Грань искупления

Именно Джулари помогла мне вычислить Майлза, который нелегально торговал нашим товаром. Еще и делал это, прикрываясь игрушками и медикаментами, которые мы анонимно поставляем в детские дома и больницы. А недавно Джулари помогла развалить один из бизнесов Якудзы – их люди перешли мне дорогу, за что и получили наказание. В общем-то из нас вышла неплохая пара монстров. Сложно поверить, что еще год назад эта девушка была готова перестрелять всех нас. Ну, можно сказать, что Адриана она бы и сейчас убила. С огромным, мать его, удовольствием.

Как хорошо, что моя тьма не перекрыла Джулари здравый смысл – она понимает, что убийство Консильери будет стоить очень дорого. Да и на самом деле я уверен, что в глубине души ей нравится Адриан, просто стервозный характер не позволяет признаться в этом даже мне.

– Едем в ресторан? Марко уже подготовил все к приезду русских, – говорит Джулари, переплетая наши руки, пока мы выходим из подвала на улицу.

– Да, нужно еще раз обсудить план переговоров. Думаю, что все пройдет гладко.

Около промышленных складов нас уже ждет водитель, заранее открыв дверь бронированного черного автомобиля. Я предпочитаю лично водить машину, но сегодня на нашей земле новые люди, поэтому безопасность не повредит.

Русская братва согласилась прилететь в Нью-Йорк для обсуждения войны с Нуэстра Фамилией и ФБР Калифорнии. Да, год назад они выиграли в негласной схватке, и убрали нас с той земли. Но только идиот поверит, что мы сбежали, подняв белый флаг над головой. В моих руках оказалось главное Украшение – Джулари, но Калифорния остается местом, где захоронен Ангел, сестра, и мой отец.

Город Трэйси – мой дом, хоть никогда таким и не считался.

Джулари Кабальеро тоже не гребаная мать Тереза – именно она сказала:

«Мы должны подорвать на хрен ФБР вместе с чертовой Нуэстрой. Пусть вся эта гнилая компания придурков подлетит на воздух. А потом я сделаю из их тел статуи и разобью молотком».

Одним словом, моя жена. Мой маленький монстр, который не прощает. Как хорошо, что я тоже не люблю прощать.

Джулари первая предложила идею мести. И я прекрасно понимаю ее кровожадные намерения: ФБР использовали ум и силу этой женщины в корыстных целях, попутно навешивая ей лапши на уши. Именно поэтому Адриан и Доминик сейчас на вражеской земле. Они должны узнать абсолютно все, подготовить ловушки. А мы здесь готовимся к укреплению: союз с русскими только первый шаг. Мы запланировали переговоры с мелкими Итальянскими бандами, сила которых окажется неоценимой.

Мы придем и сотрем это гнилое место с лица земли.

Глава 2

Кассий

Март, 2022 год.

Город Нью-Йорк.

– Значит так. Переговоры должны вестись по сценарию, руководим которым мы. Никакой дружеской беседы, даже попытки на нее – их намерения тоже должны пресекаться на корню в пассивной форме. У нас открытое обсуждение, цель которого прийти к сотрудничеству, поэтому говорим спокойно и приветствуем все вопросы. Сначала заявляем о нашей цели, уже потом обо всем остальном. Быстро, четко и по делу – мы должны как можно быстрее заставить их дать нам положительный ответ. И лица повеселее сделайте, мы пока что не хороним никого, – говорит Джулари, стоя во главе длинного стола моего кабинета в ресторане.

Знания моей жены с Академии ФБР пригождаются нам буквально во всем: сейчас она проводит инструктаж людей перед переговорами. Мы решили, что на них будут присутствовать Капо и солдаты, потому что Консильери сейчас нет. Ну, и конечно, мы с Джулари тоже будем тут – у нее нет конкретной роли, она все и сразу.

– Не старайтесь показывать им свое превосходство: мы – не победители, не хозяева положения. Мы с ними на равных.

– Но они на нашей земле, а значит обязаны соблюдать наши законы, – говорит Кеннет, который отвечает за весь наш товар.

– Должны. Но нам нужна их помощь в войне, поэтому переговоры должны проходить в спокойных условиях. Без хозяев и гостей. Я предлагаю положить оружия на стол, когда они зайдут.

– Это лишнее, – вступает в диалог Марко, гоняя зубочистку во рту. – Безопасность, Джул, превыше общей цели, даже такой. В любой момент они могут почувствовать от нас неприязнь и начать стрелять.

– На этот случай на крыше сзади меня стоят два человека с винтовкой. А еще в соседнем кабинете сидит десять солдат. В любом случае они не станут нападать в логове другой Фамилии.

Характер Джулари не изменился – она все такая же саркастичная и рассудительная язва. Прет, как танк, сметая на пути всех. И я люблю ее за это, черт возьми. Сильнее с каждым днем.

– Оружие останется при нас, – говорю я, упираясь руками в стол, стоя напротив нее. – Тут дело даже не в безопасности, а в том, чтобы не быть цирковыми обезьянами: они же тоже знают и про снайперов, и про наших солдат, к чему этот спектакль? Держите себя в руках и не позволяется эмоциям превалировать над разумом.

– Если они все-таки проявят агрессию?

– Закрываем своим телом Джулари. И стреляем на поражение, – отвечаю я, проверяя патроны в магазине. – Вы сидите здесь, пока мы их встречаем. Еще вопросы?

– Нет, Дон, – отвечают они в разнобой.

Я надеваю на себя черный пиджак. Ремни нагрудной кобуры приятно упираются в лопатки, врезаясь в накрахмаленную рубашку. Это позволяет мне почувствовать себя полноценным и свободным.

Уже прошло чуть больше года после освобождения из колонии, но отвратительное послевкусие все еще мучает меня. До сих пор непривычно носить оружие, не подвергаясь осмотру от маршалов. Надевать ту одежду, которая мне нравится, – к слову, в моем гардеробе нет ни единой вещи желтого цвета. Есть ту еду, которую я хочу, а не давиться тюремными помоями. Больше никакого намека на робы и наручники. Никогда, мать вашу.

Каждое утро я мысленно возношу благодарность в пустоту за то, что проснулся на мягкой кровати в обнимку с любимой женой. Казалось бы, обыденность, но все еще ощущается совершенно по-другому, как дар, награда. И я точно знаю, что сделаю все возможное, лишь бы ни я, ни мои братья никогда больше не оказались за решеткой. Лучше умереть, но остаться на свободе.

– Волнуешься? – спрашиваю я Джулари, пока мы спускаемся вниз, в общий зал. Сегодня ресторан закрыт, а из персонала осталось только два проверенных официанта, которые уже не первый раз работают на переговорах.

– Нет. Я изучала их личные дела около месяца. Ощущение, что буду встречать своих близких друзей. Я уверена, что все будет хорошо. Они согласятся помочь нам.

Джулари слегка тянет меня за локоть, заставляя притормозить на ступеньке и обернуться к ней. Она заключает мое лицо в свои ладони, поглаживая по линии скул. В глазах я вижу невероятную нежность и вовлеченность, которая украшена толикой страха и сомнений.

– Что тебя беспокоит, Кассий? – тихо спрашивает она, прикасаясь лбом ко мне.

– Когда Доном был еще Армандо, то я сорвал сделку с русскими, – также тихо отвечаю я, сжимая ее талию. – Я не жалею ни на секунду об этом, но не хочу, чтобы сейчас это всплыло нам боком. Русские нужны для этой войны, другого выбора у нас нет.

– Это была не сделка, а откровенное насмехательство над вами, – Джулари опускает короткий поцелуй в угол губы. – И то, что она не состоялась, показывает тебя в выгодном свете, как человека, у которого есть критическое мышление. Даже если сейчас все закончится перестрелкой, мы обязательно придумаем новый план.

В чем-то Украшение права: те условия, которые русские выдвинули для Армандо, были откровенной провокацией, на которую старик повелся. И он был готов предоставить власть русским, растоптав наше имя в грязи. Как все-таки хорошо, что моя жена вышибла ему мозги прямо в тюрьме.

Я отстраняюсь от нее, слегка кивая, и мы, наконец, спускаемся вниз. Громкий цокот каблуков Джулари является единственным звуком, который помогает мне балансировать в этой реальности. Я чувствую, как внутренности сжимаются и обрастают кромкой льда. Я ненавижу что-то просить. Быть в позиции слабака, которому нужен спасательный круг. Если бы я был один, то с огромной, мать его, радостью полез бы в самое пекло, не задумываясь о будущем. Но теперь я не одиночный боец. Рядом со мной целая семья, которая нуждается в сильном и рассудительном лидере. Рисковать больше нельзя. Теперь мне есть, что терять.

– Ты будешь говорить о моем прошлом? – спрашивает Джулари, проводя рукой по моей щеке. – Вдруг для них государственная система – табу?

– Ты сама расскажешь им обо всем, если захочешь, Украшение. Делай все, что посчитаешь нужным, и плевать мне на их принципы. – Я целую тыльную сторону ее ладони, позволяя себе проявить еще немного нежности, которой я не могу напиться.

– Вообще я планировала молчать, пока взрослые дяди решают взрослые вопросы.

– Мы уже обсуждали это: ты не за мной, а рядом со мной. Переговоры ведет верхушка мафии, а значит, ты можешь участвовать в процессе. Будь честной, Украшение. Я всегда с тобой. – Я мягко убирая ее ладонь от своего лица, чтобы собраться с мыслями, и не отвлекаться на прикосновения.

Я становлюсь ровно, скрестив руки на груди. Ощущение дереализации окутывает меня мягким одеялом, даруя возможность наблюдать за всем от третьего лица. Кажется, будто я смотрю кино, и все это происходит не здесь и не сейчас. Я привык к этому чувству, особенно в важные моменты, но все равно оно напрягает и оголяет нервные окончания. Мне нужно быть более внимательным и осторожным, потому что часть разума в каком-то смысле отмирает.

Краем глаза я вижу, что Джулари отходит немного назад, слегка прячась на мою спину, – это вызывает мягкую ухмылку. Она делает это не потому, что боится, нет. Она делает это из-за уважения ко мне и к Дону русской мафии. Женщины, даже жены, обычно не участвуют в делах мужчин, но я игнорирую этот идиотский закон, и мне плевать, что на этот счет думают другие. Приятно, что Джулари стоит рядом, но позволяет себе оставаться прикрытой моей спиной. Приятно, что она соблюдает традиции. Она еще раз доказывает, что обладает невероятной мудростью и внутренним стрежнем. Ведь высшая сила – позволять себе быть слабой там, где это уместно.

– Они прибыли, – говорит охранник, который стоит напротив нас около двери. В его ухе микронаушник, в который передается вся информация от наружного наблюдения. Я слегка киваю, натягивая на лицо маску безразличия.

Дверь открывается, и я вижу это словно в замедленной съемке. Хочется закрыть глаза и потрясти головой, чтобы вернуться в собственное тело, но я не делаю этого. Внутрь заходят шесть крепких мужчин в костюмах, примерно моего роста. Во главе этой колонны – лысый голубоглазый Дон, которого зовут Николай, – Джулари показывала мне его дело. Ему около сорока пяти лет, есть жена и дети. Понятия не имею, где она откопала это, но я даже успел увидеть их фотографии с какого-то семейного праздника.

И то, что Дон заходит первый, является своеобразным знаком доверия: сначала всегда входят солдаты для осмотра помещения, особенно если речь идет о чужой территории. Я оцениваю этот жест, убирая руки в карманы брюк. Внешне ничего не меняется, но вот внутренне – полностью. Настроение этих переговоров, кажется, будет хорошим.

Николай подходит ближе ко мне, осматривая зал ресторана цепким взглядом:

– Я ожидал увидеть дуло пистолета даже на потолке, – говорит он с сильным акцентом. Он произносит слова так, будто разбивает их о пол: быстро, отрывисто, делает акцент на согласных буквах. Это звучит очень колоритно и подходит под его образ, добавляя агрессию и холод.