Провожая взглядом выходившего из комнаты Иванова, Медведев, хихикнув, тихонько съязвил:
– Пошёл писать приветственное письмо Бузулуку.
28 октября
Молчанов:
– Ильич, я уже год работаю. Прибавь мне жалованье, а то завтра не пойду с Аккуратовой на овощную базу грузить картошку.
– Действуешь по принципу старухи: не отремонтируешь воду – готовить не пойду.
– Видишь, у меня неудобная ставка. 110 не делится на четыре без остатка. А я алиментщик. Мне надо, чтоб на каждого приходилось поровну. Без мелочи.
29 октября
Прихожу домой – дверь на веранду нараспах.
– Перегрелась, кума? – улыбаюсь двери.
От холода дверь сжалась и открылась сама.
В комнате ноль градусов.
Дышу на руки:
– Холод собачий и голод кошачий!
– Ты с кем говоришь? – спрашивает из-за стены Мария Александровна.
– С самим собой. В комнате у меня ноль целых хрен десятых! Вот подышал на градусник – уже три! Жара!
– Это моё тепло! – выкрикивает из-за другой стены тётя Катя. – Вот возьму и поставлю стену кирпичную. Чтоб моё тепло не уходило к тебе.
– Зачем же? Тогда я вас не услышу.
– Раз пока слышишь, давай у темпе шестьдесят копеек. Дворничихе. Она метёт улицу у нашего дома. К празднику ей надо что-нибудь купить. Маша дала 50, я 50, Дуська 50 и ты дашь 60.
– А почему я больше всех? Я добавки не просил.
– Потому что на тебе негде ставить пробы, – усмехается она.
– Нет. У меня есть ещё где ставить. Есть чем и есть где. Э-эх… Бывает…
Бабка Маня перебивает:
– Бывает, у девки муж умирает, а у вдовы живёт. Давай шестьдесят и вся твоя песенка.
30 октября
В 6.40 сама открылась от мороза дверь на веранду.
Глянул в окно – всё бело!
Ба!
Это сама Зимушка-Зима распахнула дверь.
Вспомнилось, как в кавказском детстве нас будила утром мама, боясь, что мы проспим снег, там он быстро таял:
– Уставайте, хлопцы! Сниг!
Почти так я крикнул сегодня, обращаясь за стены к старухам:
– Вставайте, дамы! Проспите снег!
Молчание было мне ответом.
5 ноября
Вернулся из командировки легендарный Бузулук.
Татьяна притворно пошлёпала в ладошки:
– Ах! Олежка появился. Тихо сел и сидит. Будто и не ездил в Кемерово.
– Я давно говорил, что ты наводчица и подколодчица.
– Я не лётчица, я не наводчица. Я молодая змея- подколодница. Я перехожу на работу к Беляеву. Буду ездить в командировки и наводить кадровый порядок.
Сева приложил руку к груди и кланяется Олегу:
– Если выкуришь ещё и Титлянова, памятник тебе обеспечен! Ну совсем этот красивец перестал ловить мышей в Рязани!
– Поеду и уволю. Он у меня быстро получит маслину![204 - Получить маслину – быть убитым пулей.] Только пустите.
– А теперь скажи, – говорит Сева. – Когда Хромов диктовал на ленту заявление по собственному желанию, ты стоял рядом?
– Я уже лежал. Мы были та-ак хороши…
6 ноября
Коллеги
Молчанов сказал Калистратову:
– ЛенТАСС прислал всем редакциям поздравления с Октябрём, а нашей редакции – хренушки!
– Кто подписал? Узнай. Я подам представление.