Люди

– Олли, ужин готов! – позвала мама.

Девушке есть не хотелось, но она привыкла делать все по продуманному за нее распорядку дня. Если мама звала или говорила, как и что делать, значит, так и нужно было делать, ведь Оливия была не в состоянии строить какие-либо планы. Но сейчас ей это показалось совершенно несправедливым.

Девушка спустила в кухню.

– Олли, познакомься, это наш новый сосед, – прозвучало как гром среди ясного неба.

В прихожей, скромно переминаясь с ноги на ногу, стоял тот самый сосед через дорогу и держал в руках домик для птиц.

– Джей, – парень протянул руку Оливии, второй пытаясь удержать поделку.

– Оливия, – ответила девушка, проигнорировав его дружественный жест.

– Олли, – вспыхнула краской мама, ощутив раздражение в голосе дочери, – он будет учиться в вашем классе. Он только пришел познакомиться…

«Одним уродом больше», – пронеслось язвительное в голове, и она презрительно глянула парню в глаза. Джей, что было уже совершенно странно для паренька-уродца, выдержал ее взгляд и одарил ее таким же. После чего они тут же отвели взгляды в разные стороны.

– …и смотри, какой подарок он тебе принес! – как маленькой девочке, продолжала лепетать мама.

– Какая прелесть, – буркнула Оливия и приняла домик из рук соседа.

– А теперь давайте, дети, за стол, на десерт я испекла пирог. Джей, проходи, дорогой, присаживайся, вот тарелочка, вилочка, салфеточка… – мама суетилась вокруг Джея, накладывая ужин и чуть ли не подтирая ему слюни. И Оливия поняла, что имела в виду Натали, когда говорила, что с ними обращаются как с дебилами. В данном случае Олли чувствовала, что мама с ними говорит как с неразумными детьми. И ее это раздражало, теперь ясно, почему Натали была на таком взводе. А еще ее раздражало, что Джей с терпеливой покорностью принимает такую навязчивую и унизительную заботу.

К концу ужина, за которым они с Джеем не сказали друг другу ни слова, Оливия ощутила наползающее на нее привычное ватное состояние. И мамина глупая суета уже не казалась такой глупой, да и Джей уже не был таким дураком. Но кто из уродцев приходит сам знакомиться с соседями, да и вообще хоть что-то мастерит без посторонней помощи?

В школе на обед из напитков был кисель.

– Опять эта вонючая жижа, – возмутилась Натали. – Она такая же размякшая, как и мозги всех этих олухов…

– А мне нравится, – ответила Оливия, – он прикольный.

– Я заметила, что у меня к десятому дню стали меняться вкусы и предпочтения в еде. Раньше я могла есть все, что мне дают, и мне было абсолютно все равно. Сейчас же я… – вдруг Натали подняла взгляд и заметила Джея, сидящего в противоположном конце столовой, он неспешно ковырялся в тарелке. – Как тебе, кстати, наш новенький?

– Да никак, – неопределенно пожала плечами Оливия. – Он мой сосед, вчера заходил знакомиться. Принес домик для птиц.

– Домик для птиц? – удивилась Натали, слегка повысив голос.

– Ага, – кивнула Олли, – странный какой-то.

– Знаешь, раскрою тебе секрет, – шепнула Натали.

«Еще один секрет…» – мысленно закатила глаза Оливия.

– …я стала иначе смотреть на наши внешности, мы теперь не кажемся мне уродцами, наоборот… Знаешь, как будто все наоборот. Это они, которые нормальные, – Натали подбородком кивнула на учеников стандартных классов, – это вот они уродцы. Посмотри, какие они все корявые, несуразные, вечно придумывают какую-то ерунду, ведут себя как полные придурки. А я смотрю на себя в зеркало, на тебя, на одноклассников. Мы все не такие, как они, но мы не ужасные, мы просто другие, мы красивые. И у нас на лицах не отсутствие интеллектов, а отсутствие энергии, подавленность, забитость…

– Натали, пожалуйста, – взмолилась Оливия, – я не успеваю уследить за твоей речью. Погоди, ты хочешь сказать, что мы не уроды? То есть уроды не мы?

– Да, я это именно так и вижу, – кивнула Натали. – Ты когда-нибудь задумывалась над красотой? Что красота – это гармония, а гармония – упорядоченность, а упорядоченность – это симметрия?

Последняя связка до Оливии доходила очень долго, и Натали тяжело вздохнула.

– Не вздыхай так, – ответила Олли. – Вчера со мной кое-что произошло, кажется, я ощутила что-то такое, о чем ты говорила…

– Что же? – нетерпеливо перебила Натали. – Ты все же решила не принимать таблетки?

– Нет, – покрутила головой Оливия, пытаясь собрать слова в стройное предложение, – я их продолжу принимать. Вчера меня испугала стая птиц. У меня началась сильная паническая атака, такой никогда раньше не было. И вдруг вся эта вата ушла из головы. И я… И я вдруг все увидела как-то иначе…

– Интересно, – Натали прищурилась, – говоришь, испуг? Сильная эмоция, выброс гормонов… Теперь становится понятнее, почему они так стремятся подсадить нас на седативы, а потом и на нейролептики…

– Кто они?

– Те, кто выписывают нам лекарства.

Повисло молчание. Шестеренки нехотя и со скрипом двигались в голове Оливии. И именно в этот момент она окончательно решила, что хочет вырваться из этого состояния и быть как Натали.

– Мам, а что ты подумала, когда у тебя родилась я? – спросила Оливия словно между прочим, когда они с матерью сидели в гостиной и смотрели новости.

Мама вздрогнула, за мимолетное мгновение по ее красивому морщинистому со слишком высоким выпуклым лбом лицу прокатилась волна непостижимых эмоций. Скорее всего, она испугалась вопроса, но Оливия не была сильна в оценивании эмоций других людей, так что этот момент остался за гранью ее понимания, и она просто с усталым терпением ждала ответа.

– Доченька, – начала мама и запнулась.

– Только скажи, пожалуйста, мне правду. Мне это действительно очень нужно.

Мама тяжело вздохнула.

– Твой отец сразу же отказался от тебя, он чуть ли не буквально испарился при виде тебя, а потом и вовсе исчез из нашей жизни. А мне ты показалась самой прекрасной девочкой на свете! Я подумала, что не имею права оставить тебя… – в ее глазах показались слезы, но она и не старалась их спрятать или украдкой смахнуть. – Я буду с тобой до самого конца, моя девочка, – и мама крепко обняла Оливию, пару раз всхлипнув.

Вечером Оливия стояла у окна, стараясь располагаться так, чтобы ее не было видно с улицы. На противоположном дворе странный сосед Джей снова копошился, что-то собирая или ремонтируя – Оливия не могла разглядеть что именно.

Тех ужасных птиц не было. И того чудесного состояния, соответственно, тоже. Джей пару раз поднимал голову на ее окно, но она была уверена, что с этого ракурса, из-за шторы ее точно не видно. Где-то очень глубоко внутри Оливии, куда не добирается свет сознания и царствует бессознательное, уже зарождался сценарий, по которому будет развиваться ее последующая жизнь.

На первом уроке почему-то не было ни Натали, ни Джея. Насчет Натали Оливии все было относительно понятно – ее новые возможности требовали определенных обстоятельств, в которых они бы проявлялись, и глупо было бы впустую тратить время в школе. Но все же из-за ее отсутствия Оливия чувствовала себя неуютно, словно без одежды – в последнее время подруга стала ее защитницей и даже наставницей. А вот Джей, мальчик, который только перешел в их школу, должен был в большей степени беспокоиться о своей репутации… Учитель, заметив, что двое отсутствуют, с каменным лицом сделал пометки в своем блокноте.

Оливия ждала подругу в общем коридоре, прижавшись к стене и обхватив рюкзак руками, словно закрываясь им от окружающих.

– Ты где была? – шепнула Олли, как только Натали появилась рядом.

– Да не волнуйся ты так, – шепнула она в ответ и подхватила подругу под руку, отводя в дальний угол коридора. – Я просто проспала.

– Как? – в голове Олли не могла уложиться эта информация. – Тебя же родители будят…

– Ну, вот так, – с нажимом ответила Натали, – не бери в голову, все хорошо. Есть какие-нибудь новости?

– Да, меня завтра везут на плановое обследование.

– Хорошо, – кивнула Натали.

– Джея сегодня тоже не было. Ты его не видела?