До встречи в Париже

Сидела бы на своем месте и смотрела бы на меня своим вызывающим мурашки по коже водянисто-голубым взглядом, празднуя победу – мне плохо.

Я набросила тряпку на швабру и, пользуясь знанием: "Пол моют к выходу" -, стала мыть пол от шкафа, где взяла инвентарь, к противоположной стороне кабинета.

Вдруг своим слухом я уловила две поступи, идущих прямо к кабинету. Обе мне были очень знакомы. Первая была легкой, но звон каблуков услышал бы даже глухой, шаги были мелкими, но очень частыми. Другая поступь была тяжелее, ноги ступали на пол после широкого шага, тихо, еле различимо, стуча каблуками мужских туфель.

– Она осталась, я была очень сильно этим удивлена, – говорила мадам Шарлемань.

– Она не такая плохая, как Вам кажется, Флор, – отвечал директор месье Дюбуа.

– Только потому, что она копия той девчонки? – почти прошипела педагог истории.

– Арселия ее мать, понятное дело, что они схожи, – ответил директор, и их шаги резко прекратились.

– Только не говорите мне…, – хватая воздух от переполнения эмоциями заговорила женщина.

– Тише, – зашептал месье Дюбуа, – она может нас услышать.

– Как? – мадам Шарлемань была готова рассмеяться. – До кабинета еще как минимум метров десять, да и мы не кричим.

– Поверьте мне, я не хотел бы, чтобы она знала…

У месье Дюбуа не было необходимости договаривать, так как замерев со шваброй в руках, я считала годы.

По возрасту они могли быть вместе, так как им обоим сейчас около сорока, а, значит, он мой потенциальный отец.

Швабра выпала из моих рук, и грохот деревянной длинной ручки об пол эхом разнесся по этажу.

Черт!

Я схватила швабру, быстро продолжив мыть пол.

Бред полный, месье Дюбуа не может быть моим отцом. Нет-нет! Наверное, он хотел сказать, что они просто были знакомы, могли учиться в одном классе, он просто мог знать о нашем с ней существовании просто до того момента, как я пошла в лицей.

Черт!

Двое ожидаемых мною педагогов прошли в класс и стали осматривать мною уже наполовину сделанную работу.

Мокрый пол блестел, отражая действительность вокруг.

– Тебе тогда хорошо досталось, мадам Шарлемань рассказывала о брошенном в твою голову камне. Ты ездила в больницу? Нет сотрясения? – заговорил директор.

– Я не ездила, – ответила я, отодвигая стул, чтобы протереть сухое место, – голова не болела, не кружилась, все нормально.

Мужчина хмыкнул, растирая запястья и бросая взгляд на мадам Шарлемань:

– И долго она будет так?

– В течение недели, – ответила       женщина, – но это только в случае ответственного подхода, если пропустит день, или плохо отработает, добавится неделя.

– А другие? Насколько я понял, не все отрабатывают наказание.

– Месье Уэст, – она заговорила об Эрике, – уже закончил, как не участвующий в драке и желающий ее остановить он должен был красить стены в ремонтированном кабинете.

– И как успел? – месье Дюбуа нахмурился.

– Каждую перемену бегал туда, даже от ланча отказался, – ответила мадам Шарлемань.

– А троя других? – месье Дюбуа перевел взгляд на пол, и я стала чувствовать себя удивительно некомфортно.

От его пристального взгляда затряслись руки, и я вдруг ослабевшая стала выжимать тряпку над ведром, расплескивая воду в разные стороны.

Черт!

Главное, чтобы сейчас мадам Шампунь не приклеила мне еще неделю исправительных работ.

– Девушки в столовой, моют посуду, – отвечала женщина, – юноша помогает месье Рэй.

– А знаете, мадам Шарлемань, в новом образе Вам значительно лучше.

– Месье Дюбуа, – почти выплюнула она от негодования.

***

После того, как я домыла пол, мадам Шарлемань задерживать меня не стала, и, закинув сумку на плечо, я поспешно покинула кабинет.

Я решила не думать о месье Дюбуа, пусть из его слов стало понятно, что он знает о том, что я ведьма.

Я замерла у самого выхода из главного корпуса, когда мое сознание прорезал вопрос: "А что, если он тот самый ведьмак, с которым моя мама и искала невидимый для простых людей городок?".

Что-то внутри меня подсказывало, что так и есть.

В лицее было пусто и тихо, пока я мыла пол в кабинете истории, все уже разошлись. На парковке так же не было машин, даже красного инфинити директора не было.

Али работала в больнице далеко от моего лицея, поэтому я перешла дорогу и стала ожидать автобус, пусть если бы можно было и дойти пешком, но было очень лень.

Больница встречала меня главным холлом, белизной и запахом дезинфицирующих средства, к чему Али за годы уже полностью привыкла.

За стойкой напротив входа в голубом костюме сидела девушка с золотисто-смуглой кожей, ее длинные черные тяжелые волосы были убраны в конский хвост, и она что-то с недовольным видом объясняла в телефонную трубку.

Очереди к ней не было, и я терпеливо стала ждать завершение телефонного разговора.

– Все, у меня работа, – девушка бросила трубку и подняла на меня свои карие глаза с удивительными крапинками.

– Здравствуйте. Я хотела бы увидеть Алисию Паласиос, – заговорила я, и девушка понимающее закивала.

– Да-да! Она говорила, что к ней придут, – на груди весела табличка: "регистратор, Эн", – ты же знаешь где ее искать?

– Да, – ответила я.