Грань искупления

– Мы пригласили вас, поэтому все глоки пока опущены. – Мы обмениваемся крепким рукопожатием. – Это моя правая рука, – я указываю на Джулари, которая слегка кивает Николаю.

Я намеренно не называю ни имени, ни статуса Украшения. Обязательно сделаю это, если наша сделка состоится, но пока – лишняя информация, которая может сыграть против меня.

– Неожиданно видеть женщину среди нас. У вас все девушки обучены вести дела?

– Она полноценный член Семьи, – отвечаю я, встречаясь с его холодными глазами.

– Это единственный сюрприз, или мне ожидать кабинет, забитый прекрасными созданиями?

– До кабинета мы можем не дойти, – выбрасываю слова, стараясь не вырвать на хрен его язык. – Переговоры буду вести я, поэтому люди моей Фамилии вас не касаются.

– Неплохое начало беседы, Кассий. – Он хмыкает, покачивая головой. – В силу возраста и импульсивности тебе тяжело понять, что так разговаривать не стоит.

– Я привык защищать то, что принадлежит мне. И это не изменится, даже когда я буду на смертном одре.

– Похвально, Дон Мексиканской мафии, – с оскалом произносит Николай, смотря мне прямо в глаза. – Может быть уже начнем? Разговаривать на пороге у нас не принято.

– Да, пройдемте в мой кабинет. Виски?

– На всех. – Я щелкаю официанту, который знает, что делать.

Он принесет в мой кабинет закрытую бутылку, которую откроет там же, и разольет алкоголь по бокалам. Я всегда делаю это, потому что не пью. Таким образом показываю чистоту своих намерений. Если эти переговоры и закончатся смертью, то только пулей в лоб, а не ядом в бокале.

***

–То есть мы в союзе с вами уничтожаем Нуэстра Фамилию, а взамен получаем север Калифорнии? – спрашивает Дмитрий, Консильери Дона русских.

– Север и восток. Запад и юг мы забираем себе из-за Трэйси. Это наш дом, каждый член Фамилии родом оттуда, – отвечаю я, медленно отпивая черный кофе. – Вся Калифорния будет в наших руках.

– Что с путями?

– Поставки налажены, в свое время мы постарались над этим. Западная трасса ведет прямиком сюда, что тоже выгодно.

Я опускаю часть про то, что Адриан вчера перепроверил это и доложил, что на данный момент все пути из Калифорнии перекрыты из-за их страха перед нами. Им незачем знать, что Консильери и один из Донов сейчас на вражеской территории – опять же, безопасность, пока мы еще не союзники. А вопрос с поставками – временный. Открыть и наладить пути не проблема.

– Выгодно для вас, – отвечает Николай, хитро прищурившись. – Нью-Йорк для меня – новая земля, на которой я чужак. И открытый путь в логово врага не дает никакого преимущества.

– Нью-Йорк делю я и Итальянцы, с которыми вы сохраняете холод. На счет них можешь не переживать: наши Фамилии разделяет нейтральная территория, развязывать войну мы не хотим. И это обоюдное решение. Твоя дорога будет вести прямиком ко мне. Безопасность я гарантирую. – Мой тон остается ровным и спокойным, отражая то, что происходит внутри.

– Ты даешь нам клочок Калифорнии, защиту на своей земле и позволяешь вести дела отсюда. Не слишком ли много обещаний, Кассий? – Николай выдыхает густой дым от сигары, глядя мне в глаза. – Ты достаточно молод для Дона, но я наслышан о тебе, именно поэтому сейчас даю время, чтобы обдумать еще раз то, что ты сказал.

Я откидываюсь на спинку кресла, закидывая ногу на ногу так, что ботинок одной лежит на колени другой. Мои руки ложатся на оба подлокотника. Уже второй намек на то, что я молод и беспечен. Это начинает раздражать меня настолько, что я готов дать своим людям сигнал о начале наступления.

Хитро прищуриваюсь, ухмыляюсь в зверином оскале:

– Мне пришлось повзрослеть в двенадцать лет, ровно тогда, когда я нашел свою сестру повешенной. Я сидел в хреновой тюрьме, каждый день получая порцию перцовки в глаза и удары дубинками. Я пошел против своего Дона, который выжил из ума, и делал все, чтобы Мексиканская мафия стала клоунами. Ты, кстати, принимал в этом дерьмовой цирке непосредственное участие, пытаясь раскрутить его на товар и деньги, хотя на тот момент мы были союзниками. – Я наклоняю голову набок, наблюдая, как брови Николая сходятся на переносице. – И знаешь, что стало с Доном и теми, кто плевал на нашу репутацию? Их тела уже сожрали черви, и я стал тем, кто отправил их всех в могилу. Вот эту информацию ты должен держать в голове, а не год моего рождения.

Я делаю паузу, пока Николай затягивается сигарой, и старается не отводить голубые глаза от черного омута моего взгляда. Я чувствую, что превосходство возвращается ко мне, а воздух в кабинете наэлектризовывается и накаляет обстановку.

– Я стал Доном не потому, что захотел этого сам: меня выбрала вся Мексиканская мафия. И, признаться, всю работу Босса я делал уже давно, задолго до того, как ты появился на моем шахматном поле, – я продолжаю ухмыляться. – Мне не нужно время на обдумывание своих слов. Мне нужен твой ответ, потому что предложение не бессрочное.

– Ты обещаешь то, что выполнить под силу не каждому, Кассий. И обратной дороги не будет: я всегда беру то, что по праву становится моим. Помощница, что скажешь? – Николай смотрит на Джулари, удобнее присаживаясь в кресле.

Чертова провокация. Он намеренно отдает ей невидимый микрофон, ожидая, что сейчас она промямлит что-то неразборчивое, и убежит в слезах. Он думает, что так сможет указать на истинное лицо моего главенства: обозначить то, что я слишком молод для Дона, показать, что я даю туманные обещания, и ничего не смыслю. Как же, мать твою, он удивится. Я в предвкушении смотрю на него, не в силах скрыть довольную ухмылку. Краем глаза замечаю, что Марко прикрывает рот бокалом, потому что тоже знает, что Джулари относится к типу женщин, которые способны оторвать яйца одним взглядом.

Моя жена тем временем спокойно затягивается своей любимой вишневой сигаретой, глядя прямо на Николая. Она сидит рядом со мной, закинув ногу на ногу.

– Меня зовут Джулари, но никак не помощница, – О, да, детка. Жги. – В обещаниях Кассия нет ничего сверхъестественного: клочок Калифорнии вы получите только при условии, что Нуэстра будет уничтожена. Мы получим часть территории при точно таких же условиях, то есть и ваша, и наша семья на равных. Есть ли риск? Нет, ведь эта земля и сейчас принадлежит другим, но вот в войне, конечно, присутствует вероятность быть убитыми – очевидно.

Но еще и очевидно то, что полечь можем и мы. Дорога для поставок ведет к нам – но ведь мы не говорим о том, что и товар будет нашим. Здесь вы получаете только неприкосновенность, которую мы вполне можем гарантировать. Вы же знаете, что мы работаем с другими вещами, поэтому перемешивание наших поставок исключено. Есть ли для вас и нас выгода? Да, мы будем поставлять товар совместно, а на самой Калифорнии разделяться, – меньше риска, а точнее, его нет вообще. Защита? Ну, мы вас трогать не будем, что логично, ведь союз это и подразумевает. Но вот война с другими Фамилиями – ваша борьба, а наша помощь возможна исходя из ситуации. – Она делает глоток холодного кофе с банановым сиропом, погружая кабинет в тишину. – И в чем же, скажите мне, вы видите здесь иллюзию? В том, что такого вам больше никто не предложит? – Из нее вырывается надменная усмешка, и это, черт возьми, самый сексуальный звук.

– Именно в этом, Джулари. Таких условий нам еще не предлагали.

– Мы от этого не теряем ничего. Зато на земле Калифорнии, при хорошем исходе, и у вас, и у нас будут развязаны руки. А подобное мы предлагаем потому, что обратились к вам за помощью, и все это – способ показать важность вас и честность нас.

– Ты же понимаешь, что моя территория находится во Флориде, да? Представь мысленно карту США. Расстояние между Калифорнией и моей землей просто огромное, поэтому риск для меня неоценимо большой, – Николай прищуривается, глядя на Джулари.

– Нью-Йорк – восток, а Калифорния – запад. Нас разделяет практически все Соединенные Штаты, но мы позаботились о поставках к нам. Сейчас пути перекрыты из-за того, что Нуэстра, мягко скажем, хочет пустить нас на корм для собак, но все же ходы есть. И именно поэтому мы берем поставку на себя – знаем, как это провернуть, и остаться незамеченными. Риска снова нет. И, кстати, мой Дон все еще ждет ответа.

– Ну, допустим, – прокашлявшись говорит Николай, залпом добивая остатки янтарной жидкости. – В чем твоя мотивация?

Он смотрит на Джулари и я напрягаюсь, потому что срабатывает инстинкт защиты своей женщины. Я понимаю, к чему он ведет, и знаю, что сейчас Украшению придется раскрывать себя. Краем глаза вижу, как моя жена лениво смахивает пепел с сигареты, и только после этого спокойно отвечает:

– Я бывший Агент ФБР Калифорнии.

Короткий и лаконичный ответ вызывает переглядывание у русских, и быстрые фразы на их родном языке. Один только Николай слегка косит взгляд, но быстро возвращает его обратно, не говоря при этом ни слова. Все мои солдаты расправляют плечи, потому что непонимание ситуации напрягает. Я замечаю, что они, подобно хищникам, готовы напасть в любую секунду. Их внимание направлено на меня, в ожидании сигнала.

– Говорить можно только на английском, – вкрадчиво произношу я, оглядывая всю эту компанию. – Можем перейти на испанский, если этот язык вам надоел. Неуважение ко мне и моей Семье карается. Быстро и жестоко.

Я не позволю вводить нас в заблуждение даже обычными фразами. Мое предложение о союзе действительно не вечное: я готов пожертвовать блестящим планом моей жены, но отстаю нашу честь.

– Прекратить, – бросает Николай, практически рыча в сторону своих людей. И вот теперь я уверен, что он не хочет отказываться от нашего предложения: слишком хорошая прибыль на кону.

Я упираюсь глазами в одного из русских солдат, потому что замечаю странный блеск в его взгляде, который он бросает на Джулари:

– Это моя жена, ублюдок. Советую даже не дышать в ее сторону, – произношу медленно и тихо, чтобы он точно понял мои слова.

– Я… Я просто наконец-то понял, кого она мне напоминает. Ты же Джулари Кларк, да?

– Кабальеро, – отвечает Украшение, туша сигарету. – Кларк умерла на улице Трэйси после предательства своих же коллег. Еще есть вопросы о моей мотивации?

– Шавка системы навсегда остает…

Он не успевает договорить фразу, потому что пуля моего пистолета оказывается быстрее. Одним резким движением я вытащил его из нагрудной кобуры, и также резко выстрелил в его мерзкое лицо. Теперь на стене позади него красуются брызги крови, а под ногами Николая лежит труп. Но, кажется, ему плевать. И это, мать вашу, отлично, потому что я готов застрелить и его за любое кривое слово.

– Джулари Кабальеро – член Мексиканской мафии. Если кто-то еще хочет что-то сказать про нее, то имейте в виду, что патронов хватит на вас всех, – произношу я, так и продолжая сидеть, закинув ногу на ногу. Ни одна мышца не дергается, ни единая струна души не задета.

– И твоя жена будет участвовать в том кровавом месиве, о котором вы сейчас нам рассказали? – удивленно спрашивает Николай, глядя на меня совершенно по-новому. Кажется теперь в его голове я не выгляжу, как сопляк, который занимается самоуправством.