Планета Крампус. Роман

Все они шумно встретили появление Алексея.

– Здравия желаем, товарищ сержант! – кричали вразнобой штрафники. – О, да вы с уловом! И где вы их зацепили? Как это вам удалось? Да еще и повязали всех!

Вопросы так и сыпались. Перемешалось все: и радость неожиданной встречи, и любопытство, и просто желание поговорить, пообщаться со знакомым. Алексей тоже улыбался и как мог отвечал на интересующие бойцов вопросы.

– Да вот уж, поймали соколиков. Пообломали им крылышки. Да не соколики они, конечно, никакие, – спохватился Алексей, – это я лишку хватил, а гады они ползучие. Привез их сюда, чтоб получили сполна за свои гнусные дела.

Возница, высадив попутчиков, терпеливо ждал, когда о нем вспомнят и заберут вещи с телеги. Не дождавшись, окликнул:

– Эй, сержант! А автомат-то что – мне оставляете?

Алексей, вспомнив, что и не поблагодарил извозчика, подошел к телеге, взял оставленный на ней автомат и с теплотой в голосе сказал:

– Прости, отец. Спасибо тебе. Большое.

Извозчик бросил:

– Да чего там…

Крутанул над лошадкой вицей и покатил прочь по своим делам.

К дому, почти на то место, где стояла лошадка, подкатил легковой автомобиль и резко, со скрипом, шурша колесами о дорожную гальку, встал. Из автомобиля выскочил старший лейтенант, охватил быстрым зорким взглядом находящихся перед палисадником, и, протяжно скрипнув покосившейся дверью, зашел во двор. Во дворе грозно залаяла собака. Лейтенант выскочил обратно и торопливо притворил дверь. Лицо его, слегка перепуганное, выражало смущение. Старшина сидел снисходительно усмехаясь и курил. Он не желал помочь незадачливому старшему лейтенанту проникнуть внутрь дома, хотя мог это сделать безо всяких затруднений.

Во дворе недовольный голос шикнул на собаку:

– Рекс, на место! Чего ты развякался? Дождешься, я тебя кончу однажды. Надоел…

Заскрипела дверь, и на улицу вышел оперуполномоченный особого отдела старший лейтенант Страськов. В мундире нараспашку, с непокрытой головой, вместо сапог домашние тапочки… Лицо красное, глаза осоловелые. Видно было, что старлей выпивши.

– Тэ-э-к, – обратил он внимание на приехавшего. – Ты за этими? – кивнул он в сторону штрафников. Тот подтвердил:

– Да, за пополнением. Как нам сообщили, что есть пополнение, так сразу меня…

– За-а-абирай! С глаз долой… – распорядился Страськов.

– Есть, – отрапортовал старший лейтенант. – А документы на них…

– Личные дела пока останутся здесь, у меня. А вам списочный состав… Старшина Кобзев! Список этой команды. Сюда! Живо!

Старшина легко сорвался с места и шмыгнул в дверь, которая не успела и скрипнуть за ним. Он был совсем недолго в доме и вскоре вышел, держа листок бумаги.

– Ото… Це спысок, – протянул он лист оперуполномоченному.

– Ему, – указал тот на старшего лейтенанта. Старшина выполнил приказание. И уточнил:

– Повэрку зробыты, чи как?

– А это пусть старлей проводит, если ему надо, – ответил Страськов. – Они у тебя все по списку?

– Усе. Як одын, – ответил старшина.

– Ну, тогда о чем разговор. Свободен, старший лейтенант.

За все время разговора Страськов ни разу не взглянул в сторону штрафников, чтобы нечаянно не встретиться с глазами Вадима Шелепова.

Лейтенант направился к прибывшему боевому пополнению.

Алексей, оценив, что упускать момента нельзя, подскочил к оперуполномоченному и, переложив палку в левую руку, правой козырнул:

– Разрешите обратиться…

Страськов осмотрел сержанта мутными глазами и, артачась, произнес:

– А если не разрешу? Ты кто такой? Откуда? Чего надо?

– Младший сержант Боровых. Мы с лейтенантом Одареевым сопровождали из Нижнеруднинска до Русьвы пополнение для фронта из штрафников, – одним приемом постарался ответить на все заданные капитаном вопросы Алексей. – Я доставил еще трех штрафников, сбежавших от нас по дороге. Дезертиров, стало быть.

– Ах, да-да. Вспомнил. О каких-то дезертирах твой лейтенант мне докладывал. Это они, что ли? Я и смотрю, крылышки у всех веревочками спутаны, – насмешливо заметил Страськов.

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Я вел их сюда один, пешим порядком, – пояснил Алексей. – потому и связал. К тому же за ними, кроме дезертирства, есть и другие преступления.

– Преступления? Какие? – заинтересовался старлей.

– Они убили часового и завладели его оружием.

– Убили? И с оружием сбежали? – переспросил Страськов. – Так и чего ты мне их притащил? Что мне с этим дерьмом прикажешь делать? Старшина!

– Слухаю, товарыш старший лейтенант, – отозвался старшина Кобзев.

– Тащи сюда мой пистолет. Он там, на ремне, в кобуре. Живо! Сейчас мы наши приговоры в исполнение приводить будем.

– Эсты – четко произнес старшина и скрылся за скрипучей дверью.

Жаблин и его подельники, хоть и стояли, кажется, поодаль, чутко прислушивались к разговору сержанта и старлея.

– Е-мое, – заныл Шкабара. – Меня-то за что? Я не виноват…

Жаблину больше умолять никого не хотелось. Его охватила черная, бездонная пустота. Уже и жить не хотелось так, как он желал, оказавшись недавно перед наведенным стволом той твари. Жаблин почувствовал, что он устал, смертельно устал. Да еще эти руки…

– Уот, товарыш старший лейтенант, – протянул Страськову пистолет вернувшийся старшина.

Тот снял его с предохранителя и не целясь выстрелил в березовую чурку. От дома уже подались прочь редким строем штрафбатовцы, ведомые старшим лейтенантом. Автомобиль укатил по разбитой дороге без него. Вадим Шелепов, шедший в последней паре строя, услышал Страськова и смачно сплюнул на дорогу.

– Так, подлецы, убийцы и дезертиры, слухай сюда, – бросил оперуполномоченный трем понуро стоящим штрафникам. – Зачитываю вам приговор. Именем Союза Советских Социалистических Республик… За совершённые злодеяния: первое – нарушение воинского Устава и воинской Присяги, а значит, измену Родине; второе – убийство находящегося при исполнении военнослужащего и завладение его оружием… Приказываю: военнообязанных… Как их?

Алексей подсказал:

– Жаблин, Гриднев и Шкабара…