– Не могу. Вдруг дурно станет. Упаду.
– Вот до падения мы не допустим дэвушку!
Я беру варёное яйцо, остужаю в ложке под струёй в мойке. Под струей яйцо крутится, и вода из-под него выпрыгивает двумя рожками, как у чёртика. Чем сильнее струя под яйцо бьёт, тем быстрей оно вертится.
– Мельница в ложке! Открыл новый закон!
– Ты лучше корми меня!
– Ой! Ну ты всегда влезешь с прозой! – Я подаю ей очищенное яйцо. – Ешь. Полусырое. Любишь такие.
Она кусает яйцо и смеётся: я чуть снизу снял белок.
– Ну что ты сделал с яйцом? Весь желток на полу!
– Не всё тебе. Что-нибудь надо и полу.
– В «Недельке» была интересная статья «Любовь со второго взгляда», – Галя, запивает слова чаем, заедает хлебом с маслом и ещё с чем-то непонятным для человечества. – Суть. Люди в годах на танцульки не поскачут. А где им познакомиться? Там не говорится про брачные машины. Только намекается.
– А ты что бы им предложила? Летайте самолетами! Да?
Мы купили вчера два календаря с самолётами. Один она повесит у себя на работе, другой я пристрою над книжной полкой на кухне. На работе и дома всё будет напоминать о первой встрече в воздухе.
И запеваю переиначенное:
– Ты пойми меня правильно, мама,
Не могу я на ветке сидеть.
– Надо на месте сидеть. А ты? Ты с ума спрыгнул так петь?
Вечером мы стриганули по магазинам искать чайник.
Не нашли.
В аптеке я подвёл Галинку к счётчику калорий на витрине.
Она загорелась купить.
– Зачем считать? Было б что считать, – говорю.
– Покупай! Я на обеды не буду брать денег.
Взяли.
Стала считать дома.
По её работе многовато потребляет она калорий.
11 ноября 1976. Четверг.
Дума телевизора
Отнёс я молоко на балкон.
Иду назад.
Галинка приоткрывает воровато дверь, и мы одновременно кричим друг другу одно и то же собачкино ваф!
– Нехорошо, Галина Васильевна, в ваши годы прикидываться собачкой.
– Я беру счётчик на работу. А хочешь, оставлю. Будешь считать несъеденные калории свои.
Я чищу ей сапоги большой щёткой. Потом, уже на ней, фланелькой.
– Я опаздываю…
– Ничего. Я должен свою жену отправить в стройные мужские ряды в наилучшем виде, чтоб не было претензий к мужу.
Нам вторично принесли одну ту же чужую открытку.
Пишу на открытке:
«Почта! Да читайте же адрес! Не подбрасывайте чужое. Не берём! Даже за взятку!»»
Кинул открытку в почтовый ящик на углу дома напротив и побежал варить московский змеиный супчик из пакета. Только съел – заявился телетолстунчик.
На два был заказан спец из телеателье к нашему капризке «Темпу».
Мастер включил.
– Пропадает, значит, изображение? А что делать сейчас? Он же работает! Разбирать весь бессмысленно.
Он всё-таки снял крышку. Сунул отвёртку туда-сюда.
– Ну что ремонтировать? Тут сам частенько не понимаешь… Какая-то каша. Прямо в огороде госпожа Бузина, а в Киеве дорогой товарищ дядька…
Он тоскливо захлопнул крышку.
Теперь свистеть начал телик.
– С моей повторной квитанцией быстро придут. Хорошо, что вы понимаете. А то есть доказывают! Он работает. А ты ремонтируй.
Благодарность получить от ремонтника – большая честь. Только почему они приходят ко мне и каются в своих незнаниях? Тогда слесарь, сейчас этот? Что я, батюшка?
Вечером Галинка радостно доложила:
– Обежала со счётчиком всех! Всех заразила. Всем подсчитала! Все они курносые бегемоты! Лишние калории трескают!