Царство лжи Берилл

– Хант. Ты предлагал мне себя в первый раз шесть лет назад, помнишь?

– Помню.

Молчание. Понял что-нибудь или нет?

– Не провожай меня, – сказала она строго. – Я сама доберусь до спальни.

– Я должен зайти в неё.

– Э? Из-за дня рождения императора? Ну что за глупость, правда.

– Это наша вера. Можешь не ценить, но не мешай нам исповедовать её.

– Тогда, пожалуйста, прошу. Но больше не задавай вопросов.

Чуть позже, снова углубившись в записи, Берилл, внезапно отвлекшись на наблюдающего за ней принца подумала, что она общается с Хантом так же непринуждённо, как и со многими другими перевёртышами, и даже живее, чем с крылатыми. Впрочем, пока он не затыкается после произнесения её имени. Если бы не это, Хант был бы, по крайней мере, неплохим собеседником. Но для того, чтобы устраивать её в качестве мужа, этого очень мало. Нужно быть образованнее, куда образованнее.

"Было бы здорово, если бы я могла быть с кем-то моего уровня знаний и интересов. Но, кажется, таких нет. Фиты не счёт – они управляют растениями инстинктивно. Кстати, надо бы пригласить кого-нибудь из них. Вероятность ускорения вегетативного роста на первый взгляд равна положительному ответу при применении центрифуги… Но, образованный муж – это было бы прелестно".

Не успела Берилл снова взяться за грифстек, как ощутила на своей шее… Хант!

– Перестань, я прошу тебя, – обернулась Берилл к нему, но тот как не слышал, только снова эти поцелуи. Без конца.

– Ты видишь это, ты чувствуешь это? – спросил он в какой-то момент.

– То, что я не пытаюсь наподдать тебе, ещё не значит, что я что-то такое чувствую.

– Но ты бы не стала тратить время на что-то подобное, если бы оно казалось тебе бесполезным.

"Да я лучше горсть песка съем, чем признаюсь, что мне нравится, как ты меня целуешь!" – подумала Берилл. Ей бы следовало оттолкнуть его, но он лизнул уголок её губ, и крылатую изнутри окатило тёплой волной. И Хант сделал это снова. Снова волна, меньше, не слаще, но после неё будто зазвенели тонкие струнки где-то внутри. И это было очень волнующе и ужасно приятно.

– Акшен-до! – ворвалась герарда. – Вентиляция нижнего диапира сгорела!

– Что? Которая?

– Обе.

– С какой стати? Быстро лети с иниатой на холмы. Отправь в Цитадель к брату, – Хант посмотрел на Берилл и устремился прочь, на ходу бросив ей: – Будешь там до тех пор, пока я тебя не заберу.

– В чём дело? – обратилась Берилл к герарде, но та лишь схватила крылатую за талию и вынесла в вертикальный коридор. Ни на секунду не остановившись, служащая сорвалась с лестницы и начала падение вверх, всё ускоряясь и ловко вовремя меняя направление падения. В считанные мгновения иниата оказалась меж холмами с просьбой подождать. Затем герарда пригнала экипаж, усадила крылатую и села править механическими животными. В окно крылатая увидела, как из дворца вылетела красавица в богатых ярких одеждах. Если бы Берилл хоть раз, хоть краем глаза заметила такую редкую женщину, то точно запомнила бы её. Но их не знакомили. Так не принято?

Только чуть позже, когда экипаж значительно отдалился, начали высыпать на свежий воздух прочие женщины и дети.

В доме Роджера, в котором в его отсутствие свободно, ни в чём себе не отказывая, жил весь клан Си(льверстоунов), её встретили с улыбками и объятиями. Сапфир предсказал, что она вернётся на трое суток.

– Герарда так и не рассказала мне, в чём причина, – обратилась Берилл к ясновидящему принцу-предку. – Может, ты объяснишь мне?

– А ты расскажи, что слышала, и Чайна Циан тебя просветит. Я мог бы объяснить, но у неё это получится лучше.

Один из внуков брата Берилл, Энтони Эшберн, был женат на женщине-перевёртыше. История того, как родная дочь принца Ли оказалась в клане Сильверстоунов никогда не интересовала Берилл, но сейчас, глядя на слепую серену, крылатая понимала, что перед ней определённо жертва обстоятельств, да, ко всему, очень необычная.

– Я услышала только, что вентиляция какого-то диппира сломалась.

– Диапира, – поправила Чайна Циан. – В этом нет ничего серьёзного. Диапиры содержат соль, которую в обязательном порядке разрабатывают до конца. Но вот если Хант разрабатывает диапир под которым предполагается запас горючего газа, тогда твои принц и эриста в любую секунду могут лишиться хорошеньких мордашек и всех хоть немного выступающих частей тела. Да и предел может обвалиться. Достаточно одной искры или еле ощутимого землетрясения.

– Это плохо. А цветы пострадают от этого газа, если он только смешается с воздухом?

– Я должен был знать, что будет такой вопрос, – произнёс Энтони, закрыв глаза. – Бабушка Берилл неизменна.

– Бабушка Берилл неизменна, – эхом повторил за братом Джереми Дэлсиер.

– Тётушка Берилл неизменна, – повторила за приятелями Моргана. – Но Накханские мордашки жаль.

– Жаль будет только тех, кто сумеет быстро выбраться. Им, уродам, придётся долго регенерировать, – твёрдо уточнила Чайна Циан. – А всем остальным – нелепая и мучительная смерть.

– Ну а что с цветами-то? – напомнила о своём вопросе Берилл.

– Скажем так: опасно именно воспламенение. Это от огня и растениям придёт конец и не растениям – тоже. Но на счёт всего остального не знаю.

– О, наверняка всё будет плохо, – расстроилась Берилл. – Три периода исследований ни во что. Я ведь даже записи не смогла захватить.

– Таким образом, у меня в который раз создаётся впечатление, что в этом клане один-единственный нормальный разумный, – разорвав образовавшуюся тишину, произнёс Ханней Ойфред, один из правнуков брата. – И этот нормальный разумный – я.

– Нет-нет, – поспешил возразить Лиорг-о-Дарк, второй правнук Ричарда. – Я тоже нормальный.

– Ты? – обернулись на него Энтони и Джереми. – Чем это?

– Я. Вот послушайте: у меня нет ледяной руки и злых глаз, я не слишком красив, не слишком праведник. И не слишком вспыльчив, что важно, не слишком требователен и не слишком терпелив. Я не слеп, не слишком свиреп, не гениален, не слишком потаскан, не слишком бездельник, не зубоскал, не слишком увлечён, и никогда не кажусь немного чокнутым.

– Точно, – протянул Джереми. – А кто бездельник?

– Ты, – мрачновато приговорил герцог Сильвертон.

– Почему это? – возмутился несчастный осуждённый.

– Ты за всю жизнь не сделал ничего, абсолютно ничего полезного.

– Я ветеран войны.

– Почти все присутствующие мужчины ветераны войны.

– А Энтони? Почему он не бездельник? Он же тоже…

– Он женился.

Молчание. Энтони захихикал.

– И он уже занял "титул" зубоскала, – откинувшись в кресле, продолжал доказывать свою правоту глава клана. До Берилл дошло, что брат слегка нетрезв. Это явление было настолько редким, настолько незаметным и неопасным для всех остальных, что Берилл тут же снова забыла об этом.