был сдан когда-то в журнал “Октябрь” и принят к печати, но, прочитав верстку своей повести и затосковав от несовпадения того, что хотел, с тем, что получилось, автор забрал ее из журнала для переработки. Через несколько лет он опубликовал второй вариант повести в “Нашем современнике”, но повесть не отпускала его – “Пожалуй, нет, не было такого дня, чтоб не вписать в повесть что-то новое. По слову, по абзацу, по главке”. Под текстом последней редакции повести даты “1974–2011”. Вроде как “незамысловатое” повествование: преклонных лет, уже полуслепая и полуглухая деревенская мастерица-вязальщица (“пуховница”) рассказывает свою жизнь, жизнь вполне обыкновенную: деревня, детство, танцы под гармошку, замужество, переезд в деревню мужа, выживание в 20–30-е годы, война, сделавшая ее вдовой, и послевоенная жизнь в кратких главках. А также про то, как овладевала мастерством вязания оренбургских платков (“Сколько помню себя, все вяжу. Чать, с пеленок, можно сказать. У нас как? Нашлась там у кого девчонишка, еще глаза не пролупила, а ей уж веретёшку да спицы в руки пихают. Вот тебе игрунюшки на всю жизнь!”), и про то, как искусство это помогало ей жить не только физически, но и душевно, потому как ремесло, оно же искусство, дает силы жить (“Ехала я поездом домой, думала всё про Левшу. Вот принеси ему кто в скорбный дом блоху подковать, разве он помер бы так рано?”). И одновременно – перед нами проза, устроенная исключительно сложно, представляющая в нашей сегодняшней литературе редчайший образец абсолютно состоявшейся орнаментальной прозы. Критики сравнивали плетение ее с вязанием платка. Словесный орнамент у Санжаровского – отнюдь не стилистический декор. Работа со словом, с говором повествовательницы, с интонационным строем ее речи стала для автора главным приемом при воспроизведении и характера героини, и характера самой жизни, породившей ее.

    Сергей Костырко
    (Журнал «Новый мир» № 12 за 2012 год)

Труды и дни Анны Блиновой

Для нас, оренбуржцев, всё, что связано с оренбургским пуховым платком, имеет особый смысл. Повесть Анатолия Санжаровского «Оренбургский платок»,[441 - Анатолий Санжаровский. Повесть «Оренбургский платок». Москва. Издательство «Художественная литература». 2012.] рассказывающая об Анне Федоровне Блиновой, в этом ряду, безо всякого преувеличения берусь утверждать, занимает своё определенное почётное место.

Творчество Анны Фёдоровны оставило большой след в истории оренбургского пуховязания. К концу 50-х годов XX века на промысле утвердился «блинов» узор, названный так по имени нашей героини. Найденные ею сочетания ромбов из «глухотинок» и шестиугольников из «сот» органично вошли в декоративное поле платка. В своем узоре она аккумулировала лучшие достижения местной традиции. Узор был признан и подхвачен большим коллективом оренбургских мастериц и сегодня воспринимается как абсолютно традиционный. Документальные факты, живая речь мастерицы – это бесценные страницы хроники знаменитого промысла и, в целом, отечественной истории.

Повесть, построенная как рассказ о своей жизни человека, которого можно назвать высоким именем «народный мастер», обладает удивительной цельностью. И цельность эта обеспечена прежде всего выбранной формой повествования – живым своеобразным уральским говором. Подкупает исключительная аккуратность автора в передаче колоритных местных слов, создания своеобразного этнодиалектного оренбургского словаря. Низко кланяемся автору за внимание и чуткость к русскому слову! Цельность и в том, как сквозь призму восприятия отдельного человека складывается картина жизни Оренбуржья во всех её позитивных и негативных проявлениях: революция, голод, организация пухартелей, войны.… Здесь есть повседневный быт и уклад оренбургской вязальщицы, труды и дни, будни и праздники, любовь и семейные отношения – всё, что может выявить характер героини.

Книга дает ощутить живую жизнь традиции. В ней много объяснений и сведений, касающихся бытования оренбургского промысла, непосредственных обстоятельств и условий, встречающихся на пути вязальщицы. Для нас важно, что информативность этого литературного произведения достаточно высока: им может успешно пользоваться и специалист, занимающийся народным искусством, и филолог широкого спектра, и историк, и просто читатель, который любит хорошую русскую литературу.

    Ирина Бушухина,
    искусствовед, заведующая Галереей «Оренбургский пуховый платок» Оренбургского областного музея изобразительных искусств.
    (Журнал «Москва», № 3 за 2013 год.)

«Всяк дар в строку»

Из июньских новостей: «За два часа до окончания крупнейшего в Америке книжного форума ("Бук Экспо Америка – 2012) здесь состоялась презентация оренбургского пуховязального промысла. Повод к такому показ – выход пятой но счету книги, посвященной оренбургскому пуховому платку…»

Пять книг, а надо бы шесть: Анатолий Санжаровский рассказал об этом чуде так, что аж досадно стало – эх, не вяжу. Только вот его «Оренбургский платок» до Америки не доехал: половина и без того скромного тиража подарена была детским домам и библиотекам Оренбуржья. А ведь это повесть всей жизни. Во-первых, потому что писалась она, но словечку прирастая, больше 35 лет – с 1974-го но 2011-й. Во-вторых, потому что книга эта – целая жизнь мастерицы из села Жёлтое Анны Фёдоровны Блиновой, рассказанная ею самой. Ну – почти: «Я даже не могу теперь представить, что бы у меня, у залётного воробья, и подучилось, вяжи я свой «Платочек» от третьего лица. А сочинять от имени Анны Фёдоровны было очень интересно».

На «Страницах биографии» «Дорога к платку» автор рассказывает, как всё начиналось: «Я ездил-ходил из села в село. Я просто смотрел, как вяжут пуховницы, и не приставал с разговором о житье-бытье. Он сам неволей выскочит. Мне важней было… Откровенно говоря, я толком не знал, что именно мне нужно было. Но я ясно знал одно: мне не нужно то, что уже было. Была гора очерков. Всё в тех очерках ах да ах, сиропных умилений воз, а душе улыбнуться нечему. Мне хотелось поймать дух радости, что лилась из-под спиц». А его героиня, уже в самой повести, – поддакивает: «Ну, вот представьте, как писатель мудрёно подбирается к своей книжке, Так и платошница часом подступается к узору. Боже упаси, и узкой мысли не держала уравнять книжку с платком. Вовсе нет. А всё ж что-то такое сродственное, неминучее да и водится, ежели говорить про самое про начало. Из ничего не сладишь чего».

А того «чего», из которого повесть слажена, – в избытке. Тут, кроме ремесла, и любовь, и замужество – «за кого и думать не думала», и учёба, и работа – «За свою жизнь навязала я платков до Луны. Посверх трёх тыщ. С кульманский вагон, поди, будет». И война. И долгое, не судьбой навязанное, а сердцем выбранное вдовство: «Мужа, пускай и награждённого могилой, любя не покидают…»

А каждая главка, из русской пословицы растущая, – на вкус ягодка, на слух – музыка. «Доброму роду нет переводу» – утвердил в послесловии Валентин Курбатов. И добавил о стиле: «…старые женщины ещё и говорили тем прекрасным языком, который бережётся по русским селам (…) Чаще писатель, будто остерегаясь этой яркой, внешне не правильной, но крепкой и ладно подогнанной, как крестьянская одежда, речи, переводит её в привычное русло литературного языка, уходя к несобственно-прямой речи, где можно пригасить слишком пёстрые краски, так напоминающие старые деревенские лоскутные одеяла». Нет-нет, здесь эта пестрядь лоскутная – сплошь! Уютная и тёплая, красивая и ладная, грубовато-озорная… Совсем как героиня: «…дурёка тот поп, что крестил, да забыл утопить».

Мастерством всю свою трудную жизнь прожила, без работы едва не обезножела, да платок спас, – и всё остановиться не может: «Отгоревала я вся. Отошедший уже человек… А платки-то всё поманеньку наковыриваю. Не могу оторваться от этой сахарной погибели». И смену себе вырастила. Оно и понятно! Оренбургский платок – он и есть оренбургский платок. И сравнивать не с чем. Хоть в обручальное колечко продевать, хоть мигрень с ревматизмом врачевать, хоть беспокойное дитя заворачивать – всё хорош. Даже, пишут, переломы быстрее срастаются, спасибо ланолину, содержащемуся в пухе местных коз. А ещё он сносу не знает и живёт долго. Он вообще – живой. «– Бабушка, а сколько живёт платок? – тихо спрашивает Надя. – Да ему, как и нашему роду, нет переводу. С годами разнашивается… Снежок, дождик ли – ещё больше пушится, растёт. Дожди ему, что хлеб человеку. А дожди не обходят нас, Надюшка…

    Ольга Воронина
    (Газета «Книжное обозрение» № 18 от 3–16 сентября 2012 года. Страница 7. Рубрика «Русская проза. Рецензии».)

За «Оренбургским платком» в библиотеку

Недавно в главном государственном издательстве страны «Художественная литература» вышла книга Анатолия Санжаровского «Оренбургский платок». Эта замечательная повесть посвящена не только главной достопримечательности нашего края – пуховому чуду – но и трудолюбию, сердечности и мастерству русских женщин. По крайней мере, именно эти качества воплотились в главной героине книги – девушке из народа, вязальщице знаменитых оренбургских платков.

Над этой книгой московский прозаик, член Союза писателей Москвы Анатолий Санжаровский работал 35 лет! Но и время, и труд стоили результата.

«Повесть хорошая… Прочитал я её с большим удовольствием, многое было для меня ново и внове. Дай Вам Бог и далее удачи…» – так отозвался о книге классик русской литературы Виктор Астафьев. «Оренбургский платок» также высоко оценил известный критик Валентин Курбатов. А столичный журнал «Читаем вместе» в недавней рецензии (№ 5 за 2012 год) рекомендовал сочинение Санжаровского к обязательному прочтению. И сравнил его с «искусно выработанным» оренбургским платком: «Проза… хоть и старомодна (в хорошем смысле традиционна), но прекрасно написана. Тут и сказовая манера, и стилизация под народную речь, и богатство русского языка во всей красе (умелое использование диалектизмов, профессионализмов, слов разговорного жанра и прочее, прочее)… «Нашлась там у кого девчонишка, ещё глаза не пролупила, а ей уже веретёшку да спицы в руки пихают: вот тебе игрунюшки на всю жизнь».

Сегодня книгу могут оценить и наши земляки. Половину тиража своего «Оренбургского платка» автор безвозмездно передал в благотворительных целях библиотекам детских домов, школ, техникумов и вузов Оренбуржья. Скоро повесть появится и в одном из книжных магазинов города.

    (Газета «Вечерний Оренбург»№ 24 за 15 июня 2012))