Планета Крампус. Роман

И скрылся за поворотом траншеи.

Артобстрел продолжался. Он длился еще минут десять. «Наверно, – подумал Алексей, – эта оказия случилась перед наступлением немцев. Обычное дело на фронте».

Мимо него, пригибаясь, едва скользнув взглядом, в землянку юркнул старший сержант. «Вот он, Ждановский», – догадался Алексей.

Немецкая канонада начинала уже давить Алексею и на уши, и на нервы. Нашел бы он свое место в этой круговерти, и ему не страшны были бы никакие артиллерийские, да хоть бы и танковые, атаки.

Совсем близко разорвался с грохотом снаряд, обильно осыпав Алексея и находящихся поблизости бойцов влажной, глинистой землей.

– Вот черти, – выругался один из них, отряхиваясь, – так и прибить ведь могут. Заварили кашу без масла. Ей и подавиться можно.

Пришлось стряхивать с себя землю и Алексею. Он снял скатку, тщательно вытряс ее, а потом стал ладонью очищать и гимнастерку. За этим занятием его и застал вышедший из землянки старший сержант Ждановский.

– Милости прошу к нашему шалашу, – прокричал он Алексею. Кивнул головой, мол, следуй за мной. И сгорбившись, на полусогнутых ринулся по закоулкам траншей.

Алексей, не успев надеть на себя скатку, с вещмешком и винтовкой за спиной, с автоматом на груди, опираясь на палку, так же пригнувшись, поспевал за Ждановским.

Наконец, похоже, этот марафон закончился. Ждановский сказал:

– Давай сюда, – и прошмыгнул в бревенчатую щель сбоку. Это тоже была землянка, но попросторнее той, где «квартировал» старший лейтенант Коломийченко, и много темнее. Света снаружи хватило, чтобы Алексей разглядел спартанское внутреннее убранство. Кроме тесных двухъярусных лавок или полатей, сколоченных из березовых жердей и закиданных соломой, посреди землянки были расставлены пустые ящики из-под снарядов. Они служили здесь, видимо, и табуретками, и столом.

Артобстрел стал глуше. Наверняка немцы вот-вот пойдут в атаку. Из обитателей землянки никого на месте не было. Значит, все на боевых позициях.

– Вот наши хоромы, – бодро произнес Ждановский. – Здесь обитает наше отделение.

Ждановский был молодым парнем, ладно скроенным, ростом чуть выше среднего, белокурый, с легкими, едва пробившимися усами. Алексей ревниво отнесся к тому, что этот, в общем-то, молодой парень – уже старший сержант. А он, Алексей, постарше будет, а вот – все еще только в младших ходит.

– Обитаем тут, – пояснил командир отделения, присев на край одного из ящиков, – но только все вместе разом мы не собираемся. Не приходится.

Вдруг он хлопнул по колену и воскликнул:

– Вот ведь дубина бестолковая. Балаболю, балаболю… А с человеком и не познакомился. И протянул руку:

– Ждановский. Андрей.

Представился и Алексей.

– Так я о чем толкую, – продолжил Ждановский, – взвод у нас, я говорю, небольшой. Всего четыре отделения. И отделения небольшие – до двенадцати человек. Эти дни землянку временно занимаем мы. Воюем вместе со всем полком. А другое отделение, что квартировало здесь до нас, нынче на задании. И третье отделение на задании. А четвертое отделение, можно сказать, на тренировочном полигоне. Отрабатывают отдельные приемы рукопашки, метают ножи, стреляют… ну и прочее. Кроме того, у них есть… банька. А это, друг мой, самое главное. Эх, банька… – сладостно протянул Ждановский. – Ничего, подойдет и наш черед. И мы попаримся. – Ну, а пока, – хлопнул он по плечу Алексея, – располагайся здесь, как говорится, – будь как дома. У нас ребята веселые, заводные. Да сам увидишь.

Ждановский встал. Подошел к лежакам, закиданным соломой и показал на один из них:

– Это будет твое местечко. Располагайся. А я побегу. Мне своих орлов поглядеть надо, – с озорной озабоченностью сказал Ждановский и растворился в бревенчатом проеме, как будто его здесь и не было.

Алексей едва успел разложить на указанное ему Ждановским место немудрящий скарб – скатку, вещмешок, винтовку и автомат, – как послышались пулеметные и автоматные очереди, отдельные винтовочные выстрелы. «Значит, – подумал Алексей, – началось. Немцы все-таки пошли». Выбрав из двух видов оружия, имевшегося у него, винтовку, вынув из вещмешка еще пару обойм с патронами и сунув их в карманы, он выбежал из землянки и, далеко не ходя, пристроился тут же, положив на бруствер свою винтовку.

Рядом с ним слева расположился пулеметный расчет. Алексей увидел мелькающие фигурки немецких солдат, приближавшихся к нашим траншеям. Он пригнул голову к винтовке и взял на прицел одного из множества бегущих солдат. Выбрал: вот этот… Молодой… Видно, что молодой… Худой… Но прыткий, ишь как торопится и палит из своего автомата…

Алексей прицелился и выстрелил. Немец споткнулся, взмахнул рукой, как бы прощаясь с кем-то, другая рука безвольно опустилась вместе с автоматом, держась за его заднюю короткую рукоять. Убитый упал вперед, лицом в землю, подчиняясь инерции.

После первого удачного выстрела он перевел прицельную планку на другую фигуру. Прицелился. Сумел разглядеть, что это был грузный мужчина, ступавший хоть и поспешно, однако тяжело. Алексей нажал на курок. Немец как ждал, что в него вот-вот выстрелят и обязательно попадут. Он встал, как бы прислушался сам к себе и, что-то выяснив или поняв, согласно осел мешком, а затем медленно, как бы нехотя, завалился на спину.

Алексей стрелял и стрелял. Вложил в магазинную коробку следующую обойму. Себя он мог с чистой совестью похвалить – не сделал ни одного промаха. Все пули, посланные им во вражеских солдат, достигли своих целей.

Из соседнего окопа послышался разговор бойцов пулеметного расчета. По-видимому, у них образовалась небольшая пауза в связи с перезарядкой ленты.

– Их никак нельзя допускать к траншеям ближе двадцати, пятнадцати метров, – говорил один. – Ежели ближе допустим, нас ведь гранатами закидают, гады, так-перетак.

– А мы и не подпустим, Никола. Патроны-то еще есть? – отозвался другой.

– Есть мал-мал. Да вот гранат штук пяток. Надо бы гдей-то ишо пошукать. Ишь как прут, так-перетак.

– Да ничего, не бойсь. Соседи подсобят. Мы тут не одни, – успокоил один другого.

И пулемет вновь застучал, после непродолжительного перерыва.

Атака была отбита. Немцы откатились назад, в свои окопы. Правда, было совершенно неясно – надолго ли?

Бойцы пулеметного расчета, заметно подуставшие, но довольные выполненной работой, смогли теперь закурить.

– Ну что, браток, передохни покуда, – обратился к Алексею один из них. – Присоединяйся. Покурим на троих. Ты небось из разведчиков? Мы тут ненароком видели, что ты с их сержантом шушукался… Новенький, что ли?

– Да, – подтвердил Алексей догадку пулеметчика. – Недавно зачислен в разведвзвод.

– Боевые хлопчики в вашем взводе, ничего не скажешь, – одобрительно сказал пулеметчик. И показал рукой вдаль, за изгиб траншеи.

– А они во-о-он там все гуртуются. И сержант к ним подался. А ты, видать, поотстал…

– Осваиваюсь.

– Понятно, – глубоко затянувшись, подытожил пулеметчик. Второй номер расчета молча курил и только внимательно из-под каски рассматривал Алексея. Но вот осмелился и он вступить в разговор.

– И вчерась, и седни я наблюдаю вот… – прокашлявшись, хриплым голосом сказал он. – Немец как немец пошел. По всем статьям на людев похож. И несмелай, и робкай, и осторожнай, черт… На рожон шибко-то не лезет. А вот третьего дни, помнишь, Иван… Ух, и дикой народ был. Рожи от злобы перекошенные. Под пули лезли… Страха не чуяли, так-перетак. Ну, думал, ежели не остановим, ввалятся в наши траншеи, зубами загрызут. Зверье, натурально, так-перетак…

– Это да, – подтвердил пулеметчик Иван. – От их вида и наглости, с какой они перли на нас тогда, у меня инда коленки задрожали, честное слово. Вот – подумал тогда – истинно сила нечистая. Даже перекрестился пару раз. Ну… а что ты думаешь. Так валились на нас, инда внутри все захолонуло. Ох, до чего ж люты фрицы были! И это еще, считай, на расстоянии. А ежели б допустили… Тьфу, пропастина, – сплюнул себе под ноги пулеметчик. – Не приведи господи с такой нечистью в рукопашной схватиться.

– А ведь неделю назад или чуть поболе, помнишь, Иван, – вновь вступил в разговор второй номер пулеметного расчета Никола, – эти ребята, разведчики, тоисть, приволокли одного такого…

– Да не, – не согласился с Николой Иван, – тоды тоже, конечно, разведчики, но другие ребята были. Со старшиной Ямчуком. Я точно помню.

– Можа быть, Иван. Можа быть. Я ить спорить не стану. Но дело-то в главном. Оне, стало быть, языка приташшили из-за линии фронта. А тот, как раз вот таким диконьким и окажись, так-перетак. Коды очнулси, так разошелси… куды там. Вчетвером оне его еле угомонили, скрутили-повязали по рукам и ногам…

– Но само-то главно что вышло… Энтот фашист-от вроде как нашим окажись. Вот ведь что! – подхватил Иван. – Его один из наших бойцов признал. «Дак энто же не немец никакой», – вскричал он, случайно глянув на лицо немца. «Энто же, – затвердил он тоды, – парень такой-то из нашей, мол, деревни. Чем хошь поклянусь, мол, – он». И забрали, увезли немца. Видать, разбираться с ним будут, что да как.

Алексей внимательно слушал мужичков-пулеметчиков и внутренне улыбался. Он-то уже догадался, о каком пленном «русском немце» шла речь, но о встрече с ним умолчал, посчитав: ни к чему попусту языком трепать.

Немцы, провалив атаку, огрызались из своих траншей редкими короткими пулеметными и автоматными очередями. Иногда слышались одиночные выстрелы. Но, похоже, что вновь подниматься в атаку желание у них иссякло. Решили себя на сегодня поберечь.

– Дымом от вас как из кочегарки, – послышался вдруг рядом густой низкий голос. Подошел средних лет мужчина с уставшим взглядом и давно не бритыми щеками.