Забытые

МАРКУС

– … вот так. Идеальная лохматость, – Кларисса убирает со лба чёлку и ещё раз проводит по волосам, распределяя средство для укладки. – Хаос тоже явление управляемое. Особенно, если это твои волосы.

Довольная результатом, мама показывает большой палец вверх. Трясу головой. Убеждаюсь, что форма причёски от этого не меняется.

– Супер. Спасибо, мам.

Целую её в щёку. В ответ она обнимает меня за плечи и, любуясь, заглядывает в глаза:

– Гости Летнего Бала ещё не видывали настолько фантастичной пары, как ваша.

– Я бы сказал, что ты мне льстишь, но вижу, это не так, – издаю короткий смешок. – Однако, сомневаюсь, что мы способны затмить тебя и Виктора.

Кларисса вздымает брови и опускает глаза, многозначительно улыбаясь. Тыча мне в грудь, она уверенно произносит:

– Не сомневайся. Способны.

Ободрённый непоколебимой верой матери в своё достоинство, расправляю плечи и, подмигнув ей, подставляю руку.

– Ну тогда пойдём убедимся в этом.

АВРОРА

Брожу по залу, избегая знакомых людей и шумных разговоров. Никогда не любила компании сверстников. А бесполезную болтовню не переношу вовсе.

Кожей ощущаю любопытные взгляды и желания отдельных персон навязать своё знакомство. Ничего не выйдет, голубчики.

У восточной стены, за которой начинается парк, замечаю Виктора в компании незнакомых людей, похожих на русских. С каких пор Империю интересует какая-то Европейская Республика? Или им наскучило игристое вино, и они приехали отведать шампанского? Любопытно. Пока наблюдаю за необычной компанией, к отцу присоединяется Кларисса.

Значит, Маркус тоже здесь.

Отправляюсь на поиск парня и прочёсываю окружение Эфириумом. Он здесь, но точное расположение определить не могу. До тех пор, пока не натыкаюсь на двух известных светских львиц, купающихся в мужском внимании, но постоянно косящихся налево. Прослеживаю их взгляды и убеждаюсь: элогим без пары и чёрного платка – самый желанный трофей вечера.

И у вас ничего не выйдет, голубушки.

Злорадно потираю ладони и разворачиваюсь в направлении брата. Но внезапно путь мне преграждает неизвестный мужчина в богатом тёмно-зелёном мундире с белыми пуговицами. Один из тех русских, которые только что разговаривали с отцом.

– Мисс, вы уже определились с кавалером?

Досадую на препятствие, учинённое незнакомцем. Вместе с этим ощущаю нарастающее любопытство: кто он и зачем пожаловал? Неопределённо пожимаю плечами и выглядываю из-за мужчины. Но Маркуса на прежнем месте уже нет.

– Будем знакомы, – с бесхитростной улыбкой русский протягивает руку. – Я Александр Симонов – посол государства Российского.

Медленно перевожу не него взгляд. Какой ещё «посол», если в Республике нет русских посольств? Или есть? Точно нет. Тогда что дипломат делает здесь, а не в столичном дворце правительства?

– Аврора Гард, – пожимаю ладонь Симонова, – дочь хозяина этого дома.

Обычно с людьми я разговариваю вежливо и доброжелательно, как учили. Но сегодня хочется говорить всё прямо и беззастенчиво, как есть.

– Господин посол, позвольте уточнить: вы посланы сюда, или оттуда?

Русский задумчиво хмыкает и, сдерживая улыбку, отвечает вопросом:

– Для вас это имеет значение?

– Несомненно.

Посол позволяет себе задорный смешок, озадачив меня саму.

– Скажем так: я послан оттуда сюда станцевать с вами парой. Без этого успеха обратно меня никто не ждёт.

С недоверием смотрю на мужчину, но ощущаю, он говорит правду. Ладно.

Русский думает, что я ему не откажу?

– Спешу разочаровать вас, господин посол. На ближайший год вам придётся подыскать резиденцию в Республике, так как с кавалером я определилась ещё в начале вечера.

– Какая досада. Очевидно, стоит задержаться в вашем доме до следующего солнцестояния, – Симонов вздымает брови и ловко снимает фужер с подноса пробегающего мимо официанта. – Это лучшее место из возможных. И еда у вас превосходная.

Не знаю как отреагировать, чтобы не спровоцировать международный скандал. Неопределённо мычу и, завидев Маркуса позади дипломата, делаю книскен[4 - Книскен – уважительное приветствие или благодарность в виде лёгкого кивка и неглубокого поклона.].

– Прошу извинить меня, господин посол. Рада была познакомиться.

Русский поднимает бокал и отвечает льстивым полупоклоном:

– Это взаимно. Я всё же надеюсь, вы подарите мне пару кругов своего внимания.

Хитро улыбнувшись, Александр Симонов разворачивается, освобождая проход. Смериваю его молчаливым взглядом и направляюсь к месту сбора танцующих, возле которого мелькал брат.

– Блистательные дамы, великолепные господа, – торжественный голос Эдварда разлетается над головами, – прошу вас освободить центр зала. Мы начинаем завершающую часть нашего прекрасного вечера.

Дворецкий стоит на возвышении у подножия балконной лестницы и, воздев руки к публике, приглашает всех занять места на танцполе.

– Милости прошу вас на паркет!

Людская масса приходит в движение: одни бегут к диванам, другие наоборот – в центр зала. Женщины тянут мужчин, мужчины приглашают дам. Пробираюсь сквозь суетливый поток, озираясь, в поисках Маркуса. Но чем ближе подхожу к дворецкому, тем яснее ощущаю: сводный брат стоит рядом с Эдвардом – распорядителем бала – и терпеливо ждёт.

Меня.

Запнувшись от нерешительности, замедляю шаг. Перевожу дух, расправляю плечи, гордо поднимаю голову и, устремив взгляд вперёд, шагаю ему навстречу.

Народ расступается, не сговариваясь. Уже на середине пути Маркус ловит мой взор, который приковывается к нему какой-то неизвестной силой и не позволяет никому вклиниться между нами.

В полном молчании он подаёт мне руку. Встаём на своё место – в самое начало круга. Оркестр взрывает воздух высокими вибрациями. Брат кладёт руку мне на талию и прижимает к себе. Крепче, чем в начале вечера. Наблюдаю и никак не реагирую на изменение. Опускаю ладонь на его плечо, сосредотачиваюсь на призрачной точке поверх, глубоко вдыхаю и срываюсь с ним с места в такт музыке.

Первый тур вальса проходим легко и в одиночестве. На втором к нам присоединяются остальные. Маркус даже не пытается выделываться. Он просто молчит и, как я, наблюдает.

Стараюсь отстраниться от происходящего и погрузиться в ощущения.